На первое появление «Теории относительности» в 1905 году научный мир поначалу не обратил особого внимания. Подумаешь, ещё один чудак, мнящий себя гением, принялся копаться в мироздании и тиснул статейку в «Аннален дер Физик»! Такие всё время что-нибудь да пишут. Этот опус хоть небольшой...
- Слишком много формул, - недовольно скривились физики, - прям какая-то математика!
- Слишком много слов - возразили математики, - просто литература какая-то!
- Непонятная чушь! - заявила публика, почитывающая на досуге популярные брошюрки о достижениях научной мысли.
Этим критика и ограничилась. Может и забыли бы про статью бернского патентного служащего, если бы один признанный исследователь и философ не прочитал бы её, и не решил со всей серьёзностью высказаться о «Теории» в публичном пространстве. От его замечаний в салонах, клубах, на страницах газет и журналов Германии закипели нешуточные страсти, и общество уже готово было гнать автора "Теории относительности", как стая гончих зайца, обвинив в растлении нравов (всё у него относительно!) и в причастности к еврейскому заговору ради уничтожения науки! При этом совершенно упускалось из виду, что «критик» - тоже еврей и совершенно не имел в виду подвергнуть «Теорию» разносу.
Перо на детище Альберта Эйнштейна рискнул поднять Макс Бернхард Вайнштейн.
Оппонент не признанного тогда ещё гения родился 1 сентября 1852 года в губернском городе Российской Империи Ковно (ныне Каунас в Литве). Родился сиротой - отец двух месяцев не дожил до появления долгожданного наследника. Мальчика назвали Менделем в память усопшего. Матери пришлось перенять отцовскую торговлю - одной растить сына и вести дела. В 1865 году дядя Борух из Бреслау, владевший плотницкой мастерской, берёт юного Менделя под своё крыло: пусть ребёнок поступает в прусскую гимназию!
Один год понадобился Менделю на подготовку. Было трудно, очень трудно, однако прошедший Бар-мицву Вайнштейн подошёл к занятиям со всей ответственностью, и его приняли сразу в класс без посещения «приготовишки».
Он начал учиться четырьмя годами позже одноклассников, и окончил гимназию в 21 год. В аттестате единственный "неуд" - по французскому, что, памятую сложные отношения Пруссии и Франции, было простительно. Зато преподаватели отметили нешуточный интерес к математике и физике, «далеко выходящий за пределы гимназической программы».
Потом был университет Бреслау (ныне Вроцлав), где будет учиться и Отто Штерн, гениальный экспериментатор и будущий нобелевский лауреат. Мендель поступил на тот же физико-математический факультет.
В 1878 году герр Вайнштейн натурализуется в Пруссии, оставив в прошлом российское подданство и обретает чисто немецкое имя "Макс Бернард". В 29 лет он получает докторскую степень по философии в Берлине, что не помешало ему заступить на хорошую должность в учреждении, далёком от философских изысканий. Имперская палата мер и весов Пруссии приняла в свои ряды Макса-Менделя и её руководство никогда об этом не жалело. Работая с проблемой измерения количества спирта в жидкостях, Вайнштейн изобрёл совершеннейший на тот момент спиртометр, написал понятную всем (что было немаловажно!) инструкцию и придумал систему замеров.
Благодаря его усилиям пошли на лад дела в стандартизации и контроле качества алкоголя у двух крупных производителей и потребителей спиртного – Королевства Италии и Российской Империи. Оба государства с разрешения правительства Пруссии наградили госслужащего Вайнштейна орденами – Короны Италии и Станислава II степени!
На досуге Макс Бернард углублял свои познания в термодинамике и занимался исследованиями истоков пандеизма в европейской философии.
C 1886 года, оставив службу, он посвятил себя научному знанию, преподавая в Берлинском университете физику и географию. C 1904 года он – германский столичный профессор, читает лекции о философских основаниях науки. Помимо преподавания Вайнштейн переводит на немецкий труды Джеймса Максвелла и Жозефа Фурье и понятия не имеет, что в швейцарском Берне трамвай уже подвозит дремлющего служащего патентного бюро Эйнштейна к точке бифуркации.
Трамвай тряхнуло на стыке, служащий вздрогнул, открыл глаза. В Берлине дрогнула рука Макса Вайнштейна и с пера слетела жирная клякса…
Эйнштейн смотрел прямо на уличные часы. Его озарила потрясающая мысль:
«Разогнать трамвай до скорости света - и для пассажиров часы остановятся, а времени не будет! Все зависит от точки отсчета, в которой находится наблюдатель»…
Потом были долгие размышления, расчёты, проверки и снова размышления. Патентное дело страдало.
Макс Бернард не подвергал «Теорию относительности» огульной критике. Просто он одним из первых осознал значимость этой небольшой работы и, поняв, что автор несколько опередил способности общества к восприятию нового, попытался объяснить, куда ведёт дорожка на просторах Знания, по которой зашагал Альберт Эйнштейн.
Но время для таких откровений было крайне неудачным – преддверие большой войны!
Запах ещё не сожжённого пороха и ещё не пролитой крови уже пьянил массы.
А повод для проявления агрессии не важен – экономика, национальные противоречия, наука… Какая разница?
Вайнштей прекрасно понимал математический аппарат теории, однако не соглашался с её физическим содержанием, в частности с необходимостью отбросить концепцию эфира. Не признавая физическую относительность времени, расстояния и массы, учёный считал её лишь «формально-геометрическим следствием» теории. Герра Макса Бернарда беспокоило, что сложный математический формализм подменяет понимание физической реальности.
Тем не менее, он называл теорию Эйнштейна «одним из важнейших достижений в науке»!
Краткое резюме того, что пытался на многих станицах высказать Вайнштейн, состоит в следующем:
«Теория Эйнштейна и его формула энергии возвели гравитацию в ранг всемирной Силы, которой подчиняются все законы природы. А это ведёт к пересмотру как физики, так и математики»!
Вот почему готова была взбелениться немецкая научная общественность, вот где причина и корень её готовности наброситься на автора релятивизма.
Человек преподаёт годами предмет и вдруг – всё? Ньютона и его законы – на свалку? Прежнюю математику – на свалку?
Да Ньютон – это наше всё! Руки прочь от Ньютона и моей должности!
Но война разразилась и стёрла все свары и споры в научных мирках.
Макс Вайнштейн не дожил до её завершения и Версальского мира. Он встретил кончину за своими научными занятиями, внося коррективы в труд по истории философской мысли и её связи с наукой. Теперь мало кто, кроме историков, знаком с его исследованиями в области термодинамики. Миру достался Альберт Эйнштейн и его «Теория», но многие из вопросов, которые хотел бы задавать первый серьёзный оппонент первому релятивисту всё ещё будоражат пытливые умы и ждут своих ответов.
P.S.
Перевод трудов Максвелла на немецкий, выполненный Вайнштейном, до сих пор считается лучшим.
Имя Макса Бернарда Вайнштейна сохранило известность до нашего времени во многом благодаря его работам по истории философии. Фундаментальный труд учёного «Мировоззрение и взгляды на жизнь, основанные на религии, философии и познании природы» высоко ценится специалистами.
