В декабре в общинном центре ОГЕ, что в Сокольниках, состоялись первые историко-этнографические чтения, посвящённые творческому наследию выдающегося учёного и исследователя Ильи Шербетовича Анисимова. За свою жизнь он успел многое сделать для сохранения культуры и традиций джууро: среди его работ и этнографические монографии, и пьеса, созданная на основе накопленного материала. Интересно, что в семействе Анисимовых не он один сделал своим занятием сохранение культуры горских евреев. Сохранение язык своего народа избрал в качестве дела всей жизни и его родной племянник, Нафтали Арсланович Анисимов.
Есть в горах Дагестана, в Темир-Хан-Шуринскогом округе, селение Тарки. Там в 1886 году появился на свет человек, благодаря немалым усилиям которого язык горских евреев не исчез, не канул в реку Времени.
Мальчик не отличался ни ростом, ни силой, хотя отец его, Арслан Шербетович, происходил, согласно семейным преданиям, из рода богатырей (Ождоhoho). Один из его предков, звавшийся Нисимом, служил знаменосцем у упорного противника царской России, Шамиля. Всевышний одарил ребёнка иначе: ведь кроме воинов в роду имелись и книжники. Среди них наибольшей известностью пользовался Шербет Нисим оглы, бывший главном раввином округа. Дважды этот учёный муж побывал в Иерусалиме и за два года до рождения Нафтали издал на иврите книгу «Древности горских евреев».
Нафтали рос в большой семье. Кроме него было ещё семеро детей: четыре брата и три сестры. И всё же Арслан Анисимов нашёл средства дать всем своим чадам образование. Нафтали учился прилежно, для получения высшего образования родные смогли отправить его в Европу. Сначала он два года постигал медицину в Швейцарии, затем в Гейдельберге закончил восточное отделение филологического факультета университета. Позже, развивая достигнутое, Нафтали прошёл полный курс в московском Институте востоковедения, где после защиты диссертации стал профессором и читал лекции студентам. Однако всё это было уже в новой стране — СССР. Будущему профессору довелось хлебнуть свою долю невзгод в гражданскую войну и в бурные 20-ые! Однако он увидел за бытовыми трудностями и опасностями периода пересоздания государства открывающиеся возможности по развитию и сохранению культуры своего народа.
Повсюду возникали национально-культурные объединения. В 1926 году Нафтали активно включился в работу горско-еврейского землячества «Захметкеш», преобразованного в дальнейшем во Всероссийское общество по изучению, содействию и удовлетворению экономических и культурных нужд трудящихся татов (горских евреев). Анисимова избирают ответственным секретарём этого добровольного объединения!
Ещё с 1925 года Центральный Совет по просвещению национальных меньшинств готовил созыв всесоюзного совещания по вопросам культурного строительства среди джууро. Инициатива исходила от горских евреев Азербайджана. Молодые активисты просили решить вопрос о принятии для горско-еврейской письменности алфавита на основе кириллицы или латиницы, чтобы добиться поголовной грамотности населения. Совещание провели в 1927 году. В его работе участвовал и Нафтали Арсланович.
Там с ним познакомился поэт и драматург Яков Агарунов:
«Впервые я повстречался с Нафтоли Анисимовым 22 сентября 1927 года в Москве на Всесоюзном съезде культработников горских евреев. Он не был делегатом съезда, работал в то время в Институте языкознания научным работником. Для меня не показалось странным, что окружающие называли его профессором. Он на самом деле был похож на профессора: небольшого роста, иссиня-черная борода, округлость лица придавала ему особую красоту. Казалось, что лицо его как бы светилось изнутри. Однако тогда он профессором не был, да и вообще в те времена у нас – среди горских евреев – не было ни одного профессора. Может, благодаря его окладистой бороде его так называли (на том съезде он был единственным, носящим бороду). Ему было примерно 40 лет. Я еще более удивился, узнав, что он до сих пор холост».
На съезде Нафтали отстаивал идею использования для джуури еврейского алфавита и был против введения латиницы или кириллицы, ведь иврит — часть традиции!
С точки зрения образованного человека, он был прав: есть буквы, есть написанные с их помощью книги. Зачем что-то менять? Однако при его жизни не было того, кто обладал бы таким объёмом знаний по истории и языку горских евреев. Его мнение не поддержали, и для джуури ввели латинский алфавит, который заменили на кириллический в 1938 году. Новый алфавит оказался лёгким для чтения и фонетически хорошо подходил к языку. Когда стало понятно, насколько ускорился процесс ликвидации безграмотности среди горских евреев, Нафтали Анисимов с готовность признал, что не учёл всех сложившихся обстоятельств. Вскоре на джуури вышла его брошюра «О новом алфавите» («Эри тозе хет»).
И всё же основную работу Нафтали Анисимов вёл в сфере филологии и лингвистики. Он собирал и исследовал старинные рукописи, выявлял пути происхождения слов, фраз, идиом, образов родного языка. Всё это было необходимо не только для сбережения наследия джуури, написания лекций и методичек. Учёный долго готовил к изданию свою фундаментальную работу «Грамматику татского языка». Этот капитальный труд — бесценный вклад Нафтали Арслановича в сохранение и развитие культуры горских евреев. На момент выхода в свет в 1932 году, книга Анисимова была первым и единственным всеобъемлющим учебником по нормативной грамматике языка. Интересно, что знания по медицине и анатомии, полученные в Цюрихе, помогли Нафтали Анисимову детально описать правильное произношение звуков горско-еврейского языка и подобрать подходящие иллюстрации.
Однако научные занятия и обязанности сотрудника Института востоковедения не мешали неутомимому Нафтали вести работу секретаря в «Захметкеше» и воевать с нерадивыми бюрократами:
«В Наркомпрос Дагестана. Мы неоднократно обращались к Вам с просьбой содействовать скорейшему получению букварей Худайнатова на татском языке (для горских евреев). Занятия родном языком в кружке при Бюро «Захметкеш» по этому букварю давно начаты и ведутся всё время без перерыва. Но букварей до сего времени нет. Убедительная просьба незамедлительно затребовать буквари!»
Кроме бюрократов приходилось давать отпор захватившим командные посты в сфере лингвистики сторонникам яфетической теории происхождения языка академика Николая Марра.
Будучи востоковедом и не имея за спиной собственно лингвистического образования, Марр выдвинул ряд явно ошибочных гипотез о развитии языков. Однако он умудрился связать их с марксистской идеологией:
«Не существует национального и общенационального языка, а есть классовый язык, и языки одного и того же класса различных стран при идентичности социальной структуры выявляют больше родства, чем языки различных классов одной и той же страны, одной и той же нации».
Марр и его последователи стремились отменить все достижения сравнительно-исторического языкознания, считая его буржуазной псевдонаукой. Тут приходилось проявлять осторожность и изобретательность, приводить научные доводы и выверенные факты в статьях и работах, а то ведь и донос могли написать куда следует!
Может быть в силу сложной ситуации с «марровцами» и ещё, без сомнения, по причине природной гордости, Нафтали Анисимов долго медлил с защитой диссертации. Уж очень не хотелось, чтобы его труд оценивали безграмотные выскочки, способные лишь повторять громкие лозунги передовиц.
До Великой Отечественной войны Нафтали жил в двух комнатах московской коммуналки. По воспоминаниям коллег и родных, его мало заботили бытовые условия — была бы возможность читать, исследовать, работать… Кроме стола, книжных полок и узкой кровати, мебель в жилище отсутствовала. Повсюду — книги, рукописи, тетради с записями и самодельная картотека — разрозненные коробки с карточками…
Его, пожилого уже человека, отправили с другими сотрудниками Института востоковедения в эвакуацию. С собой удалось взять лишь несколько древних рукописных книг. До 1943 года Анисимов пробыл в Ташкенте. По возвращении домой его ждало сильное потрясение. Комнаты, где проживал Нафтали Арсланович, были практически разгромлены, большая часть собрания и архива исчезла. Соседи стыдливо прятали глаза. Видно, бесценные находки, связанные с культурой горских евреев, арабские и персидские рукописи, его записи, карточки закончили свою жизнь в жерлах их буржуек, а в лучшем случае попали на барахолку. Всё надо было начинать сначала.
Он не опустил рук, вернулся к своим трудам. Даже нашёл себе спутницу жизни из среды коллег. Его жена взяла на себя то, к чему у Нафтали никогда не было склонности: обустройство быта. Учёный наконец получил кандидатскую степень как знак признания от сообщества лингвистов: её присвоили не за защиту диссертации, а «по совокупности трудов». После этого ему смогли выделить отдельную квартиру, и «коммунальный рай» канул в прошлое. Медленно, трудно восстанавливался архив и собрание книг. Научный мир официально признал: товарищ Анисимов и в самом деле является профессором!
Снились ли ему горы? Крутые улочки Тарки, где прошло детство? Звучали ли в этих снах голоса родных, произносивших первые услышанные им слова на джуури? Его жизненный путь начался в Дагестане, а закончился в Москве в возрасте 80 лет, большую часть которых Нафтали Анисимов провёл учась, исследую и трудясь ради сохранения родного языка.
P.S. Поговаривали, что в молодости Нафтали влюбился в девушку другой веры. Родители не желали такого брака, и юноша не пошёл против их воли. Долгие годы он хранил верность своей первой любви.
Архив Нафтали Арслановича, к сожалению, пропал во второй раз. После смерти учёного вдова перевезла его на хранение на семейную дачу, поскольку в 1966 году не нашлось учёных, готовых взять его под свою опеку. После продажи дома архив исчез.
При подготовке публикации использовались материалы проф. М.Я. Агарунова, в том числе его монография "Критика современного состояния научной литературы о горских евреях".
