В этом году отмечается полвека с XVII съезда ВЛКСМ, на котором БАМ был объявлен Всесоюзной ударной стройкой. Тысячи молодых людей отправились туда, чтобы воплотить эту грандиозную идею.
В апреле президент России В.В. Путин, принимая в Москве азербайджанского коллегу Ильхама Алиева, отметил: «В эти дни мы отмечаем 50-летие БАМа. Все хорошо знают, что ваш отец, Гейдар Алиевич Алиев, сыграл значимую роль, возглавлял правительственную комиссию, многократно выезжал на стройку. По сути, он был одним из организаторов этого грандиозного проекта, важного для всего Советского Союза».
Среди тех, кто оставил след на стройке века, был Шальми Пинхасов — горский еврей, выделявшийся не только внешностью, но и талантом. Огромные карие глаза, чёткие линии бровей, пышные кудри смоляных волос и гордая осанка создавали его неповторимый образ.
Шальми родился в Дербенте в семье Манахима и Динор Пинхасовых. В большой семье с четырьмя сыновьями и двумя дочерьми царила простота. Отец, Манахим Ханукаевич, был фронтовиком, награждённым за боевые заслуги. После тяжёлого ранения в 1944 году он честно трудился, поднимая детей.
С юных лет Шальми проявлял творческие способности: писал песни, исполнял их под гитару и сочинял собственные произведения. Его судьба объединяла кавказскую гордость и еврейскую тонкость, создавая образ яркого, талантливого человека.
В начале 1970-х годов Шальми отправился на БАМ в составе дагестанского отряда. Однако первые впечатления разочаровали: вторые пути оказались далёкими от романтики. Вернувшись домой, он столкнулся с восхищёнными криками соседей: «Бамовец приехал!» Это чувство стыда подтолкнуло его к решению снова вернуться на стройку.
На БАМе Шальми быстро завоевал уважение. Он работал, не жалея себя, и стал душой коллектива. Его песни звучали повсюду: в клубе, на танцплощадке, на «Голубых огоньках» в столовой и на берегу Киренги. Магнитофонные записи с его голосом передавались из рук в руки. Прозвище «Мишка-кавказец» закрепилось за ним благодаря его темпераменту, яркой харизме и глубоким связям с Кавказом.
В марте 1976 года Шальми ненадолго вернулся в Дербент на похороны отца. После поминок он вновь отправился на БАМ, обещая сестре Берте устроить её свадьбу, а младшей Майе — подарить хрустальные туфельки.
Вернувшись, он вновь окунулся в работу. Его поведение за траурным столом, где он не снимал шапку, вызывало недоумение коллег. Однако всё прояснилось, когда товарищи узнали о еврейских траурных традициях. Со временем Шальми вернулся к привычному образу — оживлённому, общительному исполнению песен в часы отдыха.
Смерть Шальми стала трагической случайностью. Он не пошёл на танцы, остался в вагончике, закурил и уснул. Когда товарищи вернулись, они нашли лишь пепелище. Мама Шальми, Динор, увезла в Дербент маленький ящик — всё, что осталось от сына.
На месте вагончика товарищи установили памятник из брошенной плиты с надписью:
«Пинхасов Шальми Манахимович 1951–1975». Под лавровой веточкой, высеченной на плите, была выбита строка: «Мы дойдем до Амура, Шурик».
История Шальми Пинхасова — это не просто воспоминание о строителе БАМа. Это символ эпохи, когда люди разных национальностей объединялись ради великой цели. Его жизнь, творчество и трагическая судьба стали частью общей памяти. В фигуре Шальми слились еврейские корни и кавказская душа, создавая образ человека, оставившего неизгладимый след в сердцах современников.
