Я внучка Победы, мои родители дети Победы, а мои деды — победители! И их у меня два. И оба моих деда, на радость своим родным, вернулись с войны. Я хочу рассказать об отношении фронтовиков к этой страшной войне, об их оптимизме и жизнелюбии.
Сегодня я хочу рассказать об отце моего отца, о человеке, чью фамилию я носила до замужества. Ягуда (Бирор) Юнаевич Якубов родился в Дербенте. Когда началась эта страшная война, моему деду было 36 лет, у него были красавица жена и двое детей: дочь Минна, десяти лет, и восьмилетний сын Меир, мой отец. Деда мобилизовали, как миллионы других советских мужчин. Несмотря на то что ранее у него возникали конфликты с советской властью, его неоднократно привлекали к ответственности за «нетрудовую деятельность», он пошел на фронт. И, как он говорил, не ради власти, а ради своей семьи, ради своих детей, ради своей веры. А дед читал Тору и соблюдал ее законы. В детстве он ходил в приходскую школу при дербентской синагоге. До Дербента окольными путями доходили слухи о бесчинствах фашистов, творимых в отношении евреев в Европе, и он понимал, что своих соплеменников и свою семью надо защищать. Служил дед в пехоте и своими ногами в кирзовых сапогах топтал пыльные военные дороги в жару и в холод, в снег и в дождь. «Пехота — царица полей», — заявил Сталин 5 мая 1941 года на банкете в Кремле в честь выпускников военных академий. А 22 июня началась война… Дед не любил рассказывать о войне, как будто вычеркнул из своей памяти эту часть жизни. Его медалями мы, его внуки, играли, и заиграли, растеряли все, а еще я помню его сумку-планшет из натуральной коричневой кожи.
Он нам разрешал все. Но мне мой папа рассказал один случай из той военной поры, когда вдруг его отец появился ночью на костылях, а утром снова исчез. И я, любопытная девчонка, замучила деда своими расспросами, и он подтвердил слова моего отца и этот самый случай мне рассказал: «Меня тяжело ранили в Сальских степях под Ростовом, прострелили ногу, пуля задела кость и меня отправили в госпиталь в Ростов. Долго лечили, и когда я уже мог передвигаться на костылях, я стал оказывать знаки внимания нашему военному врачу, она была молода и красива, — увидев мой удивленный и сердитый взгляд, дед рассмеялся и продолжил, — это для дела нужно было. Военврач знала, что у меня семья в Дербенте. Она как-то сказала, что формируется эшелон с тяжелоранеными в Баку. Видимо, линия фронта продвинется на юг от Ростова. Я ее долго уговаривал отпустить меня всего на один день в Дербент. Говорил, что поеду этим эшелоном, а назад другим, который вскоре шел на север. Дербент — узловая станция, там тоже формировались военные эшелоны. Куда я денусь на костылях, увижу детей — и назад. Привезу фрукты, виноград и настоящее вино. Ведь я уже выздоравливающий и меня снова на фронт отправят. Пусть не отпускает формально, пусть просто закроет глаза на мое отсутствие. Главное, что я быстро доеду до Дербента и вернусь назад любым военным эшелоном. Она не выдержала моего напора и сдалась. Видимо, мой рассказ о детях ее очень тронул. Так я и доехал в этом эшелоне с ранеными до Дербента, побыл дома только одну ночь, набрал вещмешок фруктов и пару бутылок вина. И утром сел на проходящий эшелон с оборудованием до Ростова, сидел в тамбуре, лишь бы добраться до госпиталя, чтоб не подвести доктора. И я очень благодарен этой молодой очаровательной врачихе. И твой отец тебе сказал правду, он меня видел спросонья и даже не понимал, что происходит, откуда вдруг появился его отец».
Так встреча с семьей на несколько часов поспособствовала его скорейшему выздоровлению. Мой дед был обыкновенный рядовой солдат, на которых и держалась Красная Армия, и благодаря которым наступила Великая Победа. Моему деду повезло: он вернулся с войны, прожил долгую интересную и насыщенную жизнь. О войне никогда не говорил, как и все фронтовики: слишком больно.
