Когда-то в детстве на нашем пути встречались люди, которые оставили впоследствии яркий след в истории своего народа. К их числу можно причислить и служителей синагог, которые были духовными лидерами общины, героями «застойного» времени; патриотами, сумевшими в условиях религиозных гонений храбро отстаивать и соблюдать еврейские традиции.
Моё детство напрямую связано со святым местом – дербентской синагогой «Келе-Нумаз». Когда я заходила в просторный молельный зал синагоги, с высокими окнами, выходящими на улицу «Келе-Куче», мне казалось, что я попадала в волшебное место. В центре зала, на потолке, было установлено огромное, переливающееся солнечными лучами, стеклянное окно, оно распростр аняло дневной свет по всему периметру помещения. Прямо под ним на возвышении находился стол для Свитка Торы – бима, где совершали «Алия а-Тора». Женщины и дети могли свободно перемещаться по территории синагоги, если это было не время для молитв.
В те годы (1970-е) мы с бабушкой часто ходили в синагогу шхитовать кур. Мне их было безумно жаль. Ещё дома бедняжкам перевязывали лапки, и так они проделывали свой скорбный, последний в жизни путь. Иногда по дороге очередная курица пыталась, размахивая крыльями, вырваться на свободу, но, увы, цепкие пальцы бабули не давали несчастной курочке шанса выжить. А в синагоге, в специально отведенном месте, раввин, будто уговаривая курочку, гладил её по голове и что-то шептал на непонятном нам древнееврейском языке. Старшие старались оградить нас, детей, от созерцания этой процедуры, но как всегда в этом возрасте, любознательность давала о себе знать, и нам приходилось стойко переносить это тяжелое зрелище. Кто знал, что спустя полстолетия я буду с трудом вспоминать черты лица того самого раввина, искать о нем информацию, чтобы написать о нем статью и отдать должное его светлой памяти.
Праведный жизненный путь Рахмони Гадилова начался в дагестанском селении Кала-Ханжал (Гале-Ханжал), где он родился в 1905 году в многодетной семье. Как и все мальчишки того времени, он начал учебу с шести лет в еврейской школе, что действовала при синагоге. Его учителем был раби Довид. И хотя с раннего детства Рахмони помогал родителям в поле и вызывался пасти скот, его всегда влекло святое место – синагога. Глядя на раввина, раскачивающегося во время молитв, и на то, с каким трепетом относятся мужчины к самому драгоценному для всех евреев – Свитку Торы, он грезил, что когда вырастет, обязательно станет раввином.
В годы его молодости у горских народов было принято женить детей в подростковом возрасте. Так, в 1920-м году, в пятнадцатилетнем возрасте, Рахмони женился на дочери раби Довида, тринадцатилетней Трисо. Вместе они воспитали четверых детей – сына и трех дочерей. В 1930-е годы в Дагестане началась кампания по переселению горских евреев с горных аулов на равнину. Но семья Гадиловых не сразу переехала. Только в послевоенное время, в 1950-х годах последние семьи горских евреев оставили село Кала-Ханжал и переехали жить в Дербент. Рано овдовев, и оставшись с подростками-детьми на руках, Рахмони стал все больше задумываться о жизненных ценностях, и вспомнил о своей детской мечте. Так он твердо решил стать раввином и пойти по стопам своего учителя – наставника и тестя, раби Довида.
И хотя в советское время практически невозможно было получить «дестур раби», Рахмони надеялся, что Вс-вышний смилостивится и обязательно даст ему знак и шанс исполнить свою мечту. Ведь не зря его имя в переводе с джуури означает «милосердный». К счастью, в те годы в древний Дербент приехал с города Львова служить в синагогу «Келе-Нумаз» европейский еврей – раби Исраэль Бронфман. Он вызвался стать его духовным учителем, и со временем выдал Рахмони Гадилову «смиху» (диплом раввина). И наконец-таки сбылась мечта: в 1960-м году он становится раввином дербентской синагоги «Келе-Нумаз».
Жизнь наладилась, раби Рахмони женился во второй раз, на молодой женщине по имени Хаво, которая подарила ему трёх дочерей. Она заменила его старшим детям мать, и все ребята росли большой и дружной семьей.
Несмотря на запреты советской власти, народ тянулся к духовным лидерам общины. Более 30 лет раби Рахмони прослужил в синагоге Дербента. Он верой и правдой служил своему народу. В его обязанности входило немало функций, связанных с еврейскими традициями: организация и проведение праздников и молитв, шхита и кашрут, свадебные церемонии «мэгьр» и кидушим, подготовка мальчиков к бар-мицве и даже шлом-байт (семейные консультации). В этот список входили также и траурные церемонии.
В 1993 году раби вместе со своей семьей репатриировался в Израиль. Он прожил праведную жизнь аксакала-долгожителя и ушел из жизни в возрасте 93 лет, в 1998 году. Во многих горско-еврейских семьях, родом из Дербента, до сих пор хранятся фото и видеозаписи свадебных мероприятий «мэгьр», которые проводил раби Рахмони. Сейчас потомки раввина проживают в разных странах. А в городе Хадере подрастает его правнук – нумгир Рахман Бен Гадиэль.
В населенных пунктах исторического проживания горских евреев на Кавказе было достаточно много раввинов, многие из них досконально знали Танах и законы еврейской жизни. Пожалуй, нет такой горско-еврейской семьи, в родословной которой не нашлось хотя бы одного рабби. Это говорит о том, насколько в прошлом были религиозны горские евреи. Немалое значение для культурной и религиозной самоидентификации имели не только сохранившийся традиционный уклад жизни, общинная и семейная структура, но и роль раввинов в жизни общины того времени.
В своей книге «Душа народа» известная горско-еврейская писательница Мириам Хейли-Хаимова написала прекрасные слова о горско-еврейских раввинах: «В нашей общине есть люди, которые прославили свой народ. Их имена золотыми буквами вписаны в нашу историю. Это известные учёные, военные, политики, писатели, врачи, артисты. Но наша община всегда была богата людьми, чьи фамилии не вошли ни в какие справочники и энциклопедии. Их скромные имена запечатлены в сердцах и памяти народа. Их заслуга перед нами не меньше, если не больше, чем заслуги их прославленных и именитых соотечественников. Горско-еврейские раввины, несомненно, относятся к их числу. Они были и остаются душою своего народа и их имена не должны кануть в историю.»
