«Ибо вы выйдете неторопливо, и не побежите, потому что впереди вас пойдет Господь , и Бог Израиля будет стражем позади вас. Вот раб Мой будет благоуспешен , возвысится и вознесется и возвеличиться» (Шмот 52: 12,13)
Именно так буйнакские евреи называли кладбище на языке джуури. И меня вдруг осенило: слово это состоит из двух древнееврейских слов: «байт» и «хаим», то есть — «дом жизни». А я бы назвал: ДОМ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ.
В январе 2019 года я встретился с исполнительным директором благотворительного фонда СТМЭГИ Д.И. Даниловым. Его офис находится во дворе Московской хоральной синагоги, что в Большом Спасоглинищевском переулке.
Данил Ильич рассказал, что уроженец Махачкалы Александр Стихаров, ныне живущий в Санкт-Петербурге, организовал благотворительный фонд сохранения памятников историко-культурного наследия. Создан проект «Каменный архив евреев Кавказа», целью которого является сохранение для будущих поколений надписей и текстов на еврейских надгробных камнях на кладбищах городов и сёл Кавказа.
В 2017-2018 годах специалистом Н.В. Кашовской было проведено эпиграфическое описание и фотосъемка 5000 памятников еврейских кладбищ Махачкалы. «Весной 2019 года мы хотим, — сказал Данил Ильич, — командировать Наталью Васильевну в Буйнакск — для проведения полевых работ по эпиграфическому описанию и для фотосъемок сохранившихся надгробий. Но она там никого не знает. Вы — уроженец Буйнакска, наверняка у вас там остались знакомые и друзья. Хотел предложить вам командировку в Буйнакск в начале апреля для оказания помощи эпиграфисту и организации проведения расчистки некрополя».
Я, не задумываясь, дал согласие. Лицо Данила Ильича радостно засияло. Ведь это будет второй город, вошедший в проект «Каменный архив евреев Кавказа». Предстоит еще много работы на кладбищах городов и сёл Кавказа, на это потребуются годы, физические и финансовые усилия. А самое главное — понимание исторической важности проекта и поддержка потомков, проживавших на Кавказе евреев.
В марте я съездил в Санкт-Петербург с целью навестить семью сына и дорогих внуков. Встретился с эпиграфистом Натальей Кашовской и руководителем фонда СПИКН Александром Стихаровым. Обсудили планы предстоящей поездки и решили, что полетим в Махачкалу 31 марта. Однако, возвратившись в Москву, я стал следить за прогнозом погоды в Буйнакске. Прогноз показывал проливные дожди до середины апреля. Решили отложить поездку на конец апреля, и я решил приехать туда на пять дней раньше эпиграфиста, чтобы начать расчистку территории кладбища от деревьев, кустов и зарослей, обеспечив свободный подход к надгробьям.
23 апреля я прилетел в Махачкалу, где меня встречал мой одноклассник Тимур Абиев со своим другом и соседом Ильясом Раджабовым, с которым мы подружились с первого дня . Ильяс оказывал и продолжает оказывать неоценимую братскую помощь по благоустройству кладбища и восстановлению памятников.
В Буйнакске меня разместили в домике по адресу ул. Горького, 13, где в школьные годы Тимур жил со своими родителями. А напротив, через дорогу, находится кафе «Лакия» и дом семьи Ильяса Раджабова. В этом кафе мы отметили мой приезд на родину и встречу с одноклассниками.
24 апреля я проснулся очень рано. Не терпелось побыстрее поехать на кладбище, чтобы ознакомиться с положением дел на месте. Вышел во двор подышать необыкновенным свежим воздухом предгорий Дагестана.
- Доброе утро, Саша! Как отдохнул? — я и не заметил, как Ильяс появился у ворот своего дома.
- Доброе утро, Ильяс! Спасибо, хорошо. Вот наслаждаюсь свежим воздухом — ароматом юности и детства.
- Пойдем завтракать, — предложил он, — Гуля калмыцкий чай заварила.
После завтрака мы сели в машину и поехали на кладбище.
Подъезжаем к каменной ограде еврейского кладбища, и вдруг я слышу невероятный гул, сотканный из тысячи человеческих голосов. Открываю дверцу машины, гул усиливается. Слышу какие-то слова. Прохожу вдоль ограды, вхожу, через ворота, на территорию кладбища. И что я вижу?! Перед сторожевыми домиками столпились люди, а дети и молодёжь сидели на крышах домиков. Над людьми висело большое, ослепительно молочного цвета облако. Оно источало необыкновенно ласковое, фантастическое тепло. У людей протянуты руки, по щекам текут слёзы — все они в безутешной, гнетущей печали. Невыразимые стенания несчастных душ, задыхающихся в заброшенном, обросшем высоким и колючим терновником саду.
Сердце моё от неожиданности стало учащенно биться. Щемящая боль током пронзила меня. Столько родных, близких и просто знакомых. Вдруг, отчетливо, сквозь гул голосов, слышу:
- Что же сделали вы с нашим ДОМОМ? - шумели собравшиеся.
- Мой памятник смыло дождями, и теперь никто не будет знать, где меня искать... Где дети моих братьев и сестёр? — роптал Абрамов Шурик, молодой парнишка.
- Разве так мы относились к вам? — тоскливо упрекнула Ёлто Шахманова.
- Нечем дышать, мы задыхаемся под колючими зарослями. Помогите! Это теперь наш ВЕЧНЫЙ ДОМ, — громче всех кричал молодой парень.
- Кто же защитит нас? Надгробные камни из гранита и мрамора растаскивали какие-то забредшие сюда посторонние люди, некоторые ограды уносили на металлолом. А вам безразлично?! Ваше равнодушие убьёт нас повторно, — с обидой, перебивая друг друга, говорили женщины.
- Игирь муно, эжей ту? (Игорёк, чтоб ты был здоров, где же ты?) — вдруг послышался до боли знакомый голос бабушки Хасидо.
- Никогда, слышите, никогда евреи не пропадали без вести... — вздохнув, глухим басом заговорил дядя Миша Измайлов, тяжело опираясь на свою палку. — Почему же теперь многие из наших постояльцев здесь числятся пропавшими без вести?
- У кого-то стерлись надписи на памятниках, чьи-то мраморные плиты исчезли, а чьи-то — упали и разбитые валяются на земле, — поддержала его Ильясаева Кешеро, и спросила с укоризной, — кто позаботится о последней обители нашей? Где наши внуки и правнуки? О чём они думают? Или им безразлично всё то, что происходит у нас, в ДОМЕ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ? Откуда такое равнодушие?
- Да, — согласился с ними Кукулиев Эведиёхаим, — мы единственный народ в мире, который, несмотря на все тяготы жизни, никогда не отдавал сирот в приюты и детские дома. Мы во многом отказывали себе — лишь бы наши любимцы ни в чем не нуждались. Бережно и заботливо мы растили и нежно любили вас, давали вам образование, отмечали дни рождения, играли ваши свадьбы, а вы, в суете мирской, забыли про нас, — грустно закончил старичок.
- Сашуля! Сашуля! — из глубины донёсся знакомый голос соседской старушки Ливгъо, — это я, бабуля твоя. Ты самый младший, самый мой сладкий внучек! Чен тумэ вюрсум эри ту? Гич сох говрохунеймэре, нэ говрохуне Шаами келебебейтурэ. Чен тумэ вюрсум эри гичь сохтэи говрохуней Аснат - зехюсюрмэре нэ Якуб мердхюсурмэре? Бахтаверо одомио бу угъо. Мэре гиль мибистого эс хуштэ мисохтум. (Сколько денег послать тебе? Отреставрируй, пожалуйста, мою могилку и могилку деда твоего, Шаами. Сколько денег выслать на ремонт могилки моей свекрови Аснат и свёкра Якуба? Уважаемыми они были людьми. Была бы у меня возможность, я бы сама все сделала) — жалобно добавила старушка.
- Или ваша забота заключается в том, чтобы в теплой кампании выпить рюмку водки за нашу память? Грош цена такой заботе... — прискорбно добавила Ханукаева Тирсо.
- Вы забыли одну из главных заповедей: «Почитай отца твоего и матерь твою, чтобы продлились дни твои на земле». Неужели ничего святого не осталось в ваших сердцах? Почему? — прослезился мудрый рабби Мищи Агаронов.
Очнувшись от шока, я двинулся к ним. Вон слева бабуля с тетей Лизой стоят. Вот папа с тетей Маней и тетей Тейло, а вот и дедушка Шимрииль и все его родные Цидкиловы — Сафаниё, его сыновья Леви и Юсуф с женой Ахсе, и их сестра, Хагило, со своим мужем Гуршумом и невесткой Зоей.
Кричу: «Бабуля, бабулечка! Папа, как я скучал без вас, как часто вспоминал!» Но примерно в трех метрах от них я наткнулся на непреодолимое препятствие, которое не дает мне подойти к ним ближе. Прозрачная стена отделяла их от физического мира. Мы видим друг друга, говорим друг с другом, а подойти ближе не можем. «Так это же СТЕНА ПЛАЧА!» — осенило меня... Её громадные каменные плиты сохранились еще со времен царя Соломона. Только здесь они прозрачные. В голове пронеслась мысль: «Мезик овир бэ Шуро кмо бэ Иерушалаим — воздух в Буйнакске и в Иерусалиме одинаковый, и нигде в мире не дышалось так свежо.
Ближе к центру вижу дедушку Мундусо Измайлова с бабушкой Хасидо. Дед — стройный и высокий красавец. На нем черкеска, а на поясе висит кинжал. Рядом с ним его родные: Максут Измайлов со своей красавицей женой Марал, Исаак, Ильягу, Бениамин, Изиё, Нафтул. Чуть дальше за ними — всё семейство Бабаевых: Ожи и Давид, Лиё — сестра Давида, его сыновья: Рафоиль, Данке и Агъав, а также другие Бабаевы: Меир, Данил и известный доктор Гуршум. Узнаю многих Аслановых, Агароновых, Пашаевых, Шубаевых , Абрамовых, Белаловых, Кукулиевых, Нафталиевых, Гуршумовых... Много ашкеназов.
На крыше сторожевого домика сидит младший брат моей мамы – Жорик Измайлов с Геной Израиловым. А между ними - красавица Ревекка Тененгольц. Рядом с ними стоят и улыбаются сказочные куколки – Рената Израилова с Розой Шалумовой. В волосах у них большие белые банты. Облако будто расщепилось на части и прямо им в руки спустились маленькие, круглые и лучистые облака. Неземная улыбка сияла на лицах маленьких принцесс, но в глазах выражалась глубокая печаль.
Растерянно и с волнением обвожу всех взглядом. Величественные, статные, умудренные жизненным опытом старцы в белых талитах - молитвенных накидках
на плечах с бело-голубыми по краям кистями - держат в руках Тору, читают вслух молитву:«Шма Исроель, Адонай Элохейну, Адона эхад! Кодеш! Кодеш! Кодеш!» Мужчины трепетно молились. Глаза их были опущены, губы медленно шептали и беззвучно о чём-то просили...
Одними из первых выдвинулись вперёд Рясенцев Марко Осипович с супругой Эстер бат Арон Коэн. Не спеша подошли к Стене и вложили туда записку. За ними Павлоцкая Ольга Абрамовна, Олег Флейшман, Лея Янкелевич. Неторопливо подходят с записками в руках Измайловы, Бабаевы, Кукулиевы, Пашаевы, Белаловы, Шалумовы, Абрамовы, Циткиловы, Нафталиевы, Юнаевы, Аслановы, Гавриловы и другие обитатели... Шаг за шагом, не торопясь, они приближались к стене и оставляли свои записки Всевышнему.
Я понимал, о чем они просят Господа. Вдруг подул ветер, записка выпала из рук Розочки на землю. Поднявшись, клочек бумаги раскрылся в воздухе и полетел, как легкое перышко. Прикоснувшись к прозрачной стене, листок плотно прилип к ней. Буквы засветились и я прочитал записку:
Мы давно уже не живём, лишены и жары, и стужи.
Меж сияющих звёзд мы поём: Б-г собрал воедино души
В вечный этот еврейский хор – не бывало таких на свете.
Обратите на нас свой взор, и любовью своей ответьте. **
Вопль рыданий вырвался из моей груди. Упав на колени, я вознес к ним руки: «Как же мы виноваты перед вами! Простите нас, если сможете за наше равнодушие, и за то, что от постоянных хлопот и жизненной суеты мы забыли о Доме Вечной Жизни - о вашей последней обители. Мы сделаем всё, чтобы здесь был порядок. Восстановим разбитые надгробия, проложим аллею на этой территории. Будем навещать вас с детьми и внуками. Увековечим память о вас на специальном интернет-сайте. Простите! Простите нас, родные наши».
Облако, висевшее над ними, медленно качнулось и стало подниматься, увлекая за собой людей. На высоком небосклоне в необыкновенно перламутровых тонах заиграла радуга. Разноцветные широкие полосы ласково обнимали их, словно хотели сказать: «Мы не дадим вас в обиду».
Восточными переливами грустно зазвучал кларнет. Над некрополем разлилось ангельское пение. Чудесные Божественные голоса из неиссякаемого источника запели молитвы и псалмы.
Таинственное песнопение закончилось. Умолк кларнет, заставивший звучать сокровенные струны моей души. Облако со своими небожителями превратилось в маленькую точку и исчезло за небосклоном.
Я встал и почувствовал себя разбитым. Повернулся. У ворот некрополя стоял Ильяс. На его глазах невольно проступили скупые мужские слёзы.
P.S.
В тот же день приступил к очистке некрополя от зарослей, кустов, деревьев и прочего мусора. За три недели моего пребывания в Буйнакске было сфотографировано и проведено эпиграфическое описание 1070 надгробий. К сожалению, на многих памятниках не сохранились надписи, многие надгробия смыло водой или просто были украдены. Восстановлены памятники: Амержуевой Галины Ильиничны, исторический памятник Келебеева Ильягу Келебеевича, выполненный из гранита в 1914 году, Бабаева Рафоиля и Израилова Гены. Надеюсь, что и в дальнейшем будем совместно реставрировать надгробия предков. У многих захороненных на буйнакском кладбище нет прямых потомков. Родственники по боковым линиям пока не отзываются.
От ворот кладбища проложим аллею Дома Вечной жизни наших предков, а по краям будут расти вечнозеленые туи. Будем ухаживать и помнить наших предков сообща. Мы же им обещали.
Худо кумек!
Если огонь рассказанного мною не растопит души равнодушных потомков, значит, у них вместо души лежит камень.
Мудрецы Торы говорят: «Благотворна для всего Израиля даже самая легкая мицва, когда ее исполняет весь народ. Она ценнее, чем самая трудная мицва, совершаемая одними праведниками».
И может быть, сам Моше, выводивший евреев из Египта, сказал бы: «И настигнет десница Моя равнодушных и скупых, и возродится Память к ушедшим в Дом Вечной Жизни».
Спасибо за помощь и щедрость спонсоров из разных стран мира, которые проявили милосердие и сразу откликнулись на призыв поддержать проект. На фотографиях запечатлены дорогие родственники, захоронненые на буйнакском кладбище.
Александр Писаков и Тейло Нисанова
Читайте наши статьи на сайте:
* БЕТАХАЙМГ'О — две последние буквы в этом слове «г'о» читаются как глухой звук, промежуточный между буквами «г» и «х».
** — фрагмент из стихотворения «Хор детских душ» (Бен Эзоп).
