До революции на Кавказе проживало немало дипломированных раввинов, получивших духовное образование в ешиве г. Вильно. Один из них, раби Шомоил бен Хизгил, родился в 1902 г. в селении Пянджи (одном из трех, наряду с Джерахом и Карчагом, на территории Табасаранского района Дагестана, где в прошлом проживали горские евреи). До сего дня в этих селах сохранились следы проживания евреев: это безмолвные надмогильные стелы с выбитыми словами на иврите и шестиконечными звездами.
Шомоилу исполнилось пять лет, когда их семья переехала в Дербент, где он в шестилетнем возрасте пошел учиться в хедер. Мальчику нравилась учеба, она давалась ему легко, и, достигнув 15-летнего возраста, он понял, что в местной синагоге не сможет получить полное религиозное образование.
В ешиву Вильно Шомоил поехал со своей супругой, Сарах Ханукаевой, дочерью его дяди Нафтали. Они поженились в подростковом возрасте, жениху только исполнилось 15 лет, а невеста была на два года моложе. У них родилось пятеро детей (четыре дочери и сын). Старшая дочь Яффа (в замужестве Шальмиева) родилась в Вильно, она прошла дорогами войны с 1941 по 1945 гг. Девушку призвали на фронт сразу же после окончания средней школы, хотя родители её тщательно прятали, но наводку на нее дала работница горкома партии Дербента.
Вместе с раби Шомоилом учились в ешиве и другие горские евреи, которые впоследствии оставили яркий след в истории своего народа. Хотя с приходом советской власти закрылись синагоги, запрещено было молиться, читать и говорить на иврите, но все равно на Кавказе проводились негласно все религиозные церемонии: кашеровали мясо, справляли новобрачным по-еврейски бракосочетание «Мэр-Хупу», делали обрезание новорожденным «Брит-Мила» и проводили похоронные процессии. Этим занимались дипломированные раввины, такие как раби Шомоил бен Хизгил.
В нелегкие военные годы, когда в каждой семье мужчины оставляли своих молодых жен с маленькими детьми и уходили на фронт, ее духовные лидеры оставались моральными авторитетами. Это они помогали расквартировывать эвакуированных европейских евреев, ведь те, кто приезжал в Дербент, первым долгом обращались за помощью в синагогу. Во все времена на раввинов возлагалась миссия «народного психолога». Им нелегко было видеть солдатских матерей, вдов и дочерей, которые получали извещение с грифом: «Погиб смертью храбрых» или «Без вести пропавший» на своих родных.
Раби Шомоил был добрым и отзывчивым человеком, он не мог равнодушно пройти мимо нуждающихся людей. Он читал все газеты на русском языке, был сведущ в политических вопросах, его уважали человеком не только в своей общине. Первое обрезание новорожденному он сделал в 21-летнем возрасте. Когда только что вернулся из Вильно и стал одним из самых молодых раввинов Дербента. В советское время было немного дипломированных моэлей. Порой от рук моэлей-самоучек в результате некачественной операции погибали дети, и нужно было иметь непререкаемый авторитет в этой сфере. Поэтому раби Шомоила не раз приглашали делать обрезание даже детям из мусульманских семей. Он говорил, что для него не имеет значения, какому новорожденному сделать обрезание, мусульманину или еврею, ведь это большая мицва, потому что они дети одного праотца Авраама.
Раби Шомоил Хизгилов ушёл из жизни в расцвете лет в 56-летнем возрасте. На его похороны пришло много народу, среди которых были духовные лидеры трех религиозных конфессий и представители горисполкома Дербента. Он оставил о себе добрую память и учеников, которых впоследствии можно было назвать «народными раввинами». Его потомки ныне проживают в разных странах мира, но в большинстве своем в Израиле.
Выражаю благодарность за помощь в создании статьи внучкам раби Шомоила: Саре Абрамовой из Ор-Акивы и Хае Мардахаевой из Хадеры.
