Известный лингвист и филолог возглавила в государственном вузе России магистерскую программу по изучению языка джуури и культуры горских евреев. Как фонд СТМЭГИ использует цифровые технологии для обучения горских евреев общинному языку, зачем москвичу учить язык предков и почему джуури – это красиво.
Прививка языка
— Судьба многих еврейских языков, таких как идиш и ладино, незавидна: они перестали быть средством общения, их изучают и пропагандируют только энтузиасты. Что происходит в этом смысле с джуури?
К сожалению, престиж еврейских языков вообще падает. До середины 1950-х джуури оставался литературно-письменным языком, на нем общались в быту. Но со временем возрастала роль русского языка, и сейчас приходится признать, что горские евреи среднего и младшего поколения практически не владеют джуури. Это вполне естественно: получение образования и карьерный рост все-таки связаны с государственным языком. В 2010 году джуури был внесен в Книгу умирающих языков ЮНЕСКО.
Однако при этом есть пример-исключение: живущие в России выходцы из Красной Слободы. Этот поселок близ азербайджанского города Куба ‒ единственное в мире оставшееся место компактного проживания горских евреев. Выходцы оттуда в совершенстве владеют джуури, так как в детстве получили от родителей, образно говоря, прививку родного языка: там на нем не прекращали говорить в повседневной жизни. Можно сказать, что степень владения джуури зависит от степени традиционности семьи. Если пожилые носители языка живут вместе с молодыми, язык сохраняется естественным образом.
— В России что-то делается для сохранения джуури?
Конечно. Еще в конце 1990-х стали появляться общественные организации горских евреев, ориентированные на сохранение культурных традиций и языка: Российский фонд сохранения и развития еврейской культуры, Всемирный конгресс горских евреев, Международный благотворительный фонд поддержки горских евреев СТМЭГИ. В 2018 году руководство фонда СТМЭГИ собрало команду профессионалов, которая разработала программу сохранения, изучения и популяризации языка джуури. В региональных общинах стали открываться языковые кружки для детей и взрослых, издаваться учебники, составляться словари, цифровые продукты.
— Представим среднестатистического молодого горского еврея-москвича. Что может мотивировать его изучать джуури?
Огромную роль играют эмоциональные нюансы. В горско-еврейском языке есть выражение «зуун дедеи», которое означает «родной язык» и буквально переводится как «язык матери». Горские евреи традиционно были многоязычны, и когда они слышат, что джуури может исчезнуть со следующим поколением, это вызывает сильные эмоции: как же так, неужели не будет «языка матери», на котором вырос лично я?
Евгения Назарова родилась в Махачкале в 1957 году, окончила Дагестанский государственный университет. Преподаватель РГУ им. А. Н. Косыгина, с этого учебного года – соруководитель (совместно с профессором Михаилом Членовым) новой магистерской программы «Язык и культура еврейских диаспор», первой в мировой академической практике, целиком посвященной изучению джуури и культуры горских евреев. Партнер по созданию программы – кафедра филологии и лингвокультурологии Академии им. Маймонида. Основной курс, который преподает Евгения Назарова, называется «Теоретические основы языка горских евреев джуури»: он знакомит с происхождением и историей языка, его диалектами, а также рассказывает обо всех аспектах грамматики джуури.
Автор множества статей и научных работ о языке джуури; последняя из них – статья «Язык джуури и этнокультурная идентичность горских евреев в СССР и в современной России. Изменения и новации» в ежегоднике израильского Института евро-азиатских еврейских исследований (т. 3, 2020-2021/5781).
Готовя статью для ежегодника Института евроазиатских исследований, я просматривала разнообразные социологические исследования. Когда горским евреям задают вопрос о том, что для них важно из национальной культуры, первым называют язык. Он идет с огромным отрывом от других категорий, таких как религия, история, общееврейская культура. В разговорах с молодежью я постоянно слышу выражения типа «джуури ‒ это круто!» Это тот самый корневой комплекс мамы, семьи, всего родного, кровного.
Кстати, мы с фондом СТМЭГИ не собираемся останавливаться на языковых курсах. Сейчас в скандинавских странах и в Карелии создаются так называемые языковые гнезда: в детские сады приходят пожилые носители языка и преподают его методом языкового погружения. Нечто подобное создается и для детей горских евреев в Москве.
— Предположим, человек окончил курсы. А дальше что? Существуют ли, например, книги на джуури?
Существуют, и много. С момента появления своей программы сохранения и изучения языка джуури фонд СТМЭГИ начал собирать библиотеку ‒ сначала бумажную, а затем и электронную. Люди отдавали в дар свои книги на джуури и о горских евреях на других языках. Электронная библиотека абсолютно бесплатна и очень востребована. Например, в ней есть книги и на азербайджанском языке, потому что были сказители ‒ горские евреи, которые слагали на этом языке свои стихи и песни. Много изданий и на русском, поскольку многие горско-еврейские писатели и поэты, утрачивая родной язык, творили на русском. Существует огромный пласт научной литературы о горских евреях. Я знаю, что целый ряд исследователей с благодарностью пользуются фондами этой богатой библиотеки.
Кроме того, фонд СТМЭГИ создал мобильное приложение ‒ переводчик с джуури на русский, иврит и английский. Сейчас разрабатывается обучающее приложение, которое позволит изучать язык поэтапно или просто читать на нем.
— Есть ли среди ваших студентов евреи, принадлежащие к другим общинам?
Да, в моей группе учится религиозная студентка-ашкеназ. За ее плечами два высших образования, она работает в синагоге директором общественной программы, которая помогает людям, пострадавшим от коронавируса. К нам в магистратуру эта студентка пришла после того, как ходила в один из наших общинных центров на курсы иврита и традиции.
Четверо из пяти студентов группы моего курса в РГУ им. А. Н. Косыгина знают язык, мы с ними часто общаемся на джуури. В канун языкового марафона, который проводит фонд СТМЭГИ, мы с ними разучивали стихотворение Розы Мардахаевой «Зуун дэдэи» («Язык матери, родной язык»). Некоторые поначалу стеснялись ошибок в произношении. Когда я прочитала это стихотворение вслух, слушатели пришли в восторг: «Как красиво звучит!» Это действительно так: иранские языки, к которым принадлежит и джуури, очень мелодичные, певучие, с большим количеством гласных.
Дочка просит научить
— Какие языки окружали вас, когда вы сами были ребенком?
Я родилась в Махачкале, многоязычном городе. Это в Дербенте, например, горские евреи проживали относительно компактно, и на джуури говорили целые кварталы и улицы, а в Махачкале подобного не было. Моя родня ‒ потомки известных и состоятельных купцов первой гильдии. Бабушка и дедушка со стороны отца окончили русскую гимназию и говорили на невероятно богатом, даже изысканном русском языке. Поэтому моим первым языком был русский, а горско-еврейский ‒ вторым. На джуури разговаривал дедушка, очень образованный в том числе и в иудаизме человек, знавший иврит. Он исполнял функции раввина, хотя не имел соответствующего документа, был кантором в синагоге и даяном в среде горских евреев Махачкалы. К сожалению, он ушел из жизни, когда мне было всего семь лет.
— Как девочка из интеллигентной русскоговорящей семьи пришла к изучению горско-еврейского?
Я с отличием окончила филологический факультет ДГУ, поступила в аспирантуру и планировала специализироваться в исследовании русского языка. Но случай свел меня с Галиной Беньяминовной Мусахановой и ее супругом Михаилом Мататовичем Ихиловым. Галина Беньяминовна – одна из первых кандидатов филологических наук среди дагестанских женщин. Она сначала была исследователем кумыкской литературы (это тюркоязычный народ в Дагестане), а затем стала изучать горско-еврейскую. Профессор Михаил Мататович ‒ первый исследователь-этнограф в среде горских евреев, получивший научную степень доктора исторических наук. Представьте, он в 1949 году написал и защитил кандидатскую диссертацию на тему «Горские евреи: историко-этнографическое исследование»! Именно «горские евреи», а не «таты», как того требовала советская наука того периода.
Познакомившись со мной на одном мероприятии, Галина Беньяминовна стала меня буквально уговаривать: «Я пойду к президенту Дагестанской академии наук и попрошу объявить конкурс в аспирантуру на место по языку джуури». Действительно, вскоре в дагестанском филиале Академии наук СССР в Институте истории, языка и литературы объявили конкурс в очную аспирантуру на несколько мест по языкознанию, и я туда поступила.
— На тот момент вы понимали язык, но не разговаривали на нем. Как повышали свой уровень владения джуури?
Самое главное – быть в языковой среде. Словарей в то время практически не было. Точнее, был словарь Всеволода Миллера к его монографии «Материалы для изучения еврейско-татского языка» (1892) ‒ на минуточку, работа конца XIX века. Мы с Галиной Беньяминовной почти каждый день по много часов сидели в институте и составляли словники. Я читала художественную литературу на джуури, занималась изучением лексики, слушала звучащую речь, благо, что тогда это было еще вполне реально, и вскоре заговорила сама.
Интересно, что моя дочка-подросток, наслушавшись моего общения со студентами, просто загорелась желанием изучать джуури.
— Зачем ей, современному ребенку, который знает, наверное, английский?..
И французский. Дочь попросила научить ее ходовым фразам: «Я еврейка» и другим. Думаю, что это из категории «это классно, я тоже это знаю».
— Как вы думаете, может ли джуури возродиться в качестве языка внутриобщинного общения?
Боюсь, что восстановить его в статусе полноценного языка внутриэтнического общения для всех горских евреев будет проблематично. Бабушки говорят на нем вполне органично, среднее и младшее поколения ‒ уже нет. Но у джуури осталось мемориальное значение: это язык родителей, предков, колыбельной «Неней-ненум», сокровенная ценность, культурное наследие народа. Заметно, что в последние годы у молодых горских евреев, которые ходят в языковые кружки фонда СТМЭГИ, появился реальный страх потерять язык. Наблюдая за ними, вижу, как возникает чувство ответственности: не допустить, чтобы прервалась цепочка памяти, чтобы последующие поколения утратили этот язык.
Уверена: в ближайшие несколько десятилетий джуури не умрет. Очень многое для его сохранения делает, в частности, фонд СТМЭГИ. И эта деятельность, как мне представляется, выдвигает Москву на роль второго после Израиля центра интеллектуальной и духовной жизни народа: она транслируется из Москвы на региональные общины в других странах.
Да, сегодня языком общения горских евреев является государственный язык той страны, где они живут. Но человеческий мозг впитывает огромный пласт пассивной информации и обращается к ней в те или иные моменты жизни. Я мечтаю, чтобы джуури как минимум остался у горских евреев в памяти.
Борис Эмануилов
Фото: Леви Назаров
Источник: 5782-Еврейский журнал
