К 150-летию со дня рождения Ивана Бунина
Леонард Розенталь не сразу стал похож на господина из Сан-Франциско в одноименном гениальном рассказе; поначалу это был не господин, а 14-летний отрок Лёнчик, и не из Сан-Франциско, а из Владикавказа, и тогда еще не с полумиллиардом в активах, а со стофранковой купюрой в кармане.
Сказочно разбогател на торговле жемчугом, вписав, образно выражаясь, cвой абзац в главу «Учет менталитета» всемирного учебника по маркетингу. Приметил, что искатели жемчуга в Индии на бумажные деньги реагируют вяло, им подавай серебряную мелочь — и стал возить своим смуглокожим поставщикам эту мелочь мешками.
И вот он поддержал безденежного Бунина в Париже. Выделил бессрочно 1000 франков в месяц. Такая же сумма досталась Мережковскому, Куприну и Бальмонту.
Этот Розенталь, между прочим, будучи уже в Америке, спонсировал фильм Эйзенштейна «Сентиментальный роман»(1930 г.).
Серьезно помогали супруги Цетлины и редактор Фандоминский — наследники чайной империи Высоцкого (того самого: «Чай — Высоцкого, сахар — Бродского, а Россия — Троцкого«) — тоже большие ценители великой русской словесности.
О размерах литературных гонораров за переводы можно судить по сумме, которую живой классик, увенчанный премией номер 1 в мире, получил за изданные в Америке «Темные аллеи» — 300 долларов. Конечно, это были не те доллары, что сегодня, но все равно смехотворно мало.
В общем, спонсорских денег хватало на то, чтобы держать в Грассе открытый дом, да еще с месяцами и годами пребывавшими там постояльцами. А нобелевка, как уже упоминалось, растрачена была довольно быстро.
Обретался на вилле и еврей Александр Бахрах, притом не только при вишистах и итальянцах, но и в течение целого года после оккупации Лазурного берега гитлеровцами. В своих воспоминаниях он пишет, что жил там вполне легально и ему даже выписана была продуктовая карточка, но почему-то умалчивает, что Вера Николаевна организовала ему крещение в русской православной церкви — на всякий случай. Случай мог возникнуть в любой момент, ибо бьют, и убивают тоже, как известно, не по паспорту, да и не по свидетельству о крещении в конечно счете, а внешне постоялец соответствовал вполне. Так что пребывание в «Жанетте» было для последнего очень не лишним, а риск хозяев очевиден.
Будучи в Каннах, Бунин зашел в гости к давним приятелям — пианисту Либерману и его супруге. Те спешно собирались. Друзья из Сопротивления сообщили им, что готовится облава. С Либерманов, несмотря на все их попытки уклониться, было взято слово переехать в Грасс. Что они и сделали, и прожили в Грассе 10 дней до 5 сентября 1942. Когда гроза миновала, уехали. У жены пианиста был некий план спасения, и, к счастью, этот план удалось осуществить до прихода союзников. Надо полагать, взять с Либерманов ещё и слово, что они останутся в Грассе надолго, подвергая хозяев очевидной опасности, не удалось.
Кто-то спросит: а зачем вы рассказали о евреях-доброхотах и тут же о помощи вплоть до, может быть, спасения каких-то гонимых? Что, есть какая-то связь? Отвечаю. Для того и сопоставил, чтобы подчеркнуть: связи нет. Помогали не в благодарность за ранее оказанные услуги, а потому что Бунины такие люди были.
Попутно другие вопросы. Был ли Бунин Jew-lover, семитофил?
Не был. Панегириков в соответствующем духе не сочинял. А что там за антисемитские выпады в «Окаянных днях»? И на этот вопрос готов ответить. Нет там выпадов. Крепкого словца порой не гнушался, но это касалось всего и вся; если почитать, что он писал о русском народе, принявшем революцию в феврале — октябре 17-го, можно договориться до русофобии Бунина, что есть полная чушь.
Прежде чем это написать, перечитал не только «Дни», но и все доступные мне дневники И.А. и В.Н. Буниных, ознакомился с «Буниным в халате» Бахраха, заметками Носика и Варшавского, посмотрел документальный фильм «Аллеи Бунина» на эту тему (снятый по сценарию моего земляка Cергея Барабанова) и много еще чего. Мог бы эссеище наваять на 50 кb, да вроде незачем.
Каких-то евреев костерил, в каких-то души не чаял. Часто без разбора, порой несправедливо. Но не за то, что они евреи.
«Не так, как вы — иначе»? Тоже нет.
Никак