Была ли Голда Меир феминисткой?
Если бы вы спросили об этом самого премьер-министра Израиля — первую и пока единственную женщину, занимавшую этот пост, — ответ, скорее всего, был бы отрицательным.На протяжении всей своей долгой карьеры Меир, которая занимала пост премьера Израиля в 1969-1974 годах, в основном избегала этого ярлыка, несмотря на то, что разбила стеклянный потолок. Меир настолько опередила свое время, что почти 50 лет спустя никому не удалось пройти по ее стопам. Но она также избегала активно поддерживать движение за права женщин, часто рассматривая его как препятствие для достижения других целей.
В своей книге The Only Woman in the Room: Golda Meir and Her Path to Power («Единственная женщина в комнате: Голда Меир и ее путь к власти») исследователь Пнина Лахав стремится пересмотреть наследие Меир через призму ее пола.
Министр Голда Меир с детьми из кибуца Шфаим на открытии нового шоссе, 24 июля 1950 г.
«Ее обвиняли в Войне Судного дня, ее обвиняли в других вещах.Народу не нравилось, как она выглядела, не нравилось, что она была старой», — сказала Лахав в интервью The Times of Israel из своего дома под Бостоном.
«Я хотела посмотреть и понять, что здесь правда... и я пришла к феминистской точке зрения, что многое из того, что она делала, зависело от того, что она была женщиной, и ее воспитывали в соответствии с ожиданиями гендерных стереотипов, с разделением гендерных ролей в обществе», — сказала Лахав.
Пнина Лахав
Лахав, израильтянка, заслуженный профессор права Бостонского университета, не хотела писать очередную биографию четвертого премьер-министра Израиля, чья история жизни уже хорошо изучена. В своей монографии она хотела опровергнуть некоторые утверждения, сделанные предыдущими биографами Меир.
«Они утверждали, что она не была феминисткой и что ничто в ее карьере не было связано с феминизмом, — говорит Лахав. — Поэтому я начинаю свою книгу с того, что если бы она была мальчиком, она бы училась в хедере в детстве. И это изменило бы ее жизнь».
Лахав прослеживает жизнь и карьеру Меир с акцентом на ее новаторскую позицию женщины в мире, который, несомненно, был мужским: «На каждом этапе своей политической карьеры, независимо от того, говорила она об этом или нет, ей приходилось считаться с испытываемым мужчинами дискомфортом от присутствия напористых женщин на публичной арене».
Биография Меир не вписывалась в рамки жизненного пути, ожидавшегося от девушки, родившейся в конце 19 века.
До брака она сделала нелегальный аборт в Чикаго. После замужества она ждала семь лет, прежде чем завести детей. Когда ее дети были маленькими, она ушла от мужа, но не развелась с ним, а переехала без него в квартиру в Тель-Авиве. Она имела несколько внебрачных связей с женатыми мужчинами и регулярно оставляла своих детей на попечение других людей.
Министр Голда Меир (крайняя слева) принимает участие в заседании кабинета министров первого правительства Израиля во главе с премьер-министром Давидом Бен Гурионом (в центре) в Тель-Авиве 1 мая 1949 года.
Будучи министром труда, Меир добилась принятия закона, предоставляющего женщинам оплачиваемый государством отпуск по беременности и родам. В то же время она была убежденной защитницей материнства и традиционных ценностей.
«Голда была женщиной противоречивой, — пишет Лахав. — Хотя она не вела традиционную семейную жизнь, она, тем не менее, сохранила нежность к идеалу».
Это противоречие, пожалуй, лучше всего видно в интервью, которое Меир дала в 1972 году итальянской журналистке Ориане Фаллачи и которое цитирует Лахав. Журналистка спросила Меир, как она относится к распространенной фразе о том, что она была «единственным мужчиной» или «самым способным мужчиной» в правительстве Бен-Гуриона.
Эта фраза, ответила Меир, «всегда раздражала меня, хотя мужчины используют ее как большой комплимент. Так ли это? Ведь что она на самом деле означает? Что лучше быть мужчиной, чем женщиной — принцип, с которым я совершенно не согласна».
Но всего мгновение спустя Меир осудила «этих сумасшедших женщин, которые сжигают свои лифчики, ходят растрепанные и ненавидят мужчин. Они сумасшедшие». Она также заявила Фаллачи, что «для меня факт того, что я женщина, никогда, никогда, я говорю, не был препятствием».
Эти заявления, утверждает Лахав в своей книге, «содержали гораздо больше гиперболы, чем правды». Она предполагает, что Меир не сама верила в подобное, а скорее чувствовала, что не может «слишком далеко отходить от израильского консенсуса». Лахав утверждает, что Меир рассматривала освобождение женщин как «прекрасную идею, но ей не хватало политической поддержки». По крайней мере, в обозримом будущем стеклянный потолок должен был остаться.
Невозможно рассматривать наследие Меир, не отметив, что спустя полвека у Израиля не появилось другой женщины на посту премьер-министра. Некоторые критики, включая Лахав, возлагают часть вины на Меир, которая не использовала свое революционное положение во власти для воспитания или продвижения других женщин-политиков.
Голда Меир и Ричард Никсон в Белом доме в Вашингтоне 1 марта 1973 года
Меир не назначила ни одной женщины в свой кабинет, оставаясь, как кажется, вполне сознательно, «единственной женщиной в комнате». Она яростно спорила с Шуламит Алони, которая позже стала второй в истории Израиля женщиной-министром — до такой степени, что вмешалась, чтобы не допустить ее в Кнессет, поставив ее на нереальное место в списке партии «Маарах».
«Я виню ее в том, что она не понимала, насколько важно активно продвигать женщин, — говорит Лахав. — У ее министров была гендерная слепота, и она пошла на это. Не то чтобы она была против женщин, она не была антифеминисткой, но она хотела, чтобы женщины боролись за свое место в обществе, в обществе, которое сделало борьбу за место почти невозможной».
