В сентябре 1973 года «Литературка» опубликовала большое интервью с председателем свежесозданного Всесоюзного Агентства по охране Авторских Прав (ВААП). Права, как следовало из текста, предполагалось охранять за рубежом, чтобы «наймиты капитала» не порочили советский строй, и не издавали бы рукописи без официального согласия ответственных правообладателей. Ясный сигнал всяким диссидентствующим писакам, мечтающим о славе на гнилом Западе. Власть не ждала ответа. А он пришёл! 5 октября в самиздате распространилось открытое письмо «председателю ВААП тов. Б.Д. Панкину».
Письмо вежливое и участливое, а на поверку - полное иронии, сарказма и ядовитых намёков. Автор интересовался, почему в правление не пригласили самых издаваемых за границей современных авторов, вроде Солженицына и Сахарова. Он советовал для простоты охранять не права, а правообладателей, для чего следовало ходатайствовать «о передаче в ведение агентства Лефортовской или Бутырской тюрьмы со штатом охранников и овчарок», и предлагал переименовать организацию в ВАПАП – «агентство Похищения авторских прав». Письмо не было анонимным - в конце стояло размашистое «Примите мои уверения в совершеннейшем к Вам почтении. Владимир Войнович»!
Мастер сатиры родился 90 лет назад, 26 сентября 1932 гола в жарком, восточном Сталинабаде (ныне Душанбе), но сам же писал, что до переезда в Москву «менялись города, деревни, гарнизоны, школы, соседи, товарищи, наречия, природа и ее дары». Могилы его родных раскиданы судьбой от Башкирии до Крыма. Учился мальчишка тоже урывками: из 10 классов окончил пять - первый, четвертый, шестой, седьмой и десятый. Было некогда! Его ждали в университетах Жизни. Он пас телят, запрягал лошадей, управлялся с волами, сторожил огороды, трудился столяром, слесарем и авиамехаником.
Род его со стороны отца звался Вóйнович и происходил из Сербии. Его предки на русской службе вышли в полковники, генералы. Был и один известный писатель Иво Войнович. Может, через него да через отца, Николая Павловича, журналиста и редактора, перешёл к мальчику дар рассказчика и мастера слова.
Мама Володи, учительница математики, носила звучное имя - Ревекка Колмановна, которое в советских реалиях 1920-ых преобразилось в Розалию Клементьевну. Её семья была из-под Одессы. О родичах Ревекка рассказывала сыну мало. С каким же удивлением услышал юный пионер Володя от престарелого дядюшки: «Твой дедушка Колман был голова и имел три собственные мельницы. Он одевался у лучших портных Одесской губернии»!
Печататься Владимира Николаевича стал с 50-ых: военная газета «Знамя Победы» украсила свою страницу стихотворением проходившего срочную службу бойца Войновича, посвящённом... старшине:
«Наш старшина — пример живой
отваги, доблести, геройства,
он опыт вкладывает свой,
чтоб нам привить такие свойства».
В «Автопортрете» признанный классик современности напишет:
«Если бы сегодня начинающий поэт показал мне что-то подобное моему первому опусу, я бы ему сказал:
- Примирись с мыслью, что в литературе тебе делать нечего».
Но в том далёком году он просто решил попробовать – чего терять-то?! И заработал первый гонорар - почти червонец!
Войнович дважды пытался поступить в Литературный институт, но безуспешно. Однако друзьям и родителям молодой литератор заявил, что станет знаменит, и через пять лет большая часть читателей СССР будет знакома хоть с одним его произведением. Над амбициями Володи смеялись - ты хоть отучись сначала!..
В отведённую им самим пятилетку неугомонный молодой человек успел поучиться на истфаке областного педагогического института, потрудиться на Целине и в столичной редакции отдела сатиры и юмора Всесоюзного радио. Войнович уже писал прозу, но знаменитым его сделала песня. Всё вышло случайно. Мэтры песенного дела отказались срочно - за несколько дней! - написать шлягер про космонавтов. Тут и двух недель будет мало! И вдруг подал голос никому не известный молодец:
- Давайте я попробую. Если что выйдет, завтра принесу...
И принёс! Слова «Заправлены в планшеты космические карты…» вскоре узнала вся страна, Космонавты Николаев и Попович спели её дуэтом на орбите. Им вторил с трибуны сам Генеральный Секретарь Хрущёв: «На пыльных тропинках далёких планет остануться наши следы»!..
Так песня открыла Войновичу дорогу в литературный космос. Его повести опубликовал «Новый Мир», композиторы с удовольствием сочиняли музыку к его строфам. Более 40 песен вышло из-под пера Владимира Николаевича. Казалось, жизнь удалась - пиши в духе соцреализма, получай гонорары, вкушай от всяческих благ... Но родители воспитали Володю честным, чутким ко всякой неправде. И когда был суд над Синявским и Даниэлем, он не стал молчать, но выступил в защиту писателей. Потом были письма в поддержку активистов самиздата Гинзбурга и Галанскова, академика Сахарова...
С детства Войнович замечал странности и нелепости советского быта. Порой смешные, забавные. А порой страшные, как абсурдный донос на его отца и дело, которое могло кончиться расстрелом, но Николаю Павловичу «свезло» - дали пять лет.
Донос на отца написал собеседник. Обсуждали перспективы будущего СССР, и Николай Войнович сказал, что «в капиталистическом окружении построить полный коммунизм нельзя». Ежовские следаки посчитали, что «тут явная антисоветская агитация и пропаганда»!
Из подобных наблюдений и житейских историй появился на свет «советский Швейк» Иван Чонкин со всеми своими симпатичными и не очень героями: почтальоншей Нюрой, учёным-самородком Гладышевым, придумавшим, как гнать из экскрементов самогон, незадачливым карьеристом, капитаном НКВД Милягой и его арестантом-евреем, пожилым мудрецом по фамилии Сталин.
Народ читал самиздатовские страницы Чонкина и смеялся над властью. Власть решила принять меры.
Войновича исключили из Союза Писателей, из всяких других организаций и объединений, ему перекрыли все каналы заработка в стране, КГБ настойчиво, вплоть до отравления психотропной папиросой, намекал: «Вали на Запад». Но Войнович оставался на Родине до 1981-ого. В этот год его с семьёй пригласила Баварской академии изящных искусств. Писатель выехал с супругой и дочерью. В июне 1981 года указом Президиума Верховного Совета СССР он был лишен советского гражданства.
Войнович жил и работал в Мюнхене, а радио Свобода и Немецкая Волна передавали чтения Чонкина и антиутопии «Москва 2042». Народ слушал и смеялся над опостылевшими партократами.
К добру ли, к худу ли, мир изменился и маятник качнулся в другую сторону. Сначала на Родину вернулись книги. В 1988 году журнал «Юность» первым напечатал Чонкина, Гражданство писателю вернули в 1990 голу. Он тут же возвратился и продолжил писать уже в России. В 2000-ых были созданы сатирический роман «Монументальная пропаганда», посвящённый Солженицину «Портрет на фоне мифа», третья часть Чонкина, «Автопортрет» и «Малиновый пеликан».
В «Автопортрете» писатель, ознакомившись с делом отца, назвал имя доносчика, а дальше написал:
«Фамилии называть надо. В назидание теперешним и будущим сволочам, которые должны понимать, что они ответственны перед собой, перед своей фамилией и перед потомками, которым потом, может быть, придется либо гордиться, либо стыдиться своих корней».
По произведениям Войновича снимали фильмы, ставили спектакли. В «Современнике» Гафт срывал овации, блистая в постановке «Шапки» («Кот домашний, средней пушистости»).
Владимир Войнович был прославляем и гоним, получал награды, и лишался их, издавался и запрещался. Он испытал весь спектр писательских радостей и огорчений. Но что бы ни происходило, он умел оставаться самим собой. Человеком. «Моя главная цель в жизни – не быть подлецом», - говаривал Войнович.
Земной путь Владимира Николаевича завершился 27 июля 2018 года.
«Я жил, как было жить нельзя,
Одним на зло, другим на зависть,
Пред сильными не лебезя,
И перед слабыми не чванясь».
PS
Когда к писателю пришла всесоюзная слава, его почему-то принимали за не просто за другого, а вовсе даже за женщину! Говорили:
- Войнович! Ну как же! Это же вы написали «Овода»!
Однажды во время застолья в диссидентских кругах некая юная и очень сосредоточенная на себе особа гордо заявила Войновичу:
- Меня ведь могут каждый день арестовать за то, что я хочу уехать!
- Меня тоже могут, - без пафоса сказал писатель.
-А вас то за что?!
- За то, что хочу остаться…
