Минуешь деревню, в полях за дворами
Корчма, покосившись, стоит, заперта,
В раздумье, как старец, который мирами,
Бывало, вертел в молодые лета...
В местечке примерно с таким пейзажем 135 лет назад, 18 октября 1889 года, в семье Марка Шварцмана из сельца Вильня Киевской губернии, и родился сын. Мальчика назвали Ошером. Отец служил приказчиком у состоятельного лесопромышленника, а потому детство Ошера прошло в лесах и на берегах реки Тетерев. Как и все его приятели, он учился в хедере, получая традиционное образование. Однако семья была не чужда и светской культуре. Ребёнок с детства полюбил поэзию. Ещё маленьким он наизусть мог прочесть из Пушкина, Лермонтова, Гейне, Верхарна.
В 1896 году семья перебралась под Киев, в село Новинка. Факт малоинтересный, если бы не одно любопытное совпадение: туда приезжал к своим родичам Хаим Бялик! Вскоре Ошер познакомился с великим поэтом и стал учить его стихи.
В этом селе он сам писал первые неуклюжие вирши. Здесь же нашёл свой первый заработок — обучал грамоте крестьянских детей. В 1905 году Ошер уехал к старшему брату в Киев, где городская бурная стихия и стремление к справедливости вовлекли его в события, вызванные Первой русской революцией. Пришлось даже на несколько лет укрыться от бдительных глаз охранки в Бердичеве! Он преподавал иврит, посещал ремесленное училище и писал стихи — теперь всерьёз!
Целовал золотыми устами волну
Луч из солнечного придела;
Обезумев, рванулась она в вышину
И уж более жить не хотела.
Лишь четыре года спустя рискнул Ошер вернуться в Киев. Его двоюродный брат, Давид Гофштейн, ввёл юношу в кружок деятелей еврейской культуры. Там спорили, мыслили и творили поэт Арон Кушниров, писатель и драматург Давид Бергельсон и литературные критики Нохум Ойслендер и Нахман Майзиль. Мэтры уговорили новичка сочинять на идише.
В 1911 году Ошера призвали в русскую армию. Служил он в кавалерии, в драгунском полку. Часть была расквартирована в местечке Калиш. Думал ли худенький мальчик в ермолке, старательно выводя еврейские буквы, что выпадет ему судьба кавалериста: лететь бешеным галопом в лихую атаку, стрелять на скаку, вольтижировать, рубить шашкой... Да так, что, увидав его удаль, гоголевский Бульба, суровый запорожец, крякнул бы, пыхнул своей неизменной люлькой и непременно произнёс бы:
— Добре, хлопче! От добре!
Чего я жду? Я жду в судьбе раздолья,
Среди стихов, написанных страниц,
Мои мечты летят, как кони в поле,
И слышат взлёт летящих в небо птиц.
Довелось Ошеру повоевать в Первой мировой. И воевал он славно: от пуль и сабель вражеских не хоронился, дважды был ранен. Дослужился до унтер-офицера. Два солдатских «Георгия» украсили мундир еврейского драгуна.
Тяготы войны и её суровый быт — своим чередом. А стихи — стихами.
Чего я жду? Минуты озаренья,
И кровь моя по жилам потечёт,
И я услышу ранним утром пенье,
Не важно, кто из птиц так нежно запоёт,
Ошер рос и формировался, как поэт под грохот орудий, стук копыт и посвист пуль, при этом тонко чувствуя и выражая лирический настрой души.
После февральской революции он демобилизовался и вернулся в Киев. Ошер снова окунулся в литературную среду: работал над стихами, переводил с польского для бундовского издания, печатался в местных еврейских газетах.
Он видел воочию тот страшный, растерянный, мятущийся Киев, атмосферу которого так точно передал в своём романе «Белая Гвардия» Михаил Булгаков: «Велик был и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй»... Уход немцев и позорное бегство гетмана... «Пэтурра» с его сердюками, атаманами и еврейскими погромами...
Рассыпешься легче трухлявого пня,
Истлеешь, как платье, побитое молью,
За то, что кичился, народ мой казня
Неслыханною болью...
Ошер выбрал сторону в начавшейся гражданской войне: он участвует в свержении гетманщины и власти недоучившегося семинариста Симона Петлюры. С приходом Красной Армии Шварцман добровольно вступает в Богунский полк 1-й Украинской Советской дивизии. Его назначают командиром взвода конной разведки.
А те, кто оружье держа наготове,
Во мраке столкнулись теперь
как враги,
Не шепчут ли втайне: “Мой Б-г,
помоги
Вернуться домой!.. Неповинен я
в крови...
В начале 1919-ого он выехал на польский фронт. В этот раз коротким был боевой путь Ошера — немногим более полугода.
В августе 1919 комвзвода Шварцман погиб в бою с белополяками у станции Палица, близ города Сарны. Похоронили поэта в братской могиле близ местечка Рафаловка (ныне Ровненской области). Захоронение затерялось. Его отыскали лишь в 1948 году. На могиле установили памятник с надписью:
«Здесь похоронены командир взвода разведчиков Богунского полка, основоположник еврейской советской поэзии Ошер Шварцман и его соратники — 11 воинов-богунцев. Вечная память борцам революции»!
P.S.
Сформировал и некоторое время командовал Богунским полком Николай Щорс, впоследствии принявший командование дивизией. Комдив Щорс погиб в бою примерно в то же время, что и комвзвода Ошер.
Поэтическое наследие Шварцмана составляют около 60 стихотворений, большинство из которых опубликовано в первом посмертном издании 1923 года. В 60-х книгу переиздали. Еврейские советские литературоведы (очевидно, в большей мере на основании биографии, нежели модернистского — то есть, по советским понятиям — формалистского творчества) провозгласили Ошера Шварцмана основоположником «еврейской пролетарской поэзии».
На процессе по делу ЕАК Давид Гофштейн произнёс:
«Самая большая моя вина в том, что, когда Красная Армия пришла в Киев, я не последовал примеру моего двоюродного брата Ошера Шварцмана, ушедшего на фронт, остался в Киеве, отдаваясь литературным мечтам, и вместо того, чтобы воевать с оружием в руках против петлюровцев, стал возиться с детскими садами, школами и сиротами, оставшимися после петлюровских погромов».
28 декабря 1989 года в Киеве открыли Библиотеку еврейской литературы имени Ошера Шварцмана.
Все стихи приводятся в переводе Валерия Слуцкого.
