Статьей литературоведа Томаса Шпарта Judische Аllgemeine отметила 100-летие смерти французского писателя Марселя Пруста.
Когда Марсель Пруст умер в Париже 18 ноября 1922 года, столетие его всемирного влияния было еще впереди. После Первой мировой войны французский писатель оставил миру свои «Поиски» на тысячах страниц. «В поисках утраченного времени» — великий, незаконченный роман, в гранки которого Пруст на смертном одре все еще вносил бесчисленные исправления. Он открыл нам парижские салоны начала века, затемненные дома столицы во время войны, блестящие приемы, суаре, концерты, разговоры, сплетни, а также негласные слухи, намеки, вожделенные взгляды любви — и вопрос, который повторяется во всех его произведениях: Кто такой еврей? Кто такая еврейка? Как их можно распознать? Чем они отличаются от старых добрых католиков — французов и француженок?
Марсель Пруст — один из первых летописцев «дела Дрейфуса» — и самый важный. В 1894 году был арестован офицер Альфред Дрейфус. Он был совершенно поспешно обвинён французским генеральным штабом в государственной измене, поспешно был осужден, разжалован и заключён в каторжную тюрьму на острове Дьявол во Французской Гайане. Дрейфус был евреем. Именно поэтому генеральный штаб, при общественной поддержке поспешно обвинил его на основании небрежно составленной графологической экспертизы. Разъяренные толпы вышли на улицы Парижа против предполагаемого национального предателя, который снова и снова заявлял о своей невиновности. Другие встали на защиту осужденного, их возглавил Эмиль Золя, опубликовавший пламенный призыв «J'accuse» — «Я обвиняю», единый обвинительный акт против разгула антисемитизма. Спустя годы Дрейфус был освобождён и реабилитирован. Марсель Пруст, по его собственному признанию, был одним из первых дрейфусаров. Его роман прослеживает интригу самых тонких проявлений антисемитизма во французском обществе, которое осудив невинного человека, больше не приглашало на свои вечера евреев, задирало нос перед «израэлитами» или выставляло их «выкрестами». Антисемитизм показан на страницах «Поисков» в аристократической заносчивости, а также в «тонких намётках» отдельных персонажей. Дело одного человека — это дело всех, говорил впоследствии премьер-министр Франции Жорж Клемансо, настаивавший на ценностях республики: на разделении властей, правах человека, равенстве всех перед законом. Ни один автор не описал это потрясшее мир «дело» во всех его проявлениях так подробно, как Марсель Пруст.
Пруст родился в 1871 году у матери-еврейки и отца-католика в богатой буржуазной семье, и раскол французского общества был знаком ему с раннего детства. Из этого разрыва и разлада между близкими и далекими людьми одаренный Марсель создал две ключевые фигуры своих «Поисков» — Свана и Блоха, евреев, которых рассказчик представляет нам во всей их амбивалентности самоутверждения и самоотречения, ассимиляции и отчуждения. Рассказчик Пруст не уклоняется от критической обрисовки своих персонажей. Когда Блох входит в салон, он предстает «как израэлит, обставляющий свое появление, словно он пришел из глубочайшей пустыни, с гиеноподобным согнутым телом, наклоненной головой и под непрекращающиеся "шалом", чтобы Декамп, современный художник восточных сцен, посмотрел на него как на еврея». Еврейские фигуры у Пруста не уникальны, они меняются на протяжении длительной траектории его творчества. «Все забыли, что я еврей. Но не я», — сказал Пруст. Его еврейство — это «слон в комнате». Так Андреас Изеншмид озаглавил свое эссе о Прусте и еврействе, в котором раскрывается происхождение Пруста — его еврейско-католическое детство, его дружба, то, что он читал. Великая литература — это всегда еще и историография. Как разве только Кафка, Пруст дал нам яркую картину еврейской жизни своего времени, если не всю, то хотя бы ее часть. «Разъеврееное еврейство» (или, если буквально, «деиудаизированный иудаизм»). Этот термин ввел голландский писатель Зигфрид Жан ван Прааг в 1937 г. Пруст свидетельствует о «judaisme déjudaisé», еврействе, которое не уверено в своих корнях, в своей традиции. Израильский историк Шуламит Волкова сделала эту концепцию плодотворной для немецко-еврейской истории, а Ханна Арендт поставила ее в центр своей книги о тоталитаризме: «Эта попытка остаться евреем и в то же время отличить себя от "еврея вообще" оставила свой след на ассимилированном еврействе и породила то, что можно назвать еврейской типичностью, видом человека с определенными, фиксированными психологическими проблемами и социальным поведением. Евреи, в силу своего окружения, а также собственного сознания, перестали быть людьми определенной религии и стали вместо этого людьми с определенными характеристиками, называемыми еврейскими».
Вторая основная тема в «Поисках» — гомосексуальность. Совершенно смело и совершенно свободно Пруст позволил гомосексуальным персонажам войти в литературу. Они не могут быть отделены от его еврейских персонажей, но составляют «расу отверженных» в его понимании, то есть в понимании его времени. Так Пруст назвал эссе 1908 года, в котором он исследует сходство между евреями и гомосексуалистами, их взаимное признание, остракизм, которому они подвергались, их усилия принадлежать обществу.
Иудаизм всплывает в произведениях Пруста и тогда, когда о нем не упоминается. Это было его постоянной заботой. Еще предстоит выяснить, можно ли назвать «Поиски» еврейским романом, как это сделал Андреас Изеншмид. Несомненно одно: Марсель Пруст открыл совершенно новые измерения в чтении, узнавании и чувствовании через своих героев и мотивы, через знаменитую «mémoire involontaire» — «непроизвольную память», а также через записанную современную историю. «Обретённой время» — вот интригующее название последней части его «Поисков». Марсель Пруст, который не был писателем одной темы, открыл нам и третью тему, о которой мы вспоминаем в ноябре 2022 года: собственная смерть, как и смерть других людей.
Перевод: Виктор Шапиро
Источник: juedische-allgemeine.de