Участник Великой Отечественной войны, обладатель ряда фронтовых наград Гольденберг Шай (Александр) Маркович (1922–2013) мужественно сражался с врагом, за что награжден медалями «За взятие Берлина», «За оборону Севастополя», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», двумя орденами Красной Звезды. Вернувшись после войны домой, он не застал там никого из родных: все они были безжалостно уничтожены фашистскими захватчиками. С детства Шай мечтал стать учителем истории и реализовал задуманное уже в мирной жизни, закончив Симферопольский педагогический институт. В 1949 году начался его трудовой путь педагога, и несколько поколений учеников осваивали историю по «Александру Марковичу». Благодаря жителю солнечной Феодосии, сыну ветерана, Марку Гольденбергу — волонтеру и историку — мы сегодня имеем уникальную возможность вновь ненадолго перенестись в прошлое и через воспоминания нашего героя, буквально «из первых уст» узнать о трагических событиях 80-летней давности.

Детство, переезд в Крым, освоение новых земель

Родился я в местечке Хащевато на юге Украины (ныне Кировоградская область). В 20-х годах в нашем местечке еще была синагога, и одно из первых моих воспоминаний: праздник Пурим и полученный мною в синагоге подарок. Будучи мальчиком хулиганистым, я дважды вставал в очередь и получил два подарка. Дома с гордостью рассказал о «подвиге» отцу. Отец схватился за голову: «Как ты мог? Сын Мотла Гольденберга не мог совершить такого! Все знают, что Гольденберги честные люди!».

Пристыженный, я вернул подарок. В 1927 году с родителями переехал в Крым. К этому времени высокие налоги не оставили отцу, занимавшемуся мелкой торговлей, другого выхода. Приехали в голую степь, где должно было появиться поселение: 44-й переселенческий участок. Евреям отвели никем не занятые засушливые и малоплодородные земли. В Евпатории, в конторе Агроджойнта, получили корову, вырыли землянки. Позже были построены типовые дома. Большой проблемой стала нехватка воды. Приехавшие специалисты бурили артезианские колодцы, но вода плохо пахла. Огороды, политые этой водой, давали хороший урожай, но пить её было нельзя. Наконец нашли пригодную для питья воду, но колодец оказался далеко от домов. Климат отличался от привычного: иссушающая жара летом, пронизывающий ветер зимой делал морозы суровыми. Помню, как мама «пилила» отца, повторяя: «Зачем ты нас привез нас в этот Крым?».

Рядом с нашим находились немецкое и татарское села. В памяти остались хорошие отношения с ровесниками из этих сел. В то же время помню и рассказы отца о том, что немецкие соседи поначалу были не очень дружелюбны. И это было понятно: советская власть в 20-е годы отобрала у крымских немцев немало земель, и кое-кому казалось, что это связано с переселением евреев. Жизнь постепенно налаживалась. В начале 1930 года началась коллективизация. Запомнились бесконечные собрания, споры о колхозах. Скот то забирали в колхоз, то возвращали по домам. Мы, дети, бурно радовались возвращению любимой коровы и жеребенка со звездочкой на лбу. Колхоз наш назвали «Фрайлебн» — «Свободная жизнь».

Школа

В 1930 году был создан еврейский национальный Фрайдорфский район. В тот же год я пошел в школу. Преподавание велось на языке идиш. Первым учителем был Иосиф Наумович Брайнин, прекрасный педагог, умный и внимательный человек. В 1932 году отца избрали председателем колхоза. Помню, как из района приезжали уполномоченные и требовали сдать зерно сверх плана, на возражения отца («людям будет нечего есть») отвечали: «Так надо, другие колхозы план провалили, ищи резервы!». По предложению отца члены правления решили зерно раздать колхозникам по едокам, а оформить как полову — отброс, получающийся при молотьбе хозяйственных растений. Если бы об этом узнали, не миновать бы отцу Сибири. К счастью, предателей не нашлось, и голод нас миновал. Более того, евреи-колхозники смогли помочь беженцам с Украины…

Как-то прибежал сосед и кричит: «Шайка! Пришли живые трупы!». Это были несколько семей, беженцев с охваченной голодом Украины. Отец собрал правление и сказал, что мы должны помочь тем, кому хуже, чем нам. Далеко не все согласились сразу, но авторитет отца был высок. Беженцы остались, одна из семей, Поповы, поселилась в нашем доме. К весне их сын Коля уже достаточно бегло говорил на идише. После сбора урожая 1933 года голодовка ушла в прошлое, жизнь стала налаживаться. Большинство беженцев ушли, но три или четыре семьи так и остались жить в нашем колхозе. Отец вскоре от председательства отказался.   

В семилетнюю школу ходил на 12-й участок, за несколько километров. Обучение шло на идише, на этом же языке выходила районная газета «Ленин вег» («Ленинский путь»). Запомнился учитель немецкого языка, немец по национальности. Был он очень строг, но и язык я усвоил хорошо. Владение немецким языком очень помогало в годы войны, да и после. К 1936 году колхоз наш окреп, больше стало тракторов, комбайнов. Собирали хорошие урожаи зерновых, а колхозники с каждым годом получали больше на трудодни. Вырастили большой виноградник. Иногда меня брали на колхозную машину-полуторку, возившую виноград на продажу в Евпаторию. Это был праздник — ведь можно было искупаться в море!

Соблюдение заповедей Торы в советское время

Синагог в еврейских селах, естественно, не было. Но отец и ряд пожилых мужчин собирались по субботам, молились и читали Тору. Я был активным пионером, в 1936 г. вступил в комсомол, но когда не набиралось десяти мужчин, отец командовал: «Шайка, садись с нами!». Я пытался возражать: «Я же комсомолец!». Но отец был непреклонен. А когда все расходились, тяжело вздыхал: «Когда я умру, кто прочитает Кадиш?». В Бога я не верил, но и спорить с отцом не мог. Вообще, жизнь в еврейских колхозах была причудливым переплетением традиционных и советских элементов.

Жизнь в Одессе, продолжение учебы в школе

После окончания семилетки продолжил учебу в Одессе, жил у брата. Наша Первая образцовая еврейская школа действительно была образцовой. Прекрасные учителя, интересные уроки. Проблемой для меня было только изучение украинского языка, по которому получал «дюже погано» и «погано». Приезжали в школу писатели Перец Маркиш, Ицик Фефер. В те годы на улицах Одессы идиш звучал не реже русского. Двоюродный брат Мотл (Марк) учился в университете на историческом факультете в группе с обучением на идиш. Как интересно было с ним и его товарищами!

Это время запомнилось атмосферой оптимизма, веры в лучшее будущее. Повседневная жизнь постепенно становилась интереснее, строились новые предприятия, перелеты Чкалова, Громова внушали гордость за страну, в которой все народы равны. Я и мои одноклассники верили, что антисемитизм ушел в прошлое и скоро исчезнет в нашей стране окончательно. Сейчас я прекрасно понимаю, что мы очень многого не знали. А если бы у нашего поколения не было этой веры в родину, партию, смогли бы мы выстоять в войне с фашизмом?! Не знаю...

Вместо идиша — русский

Выпускной класс заканчивал уже в Крыму, во Фрайдорфе. В 1938 г. национальные районы были ликвидированы, стала русскоязычной и районная газета. В 1939/1940 учебном году еврейские школы уже перевели на русский язык. Учиться было очень трудно. Русским языком я владел недостаточно свободно. Учитель задает вопрос, а я прошу: «Подождите. Вот переведу вопрос на идиш, а ответ на русский…». Хотел даже бросить учебу. Хорошо, что отец отговорил. Окончив среднюю школу, поступил на исторический факультет пединститута и в июне 1941 года окончил первый курс. Поехал домой и по дороге узнал о начале войны.

Война и Холокост

26 июня 1941 г. Евпаторийским ГВК был призван в РККА и отправлен на курсы, готовившие младших командиров. Стал сержантом, командиром 45-миллиметрового орудия 155-го артполка. В сентябре-октябре, в составе 51-ой армии, участвовал в обороне Перекопа и Ишуньских позиций. 28 октября под ударами фашистов наши войска вынуждены отступать и полк отошёл к Севастополю. Уже ходили слухи, что гитлеровцы убивают евреев. Я очень беспокоился о семье и в дни отступления обратился к командиру с просьбой разрешить отправиться в село и вывезти родных. Командир обнял меня и сказал: «Туда уже нельзя». Наверное, командир спас мне жизнь.

Фашисты разбрасывали листовки с призывами сдаваться в плен, бить «жидов и комиссаров». Запомнил, как перед 7-м ноября 1941 года командующий Отдельной Приморской армией генерал-майор Петров вместе с поздравлениями с праздником сказал на встрече с комсомольским активом: «Эта земля пропитана кровью русской. Мы не имеем права уйти, нам придётся здесь умирать». Какое ликование охватило нас, когда услышали о параде на Красной площади 7 ноября 1941 г. и выступлении Сталина! Окрепла вера в победу. «Стоит Москва — устоит и Севастополь!» — говорили мы. После поражения под стенами Москвы Гитлер приказал 11-й армии генерала Манштейна взять Севастополь. 17 декабря начался второй штурм. Кровавые бои шли за каждый клочок земли. Наш полк поддерживал пехоту в районе Итальянского кладбища. Сказать по правде, я растерялся, когда увидел идущие на нас танки: руки и ноги дрожали, в глазах потемнело, но я сумел преодолеть страх. Подбили два танка. А снаряд с третьего накрыл наше орудие. Очнулся уже в госпитале в городе Сочи. Там узнал, что наш артполк почти полностью погиб, уцелели лишь несколько солдат. Вспоминаю своих боевых друзей: Павла Малых, Сергея Петренко, Наума Финкельштейна, Исаака Зельцмана, сложивших головы под Севастополем.

Учеба в артиллерийском училище

Весной 1942 г. был отправлен в артиллерийское училище в Тамбов, позже мне было присвоено звание лейтенанта. Недолго находился в резерве, затем попал в 89-ю артиллерийскую бригаду и стал командиром огневого взвода 152-миллимитровых пушек. В декабре 1942 года, в составе Брянского фронта, дивизия участвовала в освобождении станции Касторная, Курска и города Малоархангельск (сейчас райцентр Орловской области). 5 июля 1943 г. началась Курская битва. Фашисты беспрерывно бомбили, танки противника стремились захватить станцию Поныри. Войска 13-й армии генерала Пухова отошли, нависла угроза окружения наших войск на Курском выступе. Но артиллеристы стояли до последнего снаряда. Из шести бригад 12-ой дивизии четыре понесли огромные потери, но позиции артиллеристы удержали. В деревне Протасовке об этом подвиге свидетельствует мемориал.

12 июля 1943 года войска Центрального фронта генерала Рокоссовского перешли в наступление и 5-го августа освободили Орёл и Белгород. В октябре были освобождены города Сумы, Чернигов и в районе Лоева начались кровавые бои за Днепр. Наша тяжелая артиллерия поддерживала огнем стрелковые части, захватившие плацдарм на правом берегу Днепра. Со стрелковым полком, находившемся на плацдарме, прервалась связь. Как вести огонь? Мне с десятком бойцов поручили переправиться ночью и корректировать огонь. Переправились. Оказалось, что от полка осталась сотня бойцов во главе с сержантом. Все офицеры погибли или ранены. С утра немцы возобновили атаки, но огонь наших орудий с левого берега выручал. К вечеру немецкий снаряд разбил рацию. Оставалось несколько десятков бойцов, а фашисты вновь поднялись в атаку. Честно говоря, подумал: ну вот и конец. И тут появились наши штурмовики Ил-2 и ударили по наступающим немцам. До темноты продержались, а ночью переправилось подкрепление. Плацдарм удержали. Был представлен к высокой правительственной награде, но не получил её. Как сказал замполит корпуса в присутствии офицеров бригады: «Хороший парень лейтенант Гольденберг, да не наш».

В ноябре-декабре 1943 года вели бои в белорусском Полесье. И наступали, и отбивали атаки фашистов. Зимой 1943-1944 вели упорные бои за райцентр Жлобин. Огромную помощь оказывали белорусские крестьяне. Порой по нескольку дней не поступали продукты из-за плохой работы интендантов. Выручала картошка, которой делились разоренные войной белорусы.

24 июня 1944 года началась операция «Багратион» — наступление советских войск в  Белоруссии. 29-го освободили Бобруйск. В 20-х числах июля вступили на территорию Польши. Освободили города Хелм и Люблин. С середины августа целый месяц шли яростные бои за предместье Варшавы Прагу. После взятия Праги фронт остановился. Мы видели, как горит охваченная восстанием Варшава, но помочь варшавянам не могли. Лидеры польской Армии Крайовой подняли восстание без согласования с Красной Армией в тот момент, когда наше наступление выдохлось и сил для форсирования реки Висла уже не было. Более того, члены АК нападали на наших солдат и офицеров. Несколько офицеров нашей бригады были убиты.

«Пан поручик — жид?»

В одном из польских городков ко мне обратилась полька с вопросом: «Пан поручик — жид? Мой муж тоже жид и он так хочет увидеть своего!». Пришли к ней домой. Эта женщина с 1940 года прятала мужа в погребе. Муж стал седым и почти ослеп. Как он обрадовался, когда я обратился к нему на идише!

Посещение Майданека

Казалось, что после трех лет войны ничто уже меня не поразит, но глубоко ошибался, увидев склад обуви убитых людей…

Письмо из Крыма, гибель родных

Из письма своего крымского соседа Ивана Попкова узнал, что отец, мать, брат Абрам, его жена и четверо маленьких детей были в ноябре 1941 года расстреляны в деревне Аманша, куда фашисты согнали евреев из Фрайлебна и нескольких других сел.

Освобождение

17 января 1945 года мы освободили Варшаву, потом Лодзь, а в феврале форсировали Одер и ворвались на территорию Германии. Настал день, о котором мы все мечтали с 1941 года. Не скрою, был готов мстить всем немцам за зверства гитлеровцев. Многие немцы верили пропаганде Геббельса, утверждавшего, что красноармейцы уничтожают мирных немцев и в панике бежали. Бои на улицах Берлина были упорными. Фашисты отчаянно сопротивлялись. Стены домов были обклеены плакатами: «Берлин останется немецким!», «Под руководством Адольфа Гитлера к новым победам!». Орудия нашей бригады разрушали опорные пункты врага. Нам выпала честь вести огонь по Рейхстагу. С каким чувством мы стреляли по этому символу Германии! Трудно подобрать слова, чтобы выразить это… 

2-го мая Берлин пал, и я, вместе с друзьями, расписался на стенах Рейхстага. Написал: «Шай Гольденберг. От Севастополя до Берлина». Как мы ликовали! Ликовали и плакали, вспоминая тех, кто не дошел до Берлина. И я радовался и горевал, ведь от большой семьи остался лишь я. Отец, мать, брат Абрам, его жена и четверо маленьких детей были в ноябре 1941 года расстреляны. Братья Ефим, Илья, Лев погибли на фронте. Двоюродный брат Марк успел эвакуироваться из Одессы. Фашисты убили его в 1942 году в Краснодарском крае.

С падением Берлина война для нашей дивизии закончилась. В ночь на 9-е мая меня разбудила стрельба. Выбегаю на улицу, а наши бойцы стреляют в небо: Германия капитулировала! Победа! Я не был героем, просто старался честно выполнять долг перед Родиной.

Мирная жизнь, сохранение памяти

В 1946 году демобилизовался и летом приехал в Крым. А почти все села, ряд городов называются по-новому! Ни татар, ни греков, болгар, армян. Крым стал другим. Приехал в Евпаторию и вижу на улице знакомую, Фаню Полатник. В 30-х годах она работала в райисполкоме. Она была поражена и не верила, что я — Гольденберг: «Не может быть, ведь мне сказали, что ты погиб в 1941 году под Севастополем!».

Приехал в родное село, а в нашем доме живет семья переселенцев из Курской области. Зашел в дом и стало дурно — как будто услышал голоса родителей, братьев. Выбежал и больше в дом не заходил. Поехал в Аманшу, ставшую Пограничным. Побывал на братской могиле родных и еще 180 евреев.

Работа учителем

В том же 1946 году продолжил учебу в пединституте, который окончил в 1949 году. В 1949-50 гг. был директором школы во Владиславовке, в 1950-1952 гг. — директором Журавской семилетней школы, а в 1952-1953 гг. — преподавателем истории в семилетней школе в Насыпном. С 1953 по 2009 год трудился преподавателем истории в средней школе №7, в поселке Приморском. Постоянно рассказываю детям о нашем прошлом, ведь без сохранения памяти, без знаний о трагических страницах нашей истории нет будущего...

Комментирует Леонид Терушкин, заведующий Архивом Центра «Холокост», один из составителей серии сборников «Сохрани мои письма…»

Как ни горько и ни парадоксально, но у евреев — воинов Красной армии было несоизмеримо больше шансов остаться в живых, чем у их несчастных близких, оставшихся на оккупированных нацистами территориях. История еврейского народа в годы Второй мировой войны традиционно ассоциируется с понятием «Холокост», которое у многих создает представления о евреях только как о жертвах нацистской политики геноцида. Однако евреи были далеко не только жертвами. В Красной Армии, в рядах Сопротивления сражалось более полумиллиона бойцов еврейского происхождения, которые наравне с солдатами, офицерами, партизанами других национальностей активно участвовали в боевых действиях, получали различные боевые награды, в том числе и высшие.

Автор выражает искреннюю благодарность А. Гендину — журналисту, историку, общественному деятелю, главному редактору газеты «Шолэм» и Л. Тёрушкину, историку, заведующему Архивом НПЦ «Холокост» — за помощь в подготовке публикации.