Александр Цалюк — профессиональный музыкант, доцент кафедры хорового дирижирования Академии Маймонида РГУ имени А.Н.Косыгина. Большинству наших читателей он известен как дирижер легендарного хора «Еврейская капелла». Он был одним из её основателей в 1989 году. Под руководством Александра хор завоевал ряд наград за исполнение синагогальной и классической, а также народной еврейской и русской музыки, проведя сотни концертов в престижных концертных залах стран СНГ, Западной Европы, Израиля, США и Канады, пользуясь неизменным успехом у слушателей. Энтузиазм, энергия и художественное мастерство Александра Цалюка помогают артистам Капеллы выступать на высочайшем профессиональном уровне. Александр — выпускник Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского. Мы дружим с 2004 года, с тех пор, как вместе делали одно из моих первых интервью для газеты «Еврейское слово».
***
- Саша, кем работал твой дедушка до Великой Отечественной войны?
- До войны мой дедушка Шая (Александр) Абрамович Цалюк работал фотографом, руководил фотоателье. У него была уникальная по тем временам профессия — негативный фоторетушёр, проще говоря, уже тогда он умел руками делать практически то, что сейчас выполняет программа «Фотошоп». Шая Цалюк прошел финскую войну и вернулся оттуда в звании старшего сержанта. Во время финской войны он служил военным фотографом, журналистом, летал на самолетах и снимал специальным огромным фотоаппаратом дислокации войск, а в дальнейшем, по этим снимкам составлялись карты расположения позиций врага.
Мой папа, единственный сын Шаи Абрамовича, родился 16 января 1941 года. А 22 июня началась война, и глава семьи снова ушел на фронт. Моя бабушка каким-то чудом последним эшелоном, вместе со своей мамой (моей прабабушкой) и шестимесячным сыном на руках, успела эвакуироваться из украинского города Прилуки сначала в Москву, потом — в Узбекистан, в Самарканд.
До войны бабушка была оперной певицей, обладала прекрасным сильным голосом. Она постоянно выступала в Черниговском оперном театре, периодически пела и на сценах Одессы и Киева. Сохранилось ее фото в сценическом костюме в роли Наталки-Полтавки из оперы Николая Лысенко по одноимённой пьесе Ивана Котляревского.
- Что с твоими родными происходило в эвакуации в Узбекистане?
- У нас есть семейная легенда. День рождения моей бабушки – Бейлы Берковны-Шлёмовны Цалюк (Беллы Борисовны по паспорту), жены Шаи Абрамовича, приходился на 24 августа. И в 1942 году, находясь в той самой эвакуации в жаркой Средней Азии, она решила как-то отметить день своего появления на свет. Разумеется, денег на это было совсем немного — в эвакуации ей пришлось забыть про музыку, про оперное искусство и, чтобы заработать себе и малышу на кусок хлеба, работать швеей. Но ее это обстоятельство ничуть не сломило, бабушка великолепно шила женское белье, виртуозно умела пользоваться швейной машинкой. И вот 24 августа 1942 года она в хорошем настроении пришла на шумный самаркандский рынок за дыней. Там, в толпе, случайно увидела слепого старца, игравшего на трофейном аккордеоне знаменитую украинскую песню «Ночь Яка Мисячна». А так как бабушка приехала с Украины, она свободно говорила и пела по-украински, знала множество народных песен. Она подошла к пожилому мужчине и запела эту песню, как я говорил ранее, отличным, профессионально поставленным голосом. Представьте себе: в центре восточного шумного базара поет красивая, статная девушка, с длинной косой, ниже колен! Вокруг собралась толпа, чтобы ее послушать, кто-то стал ей подпевать. А когда она закончила песню, тот самый, совершенно слепой старик, который даже не мог ее увидеть, сказал ей по-украински: «Ты очень красивая девушка, но очень несчастная, потому что сегодня, в твой день рождения, муж у тебя погиб на фронте».
- Какой кошмар…
- Да, бабушка в ужасе отпрянула от уличного незнакомца и босиком, бросив купленную дыню и все, что у неё было, рванула в слезах домой. Прибежала и начала рыдать навзрыд в объятиях своей мамы. А ровно через две недели, с разницей в несколько дней, она получила две злосчастные похоронки. Одна была датирована как раз тем самым днем — 24-м августа, которая подтверждала, что ее муж погиб в ее день рождения. А другая имела дату то ли 23-го, то ли 25-го августа. Но факт остается фактом. Выходит, слепой уличный старец оказался невероятным провидцем. После этого моя бабушка, теперь молодая вдова, которая полностью поседела за одну ночь, дала обет безбрачия, поклялась, что никогда больше не выйдет замуж. Так и произошло, всю оставшуюся жизнь она посвятила воспитанию своего сына, моего отца.
- Что было дальше?
- После войны бабушка с подросшим сыном вернулась на Украину, в свой домик в Прилуках, обнаружив повсюду страшные повсеместные разрушения, но самое главное — их жилище прочно заняла соседская украинская семья, и вернуться в родные стены ей так и не удалось. Тогда родной брат моей бабушки, который в это время уже жил под Москвой, на Лосиноостровской (ныне в черте Москвы), забрал их к себе. Моей прабабушки к тому времени уже не было в живых. Так молодая мама и ее сын оказались в столице. Разумеется, к музыке, к пению, к своим музыкальным занятиям, бабушка уже не вернулась, и до конца дней шила то самое женское белье.
- Как удалось раскрыть подробности гибели твоего дедушки?
- Это отдельная очень страшная история. Сталинград, 1942 год. Самолет с экипажем, включая Шаю Цалюка, вылетает на очередное задание — фотографировать тылы немцев, чтобы в дальнейшем сделать по этим снимкам карты расположения их частей. В самолете находилось три человека: пилот, мой дедушка-фотограф и воздушный стрелок. Через какое-то время самолет был сбит, но все трое успешно спрыгнули на парашютах, приземлились в лесу, однако вскоре были схвачены отрядом эсэсовцев. Их притащили в полицейский участок и заперли в землянке. Потом нацисты зашли к ним и спросили, есть ли среди них евреи. Все трое ответили, что евреев среди них нет. Тогда, чтобы это проверить, с военнопленных по очереди спустили штаны, и, увидев, что Шая обрезан, его моментально расстреляли. А стрелка и пилота оставили в живых, и ночью, вырыв подкоп, они умудрились оттуда благополучно бежать. Спустя несколько лет после войны один из этих беглецов, сослуживец Шаи, нашел мою бабушку и рассказал ей, как все произошло. Этот жуткий сюжет в разных интерпретациях мне пересказывали бабушка и папа.
- Да, хорошо известно, что евреев-военнопленных нацисты расстреливали сразу, у них не было никакого шанса выжить в плену, если злодеям открывалось еврейское происхождение жертвы. Выдать пленника могли как недоброжелательные сослуживцы, так и иные обстоятельства, как произошло в описанном тобой случае. Тело твоего дедушки, наверное, так и не нашли? Получается, от человека совсем ничего не осталось?
- Тело Шаи Абрамовича, конечно же, не нашли. И всю жизнь, ни бабушка, его вдова, ни его сын, ни моя семья не имели возможности прийти на могилу дедушки, принести ему цветы и камушки, поправить оградку, оборвать сорняк вокруг или убрать снег и рассказать ему о новостях из своей жизни, как это, наверное, происходило с теми, кто покоился хотя бы в общих, но обозначенных захоронениях. Но так как он был фотографом, его потомкам досталось много его замечательных фронтовых снимков, открыток и трогательных писем, которые Шая присылал любимой жене Бейле и сыну с фронта.
Остались родственники со стороны бабушки и дедушки. Дело в том, что часть большой семьи Цалюк после погромов и революции бежала из Украины, оказавшись сначала в Палестине, потом в США. После войны, через Красный крест, некоторые американские племянники моей бабушки нашли ее, несколько раз приезжали в Москву, навещали бабушку и ее братьев, а еще, в самый «глухой» советский период каким-то невероятным образом присылали ей в столицу посылки из-за океана, что тогда было весьма непросто.
Мне также известно, что в советское время мой папа, пытаясь найти какие-то дополнительные сведения о своем погибшем отце, о деталях его смерти, отправился в Подольский военный архив, продемонстрировав его сотрудникам две похоронки, которые хранила бабушка, но никаких дополнительных сведений или документов, ему так и не отдали. А моей бабушке тогда так и не оформили прибавку к пенсии как вдове погибшего, мотивировав отказ словами: «Ваш муж числится пропавшим без вести, а не погибшим». Когда она попыталась возразить и рассказать, как супруг погиб, ей ответили: «Рассказ сослуживца вашего мужа не задокументирован, поэтому, ни ему, ни вам никто не поверит».
- Печально…
- Но, несмотря на сложившуюся ситуацию, моя семья не сдавалась, мы пытались сделать хоть что-то, чтобы увековечить память дедушки. Тогда моя мама, Анна Цалюк, работавшая с 1993 года в «Джоинте», уже после смерти вдовы Шаи Абрамовича, Бейлы, передала дедушкины документы в Московскую организацию евреев — бывших узников гетто и концлагерей», издавших шеститомник «Книгу Памяти». Там эти материалы приняли, и память деда была увековечена в данном издании небольшой заметкой, с указанием его фамилии, имени, отчества, места его гибели.
- А лично ты, после ухода уже твоего папы, Бориса Шаевича, сына Шаи и Бейлы, пытался что-то предпринять для сохранения памяти о своем дедушке?
- В 2020 году, перед Днем Победы, была создана государственная база данных о погибших в годы Великой Отечественной войны. Я попытался связаться с ее создателями, прислал им две похоронки дедушки и скан страницы из того самого шеститомника. Но получил ответ, что на основании этих документов они не будут вносить никаких правок в официальную государственную базу. После этого, весьма расстроенный, я связался с израильским мемориальным комплексом «Яд Вашем» и отправил им все дедушкины документы — похоронки и его многочисленные фотографии. На основании этих материалов сотрудники «Яд Вашема» увековечили имя Шаи Абрамовича Цалюка в зале славы мемориального комплекса. Там фото дедушки сопровождает надпись, что он погиб как герой, выполняя боевое задание...
- Что еще нужно сделать лично тебе, чтобы увековечить память дедушки? Будешь ли ты что-то предпринимать в этом направлении?
- Ещё в 2015 году в Мемориальной синагоге на Поклонной горе я с нашим коллективом Московской мужской еврейской капеллы записал замечательный компакт-диск с песнями военных лет, оформил его дедушкиными фотографиями и посвятил его памяти…
