Мы знаем немало подробностей о жизни одного из неординарных героев XX в. Адольфо Каминского: его дочь Сарра, со слов отца, написала довольно подробную его биографию. Но далеко не все подробности известны, что характерно для таких героев.
В любом случае граждане, чувствующие свою причастность к бывшей Российской империи, могут гордиться Адольфо – его корни именно там. Родители-евреи встретились в Париже в 1916-м. Мать бежала от погромов в «страну прав человека», отец, журналист-бундовец, не рассказывал, что заставило его эмигрировать во Францию, но сам Адольфо был уверен, что причина – в марксистских воззрениях. В 1917 г., после прихода в России к власти большевиков, французское правительство стало вышвыривать из страны всех подозрительных «красных». В Россию было вернуться уже невозможно, и Каминские оказались в Аргентине, где и родился Адольфо с братьями. Потом семейство опять вернулось во Францию, поселившись в доме младшего брата матери, который и оплатил их переезд.
Адольфо устроился на работу в химчистке, задача его была довольно простой – выводить чернильные пятна. Но мальчик оказался очень способным и страстно увлекся химией, открывая для себя мир химических составов, красок и их комбинаций. Он устроил в доме дяди лабораторию, и пропадал там все свободное время. Его, безусловно, ждала бы блестящая научная карьера, но началась война, и немцы стали хозяйничать во Франции. Дядя был человеком горячим, и когда немецкий офицер пришел с целью реквизировать его дом для местного борделя, дядя резким хуком заставил его покатиться по лестнице. Немцы собрались дядю арестовывать, но друзья дяди, французские полицейские, его предупредили, и он успел сбежать. К несчастью, мать Адольфо переписывалась с братом, и гестаповцы из перехваченного письма узнали его адрес, о чем матери сообщили те же полицейские. Мать помчалась в Париж предупредить брата. Тот давно исчез из города и о дальнейшей судьбе его внучатая племянница не пишет. Мать же арестовали, и она погибла.
Адольфо скитался, спасаясь от немцев, и в 1942 г. устроился на работу в аптеку, изготавливая свечи и мыло. Через некоторое время он догадался, что аптека была лишь крышей для ее хозяина, работавшего на де-голлевскую разведку. Хозяин осторожно предложил Адольфо нечто более серьезное, чем варить мыло, и тот был счастлив, наконец, заняться серьезным делом, позволяющим ему мстить за мать – а именно способствовать актам саботажа подпольных групп в Нормандии. Он стад делать взрыватели, изготавливать составы, приводившие в негодность железнодорожные рельсы, и прочие полезные штуки.
Летом 1943 г. его и семью арестовало гестапо. Но их спасло аргентинское гражданство: консул вытащил их из Дранси. Впрочем, пребывание в Дранси прошло не без пользы: там он встретил математика, преподававшего ранее в парижском Политехническом институте, и ученый поведал ему о разных математических аспектах химических процессов, что весьма потом Адольфо пригодилось. Кроме того, он познакомился в лагере с немцем-ровесником Эрнестом, арестованным по ошибке: высокий голубоглазый блондин, годившийся в иконы арийского юношества, рассказал Адольфо, что, к своему несчастью, он оказался обрезанным. Но при этом Эрнест разбирался в иудаизме много лучше Адольфо и отмечал, что будь он сам евреем, то непременно стал бы сионистом. С чем Адольфо категорически не согласился, поскольку считал, что человек должен жить там, где ему комфортно, и что национальность и религия никак не должны быть связаны.
Но вскоре аргентинско-германско-французские договоренности приказали долго жить, аргентинских евреев стали арестовывать; спасти Каминских могли только фальшивые документы. Им помогли достать документы подпольщики из еврейского Сопротивления, но на одном бланке были чернильные пятна. Адольфо вызвался проанализировать их химический состав и вывести, что ему прекрасно удалось. Заодно ему предложили попробовать перенести на чистый бланк необходимые данные с удостоверения личности. Он сделал это настолько качественно, что дальнейшая судьба его была предопределена: Сопротивление предложило ему работать фальсификатором документов.
Он изучил специальную литературу, технику фотогравюры, научился удалять водяные знаки, и вскоре его химическая лаборатория в Париже стала одним из крупнейших центров изготовления фальшивок во всей оккупированной Европе, потоком изготавливая документы для северной Франции и стран Бенилюкса (подобные лаборатории работали автономно из соображений конспирации). Работал он без устали, изготавливая от 50 до 80 документов в день. Однажды он за трое суток срочно изготовил тысячу документов для детей-евреев, и все эти трое суток не спал. Как он впоследствии сказал в интервью: «Надо было бодрствовать, чем дольше, тем лучше. Я делаю тридцать удостоверений в час. Если я сплю один час, то 30 человек умрут». В итоге он изготовил документы, спасшие жизнь 14 тысячам евреев. В процессе работы он встречал немало интересных персонажей, в частности, вновь встретился со своим приятелем Эрнестом, обрезанным немцем из Дранси, который оказался все же евреем и сыном австрийского раввина. Благодаря внешности и способностям, он был одним из лучших агентов Сопротивления, специализировавшихся на ликвидации стукачей. Когда его все же арестовали, он настолько запудрил мозги медицинской комиссии (а заодно Адольфо), что получил официальный документ, гласивший, что все признаки стопроцентно указывают на его арийское происхождение, а обрезание было сделано по медицинским показателям, из-за фимоза. Заодно Адольфо теперь выписал ему фальшивые справки о рождении и крещении.
Война закончилась, но фальшивые документы продолжали идти потоком. Родительская идеология прочно укоренилась в Адольфо. Он спасал всех страждущих и гонимых. Как он сам говорил, «Я спасал жизни, потому что не терплю ненужных смертей – просто не могу их вынести. Все люди равны, независимо от происхождения, верований, цвета кожи. Никто не выше и не ниже. Это неприемлемо для меня».
Числясь после войны во французской армии, он изготавливал документы для движения Бриха, занимавшегося нелегальной переправкой евреев в подмандатную Палестину, подпольных еврейских боевых групп Иргун и Лехи, боровшихся за независимость Израиля. В том же русле продолжалась деятельность его друзей еще по французскому еврейскому сопротивлению. Но после создания государства Израиль, убежденный атеист, Адольфо отказался поддерживать «религиозное государство», отверг идею статус-кво в отношениях религии и государства и важную роль, отводимую главному раввинату – даже несмотря на разрыв с частью боевых товарищей.
Когда в начале 1950-х разгорелась война в Индокитае, он в знак протеста уволился из армии и работал фотографом, продолжая изготавливать фальшивки. Он всегда был левым. Адольфо делал фальшивые удостоверения для Фронта национального освобождения (ФНО) Алжира, боровшимся за независимость от Франции, для французов-дезертиров. Для ФНО он изготовил кубический метр 100-франковых купюр (т.е. всего около 100 млн. франков), чтобы раскачать экономику Франции. Когда в 1962 г. война закончилась, деньги торжественно сожгли: «Нам и в голову не приходило их хранить. Деньги – это всегда проблемы».
Потом его клиентами стали участники движения против апартеида под руководством Нельсона Манделы, левые движения чуть ли не из всех стран Латинской Америки и Африки, борцы с режимами Салазара и Франко в Португалии и Испании, греческие борцы с «режимом полковников», американские отказники от войны во Вьетнаме, лидеры французских молодежных бунтов 1968 г. Он никогда не брал денег за эту работу, считая помощь людям своим долгом. И бесплатно учил многих искусству подделки, предполагая, что цель подделки будет высокой. Последний раз он сделал фальшивое удостоверение в 1971 г., после того как понял, что за заказом стоят южно-африканские спецслужбы, пытаясь таким образом выйти на противников режима. В том же году он уехал в Алжир.
Его официальная работа фотографа тоже была не рядовой. Он был известным мастером фотографии, работая в самых разных областях, снимая пейзажи, делая жанровые фотографии и фото для дорогих каталогов, масштабные дизайнерские фото в фильмах Рене Клера и Марселя Карне.
Он жил ради идеи и человечества, и, как это часто бывает, за это приходилось платить близким и коллегам. Он исчезал на несколько дней без объяснений, и партнеры по официальной работе обвиняли его нередко в ненадежности и прекращали сотрудничество.
Семья его вообще не знала, чем он занимается по ночам в лаборатории. Первый раз он женился вскоре после окончания войны, у него родились две дочери. Потом семья распалась (Сарра не знает подробностей либо не вдается в них).
Уехав в Алжир, 46-летний Адольфо женился на местной девушке, родом из туарегов. У них родились пятеро детей. Через 11 лет, в 1982 г. семейство вернулось во Францию. Сарра познакомилась со своими сводными сестрами, на тридцать лет старше ее. Одна из них рассказала, что отец однажды исчез на два года, не предупредив их и даже не попрощавшись. Они думали, что он умер или бросил их. Но все это он делал, пишет Сарра, чтобы обезопасить семью: его работа фальсификатора была опасной.
Французские власти, хотя и удостоили гражданством Адольфо и его семью только в 1991 г., наградили его несколькими наградами за участие в Сопротивлении. Но по-настоящему знаменит он стал только после выхода замечательной книги Сарры, переведенной на несколько языков. Потом про него сделали документальный фильм. Он еще удивлялся, что «таких юных парнишек может интересовать такой старый мастодонт, как я». На что Сарра заметила: их интересу способствует тот факт, что «парнишки» – такого же возраста, как Адольфо, когда он работал в Сопротивлении и спасал людей.
Четыре дня назад 97-летний Адольфо Каминский скончался.
