19 июля Театр сатиры посвятил памятный вечер в формате «признание в любви» ненаступившему 90-летию своего великого худрука. Чтобы увидеть «Планету Ширвиндт», в театр на Триумфальной площади, кажется, устремилась вся Москва — корреспонденту «МК» пришлось пробиваться через толпу клянчивших лишний билетик поклонников творчества артиста. Народная любовь плавно переросла в небольшое помешательство.
И здесь нужно немного определиться с астрономическими понятиями. В честь Александра Ширвиндта еще в 1996 году назвали малую планету диаметром десять километров. Латиницей этот астероид именуется так: Shirvindt. «Я... летаю где-то недалеко от звезд по имени Хармс и Раневская», — вспоминают коллеги слова самого Александра Анатольевича. С точки зрения земного наблюдателя звезды (Солнце), планеты и астероиды (с греческого — «звездоподобные») действительно выглядят одинаково, но профессионалы, вооруженные телескопами, хорошо разбираются в том, кто есть кто. И если говорить об увековечивании памяти, то имя Ширвиндта стоило бы присвоить сейчас, когда он удалился от нас на космическую дистанцию, какому-то более заметному и постоянному объекту (увы, жизнь астероидов бывает недолгой). Лунный кратер Ширвиндт, гора на Марсе Ширвиндт, в крайнем случае экзопланета Ширвиндт, да пусть звезда, но настоящая, коих в каталогах без имени тысячи тысяч, — это было бы солиднее.
Но чисто как сценический ход «Планета Ширвиндт» — прекрасная идея.
Увидев такое наименование на афише, зрители не знали, что им покажут инсценировки важных моментов из жизни артиста, выведут на экран фрагменты из фильмов и эстрадных выступлений, перескажут — пусть и достаточно проникновенно — историю любви Александра Анатольевича и Натальи Николаевны Белоусовой. (Которая, кстати, вечер не особо оценила, судя по заголовкам в столичных изданиях, где соседствуют слова «вдова Ширвиндта» и «раскритиковала».) А потом станут читать — достаточно долго и нередко спотыкаясь (что стало, на мой взгляд, главным грешком постановки) — избранные места из книг Ширвиндта, анекдоты и забавные случаи.
Но этот прекрасный по отдельности набор элементов не сложится в художественное целое, не станет театральным аналогом «байопика».
В детстве от малыша Ширвиндта по упованию его матери отошла смерть, в эвакуации голодных детей из Москвы откармливали хлебом с салом и чесноком; потом он ненавидел, когда от артистов пахло чесноком, а «Люся Гурченко его постоянно жрала»; в школьные годы Саша Ширвиндт убегал с мальчиками-приятелями в кинотеатр повторного фильма (нынешний театр «У Никитских ворот»), чтобы посмотреть кинокартину «Танкер «Дербент»...
Жизнь в коммуналке. Очередь в ванную. Не выговаривал шипящие буквы, учился в Щукинском училище, «хулиганил», носил свитер с оленями, не мог подарить жене сапоги, потому что не хватало денег, подписывался «нищий муж Шура»...
Факты есть, великий человек есть — сюжета, через который был бы поэтично раскрыт его образ, нет.
И жанровая неопределенность — то ли концерт, то ли спектакль в формате «ироничного баловства, милого хулиганства» — только усиливала ощущение, что что-то не так. Тем более что возрастная градация была 12+, на постановку шли с детьми. И вдруг… звучат шутки про крайнюю плоть, случается намек на матерный аналог слова «совокупляться», читаются интимные места из переписки супругов в духе «хочу тебя целовать там, где ты хочешь».
Самым неоднозначным моментом стала сценка, изображающая репетицию в Театре сатиры «Царевны-лягушки». Ученик Ширвиндта Антон Буглак (он же режиссер спектакля) играл в ней уже пожилого Ширвиндта: сел в кресло спиной к зрителям и стал имитировать интонацию, манеру произношения, на которую влияла приближающаяся старость, выпячивать «придирки» худрука к участникам репетиции, которые сводили на нет то, как хотели играть они, и утверждали единственно верную волю Ширвиндта, требовавшего «играть жизнерадостность эмоций в жесткой геометрии скандала».
В зале раздавался смех. Но возникал вопрос: сейчас смеются над чем-то комичным или зрителей забавляет пародия на Ширвиндта, который умер, напомню, в середине марта. Да, Ширвиндт сам участвовал в подготовке юбилейного торжества, когда оно еще было праздником, и скорее всего эту сценку видел; но стоило сделать поправку на трагические обстоятельства. Но на этом месте спектакля, кстати, минимум восемь человек встали со своих мест и ушли. Я буду рад ошибиться и не знать, что всем им понадобилось в туалет, тем более что вместо часа сорока минут без антракта действо продлилось два с лишним часа.
Когда казалось, что дело швах, на помощь пришла эмоциональная концовка. Спасибо Михаилу Ширвиндту, который после смерти отца продолжил диалог с ним, написав письмо, включенное в сценарий. Сын Ширвиндта немного пошутил, рассказав, что известное фото, где его счастливые мама и папа стоят возле детской коляски, — постановочный кадр, сделанный за два года до его рождения, а в коляске вместо младенца бутылка горилки. Потом приоткрыл ширму семейной тайны и признался, что отец считал крик частью советского воспитания, но с годами стало понятно, что он «орал только на тех людей, которых любил». А в финале послания Михаил Александрович достиг мандельштамовского пафоса. Но его «я к смерти готов!» прозвучало так: «До встречи, папа!».
Ширвиндт-младший рассказал, что его внуки — правнуки Александра Анатольевича — попросили купить им телескоп, чтобы найти на небе планету Ширвиндт. Появился телескоп. Мальчики посмотрели в объектив в пустоту над сценой, и в этот момент остро захотелось расплакаться.
Потому что — вспомним еще раз здесь Мандельштама — «все движется любовью». Хочется верить, что этот вечер, несмотря на некую небрежность в подготовке, «свежему» наблюдателю режущую ухо, глаз и прочие органы чувств, был праздником любви, сердечности и выражением признательности к Мастеру.
Источник: Московский комсомолец
