Знаменитый советский фотограф Евгений Халдей прошел всю Великую Отечественную. Он запечатлел освобождение Вены и Берлина, капитуляцию Германии и Потсдамскую конференцию, Нюрнбергский процесс. Об истории шести самых известных его кадров рассказывает дочь мастера Анна Халдей.
Знамя над Рейхстагом
- Правда ли, что на фото со знаменем над Рейхстагом вовсе не Егоров, Кантария и Берест?
- Отец в ночь на 1 мая прилетел из Вены в Москву. Три красные скатерти, которыми столы накрывали на партсобраниях, выменял у завхоза за бутылку водки. И ночью за несколько часов у друга своего отца, старого портного Кишицера, они сшили три Знамени Победы. Папа сделал шаблон, из простыней вырезал серп и молот и пришивал их к флагам. Как ругалась жена портного: все простыни у меня порезали! На фото знамени видны швы. Знал бы Гитлер, что один еврей сошьет флаги, а другой еврей это снимет на крыше поверженного Рейхстага!
Отец прилетел на аэродром под Берлином в ночь на 2 мая. Встретил офицера Шевченко из разведроты. Тот говорит, что в подвале Рейхстага еще сидят недобитые фашисты. А отец ему: «Мне нужно флаг на крыше сфотографировать, дай мужиков!» Тот свистнул: «Кто хочет на крышу, помочь фотографу?» Вышел рядовой Алексей Ковалев из Киева, 18 лет, кажется, ему было, но уже три ордена Славы имел. И дагестанец Абдулхаким Исмаилов, который был офицером. А еще минчанин Леонид Горычев - но его следы потом затерялись.
Они вчетвером полезли на крышу. Немцы по ним стреляли из боковых дверей, из зеркальной комнаты. Исмаилов их гранатами закидал. По правой лестнице наши поднимались, отец все время проверял ногой полы. Там все горело, могло провалиться. Они вышли на тыльную сторону крыши Рейхстага, с правой стороны. Там четыре башни. У отца было две кассеты. 72 кадра к его «лейке». И еще был один аппарат про запас.
На стене стоят фигуры - патриции с пиками в руках. Наши одну из пик вырвали, сделали древко для флага. Ковалеву как самому молодому дали водрузить знамя. И они начали «выстраивать композицию». Ковалев потом рассказывал, что Халдей заставлял его повернуться влево-вправо, наклониться. И отец все твердил: «Ну не получается, ну нет победного кадра!» А там четыре возвышения. Отец говорит: «Лешка, залезай на эту штуку и чуть вперед подайся. Чтобы флаг был над Рейхстагом». А Исмаилова просит: «Держи его крепко за сапоги». Леша начал махать флагом. Появился ветер. Флаг раскрылся. Отец говорил потом: «У меня руки затряслись. Я тогда увидел - вот это победа!» Отснял все 72 кадра. Потом колесницу у Бранденбургских ворот. Вернулся в Москву, и редактор ТАСС, увидев съемку, сказал: «Я тебя расцелую сверху донизу».
Первый день войны
- Как удалось сделать исторический кадр: в полдень 22 июня 1941-го москвичи слушают объявление о начале войны с Германией?
- Это было на улице, которая называется сейчас Никольской. Отец только вернулся из командировки. Начались звонки. Всех вызвали на работу. В 12 часов дня Молотов начал выступать. Отец выскакивает из редакции на улицу и делает единственный кадр, как в центре Москвы на фоне Кремля люди слушают заявление о начале войны. Это не постановка. Там на переднем плане женщина и мужчина, Анна Трушкина и Николай Бобряев, которые оба оказались на фронте. Отец их потом нашел после войны. И снимал их опять на Никольской спустя много лет. Он тогда в «Правде» открыл рубрику с фото «Назовите их имена». И полетели мешки писем: «Здесь мой брат, здесь мой папа, здесь сын». Он многих нашел. Они с Константином Симоновым проехали от Калининграда до Камчатки и Чукотки. И везде встречался с людьми со своих военных снимков.
Регулировщица Победы
- 2 мая Халдей сделал в Берлине знаменитый кадр - снял девушку-регулировщицу...
- Вообще-то их было две. Отец с Константином Симоновым носились на «Виллисе» по Берлину - и отец все снимал, снимал. Регулировщицу из Воронежа Марию Шальневу сфотографировал на Фридрихштрассе. А Марию Лиманскую - у Бранденбургских ворот.
Отец их снимал в работе. Нельзя было регулировщиц отвлекать. Сначала он сфотографировал Марию Шальневу. И за ней плакат - 1 Мая. Все просил ее улыбнуться пошире. Позже он с ней встречался в ее родном Воронеже.
А потом - Марию Лиманскую. Я с ней четыре года назад познакомилась. Она все отлично помнила и мне рассказывала, что отец ее ставил на высокую тумбу: это была отметка, с которой она не могла сойти.
Первой в печати появилась Шальнева. И потому, что 1 Мая за спиной. И она - такая сияющая симпатичная русская деваха. Эту фотографию для выставок всегда брали.
Судьба фотографии с Лиманской сложилась позже. После войны нужна была обложка на 8 Марта. Первая жена Халдея работала редактором и сказала: «Женька, давай нам героиню на обложку». И напечатали снимок то ли в «Крестьянке», то ли в «Работнице». Но фамилию Лиманской перепутали. Мария Филипповна мне рассказывала: прибежала соседка и говорит - мол, Машка, фото твое, а фамилия не твоя. Потом все исправили.
Геринг в Нюрнберге
- На Нюрнбергском процессе Халдей тоже сделал уникальные кадры.
- Сначала отец в форме советского морского офицера пришел на обед, где за столом сидели Геринг, Кейтель, Денитц и Розенберг. И начал снимать их в упор. Со вспышкой. Ослепил их. Геринг стал возмущаться. Орать, плеваться, оскорблять. Американский офицер подошел: «В чем дело?» Халдей объясняет: мол, я фотографирую, а этот орет. И американец Геринга дубинкой шлепает с оттяжкой по шее. Геринг на отца злобу затаил.
Они все давали показания на центральной трибуне. К ней фотографов близко не допускали. Отец высмотрел нашу делегацию. Посмотрел, откуда можно было сделать кадр анфас. Ему хотелось сущность Геринга показать. Вытащить наружу. Он мог сделать только один щелчок, один кадр. Американцы снабжали буфет Нюрнбергского трибунала. Отец сбегал за бутылкой виски и подошел к советскому секретарю суда Никитенко - у того было крайнее место в ряду. И говорит: «Очень прошу, после обеда пересядь тихонечко, мне нужно тут присесть». Успел сделать этот кадр, этот поворот головы Геринга.
В перерыве отец подошел поближе. Роберт Капа, американский фотограф, приятель отца, ему говорит: «Женька, вставай рядом, хороший момент, я тебя сфотографирую». Но Геринг в этот момент закрыл лицо. И кадр называется: «Месть Геринга».
Сталин и спички
- Фото с Потсдамской конференции: Сталин рядом с Трумэном и Черчиллем смотрит не на них, а на коробок со спичками, явно собираясь прикурить.
- У отца есть и другой знаменитый кадр, где большая тройка сидит в креслах. Он и в кулуарах много снимков делал во время перерывов. Конечно, есть и кадры, где разговаривают Сталин с Трумэном. И где Сталин идет впереди. А кадр, где Сталин спичкой чиркает о коробок, чтобы трубку прикурить, - это опять наитие отца. В том кадре виден характер каждого из трех великих людей, решавших судьбы мира. И хотя Сталин как бы опустил голову, и лица вроде не видно, но видна его рука.
Там был пандус для прессы. Им сказали, что дают три минуты на съемку - и потом пошли все вон. Отец вспоминал, что Трумэн с Черчиллем возмущались, что им приходится ждать и вставать, когда входил Сталин. Кто-то предложил: «Давай мы останемся сидеть». Но Сталин - великий режиссер. Он надел белый китель, чтобы было видно, кто победитель. И когда вошел в комнату, как отец вспоминал, всем словно шампур в задницу вставили, так они подскочили! Сталин входил с папкой бумаг. И сказал: «Здравствуйте, товарищи. Садитесь». И все. Ну вот Сталин сел за стол, а у отца остаются полторы минуты. А вождь низко опустил голову. Читает документы. Спасибо Молотову - тот к вождю обратился с каким-то вопросом. Сталин поднял голову. Несколько секунд - и все, кадр на века.
Жуков на Параде
- Кадр, когда на Красной площади 24 июня 1945-го маршал Победы Жуков на белом коне словно летит над брусчаткой, напечатали, кажется, все ведущие издания мира?
- Отец и Жуков - они оба как бы поделили впечатления от этого снимка. Георгий Константинович через своего адъютанта пригласил моего отца к себе на дачу. Жуков тогда только-только похоронил жену и попросил, чтобы тот сделал этот знаменитый кадр размером полтора метра на метр. Отец поставил увеличитель на пол - и напечатал нужным размером. На ту последнюю встречу с пожилым уже маршалом он привез огромного размера снимок и другие военные фотографии Жукова. И маршал Победы начал рассказывать отцу о своих чувствах в тот день, 24 июня 1945-го. Об ощущениях, когда выезжал из Спасских ворот. Оркестр грянул «Славься» Глинки. Было почти так же холодно, как 22 июня 1941-го, даже еще холоднее. Жуков сказал, что его такое волнение охватило, что ком в горле стоял. И туман перед глазами. Он удержался в седле, коня повернул как надо и фактически навстречу отцу скакал, на ту позицию, где тот стоял.
Этот миг, когда конь словно парит над брусчаткой, - это словно Господь Бог отцу помог. Он потом говорил, что в те минуты словно ничего не видел, снимал на автомате. Конечно, резкость, диафрагму - все остальное выставил заранее. Но тот кадр - летящий на белом коне Георгий Победоносец - единственный с того Парада получился.
Отец стоял на том месте, где было построение коробки с немецкими штандартами. Там же была еще история с правофланговым Федором Легкошкуром, который не хотел нести немецкий штандарт, говорил: «Я эту гадость в руки не возьму». Но ему сказали: «Надо, Федя».
Непоказанная казнь
- Халдей снял трупы нацистов, казненных по приговору Нюрнбергского трибунала. Почему Сталин запретил их публиковать?
- Да, он их снял уже лежащих на столах, наполовину в мешках, после повешения. Была все-таки цензура. Наверное, были у Сталина веские причины на такой запрет. Возможно, после войны эти тяжелые кадры и не стоило публиковать. Чтобы людей настроить на позитивный лад, а не на трагический. Эти кадры нигде не публиковали, и на выставках их не было. Там, кроме отца, был еще только один человек, который фотографировал. А тот, кто вешал, сержант Вудс, эту веревку потом, мне кажется, еще лет пять продавал по кусочкам.
Портрет мастера
На этом снимке мая 1945 года - военкор Долматовский (в центре), кинооператор Кармен (слева) и Халдей.
«Отец почти всегда улыбался, а тут видно, как он устал, - рассказывает дочь Халдея. - Опустил свои огромные руки... Он очень торопился запечатлеть все эти улетающие мгновения Победы».
Евгений (Ефим) Халдей родился 26 марта 1916 года в Екатеринославской губернии (современная Днепропетровская область). Когда ему был год, едва не погиб при черносотенном погроме. Тогда убили его мать и деда. В 23 года стал корреспондентом Фотохроники ТАСС. Работал на фронтах всю войну от Мурманска до Новороссийска. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени, медалями за взятие Вены, Будапешта и Берлина, освобождение Белграда, оборону Севастополя. В 90-е награжден французским Рыцарским орденом за достижения в области литературы и искусства. Умер 6 октября 1997-го, похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.
Источник: Комсомольская правда
