Во времена правления императора Николая I в России был издан указ, повелевавший отбирать из еврейской среды определенное число рекрутов в царскую армию.

Царские чиновники хватали тогда мальчиков семи–восьми лет и старше: детей вырывали из рук матерей, похищали из хедера и с малых лет готовили к армейской службе. Детей этих называли «кантонистами» и высылали в самые отдаленные уголки России, в места, где бы они были лишены всякого контакта с евреями.

Их подвергали страшным истязаниям, заставляя отказаться от иудейской веры. Многие из них умерли от жестоких пыток, но большинство выдержали испытания, прошли через все беды и муки и остались верны своим корням.

Состарившиеся кантонисты, после освобождения от службы в армии, основали независимые общины в нескольких городах России – вне «черты оседлости», где они получили право проживать как демобилизованные из царской армии.

Правда, они были совершенно невежественны в вопросах, касавшихся Торы, так как власти препятствовали их религиозному обучению. Но, тем не менее, правоверные евреи относились к ним с глубоким почтением, поскольку те претерпели страшные муки во имя веры своих отцов.

Однажды приехала в Петербург, столицу России, делегация выдающихся раввинов и мудрецов еврейского народа, чтобы предстать перед императором Николаем I и просить его об отмене некоего указа, касавшегося евреев. Было это в «Дни трепета», между Рош ha-Шана и Йом Кипуром, а в Петербурге не было еще синагог, так как он находился вне «черты оседлости».

Однако в столице находилось много солдат-евреев, «солдат Николая», у которых был свой миньян (молитвенное собрание), и раввины отправились к ним помолиться в Судный день.

Когда дошли до торжественной заключительной молитвы «Неила», попросили раввины одного из присутствующих встать перед ковчегом Торы и произнести самую главную молитву Судного дня.

Однако солдаты запротестовали:

"Нет никакого сомнения в том, что тот человек, которого вы попросили быть хазаном, достоин произнести заключительную молитву, но есть среди нас один, который принял такую муку за нашу веру, что не под силу иному праведнику, и у него есть большее право прочесть эту молитву. Посмотрите и убедитесь сами!"

Сказав это, они распахнули на том солдате рубашку, и глазам раввинов открылась его грудь, иссеченная ранами и следами от жестоких пыток. Раввины онемели от потрясения, а потом в один голос произнесли: 

"Безусловно. Нет среди нас более достойного прочесть молитву «Неила» перед Высшим Судьей. Пусть он идет к ковчегу молить Всевышнего об отмене несправедливого указа, тяжкой повинностью угнетающего наш измученный народ!"

Прежде чем солдат начал на старинный распев читать кадиш, предшествующий заключительной молитве, он сказал: