Виктор Шапиро родился и живет  в Калининграде, где с 1990 года возглавляет    еврейскую общину. В конце 2009 года он выпустил свою первую книгу «Опыты в стихах» ( второе издание вышло под названием «ЖЕЛАНИЕ БЫТЬ ЕВРЕЙЦЕМ»), в которую вошли почти все его произведения. Виктор закончил филологический факультет Калининградского государственного университета, работал педагогом, в театре кукол, школьным учителем, корреспондентом газеты, редактором филармонии. Учился на вокальном отделении Белорусской государственной консерватории.   

Сначала наш герой  возглавлял Калининградское общество еврейской истории и культуры, сейчас — еврейскую общину «Адат Исраэль» города Калининграда и городскую Еврейскую национально-культурную автономию. Его биография чрезвычайно интересна и многолика, наполнена самыми разными занятиями и  самыми необычными увлечениями! Шапиро занимался в Академии канторского искусства при Московской хоральной синагоге, а также на семинаре общинных лидеров «Банчер», организованном Американским объединенным еврейским распределительным комитетом «Джойнт».  В последние годы он активно сочиняет иронические стихи и песни, обобщившие его опыт более чем двадцатилетней «еврейской» жизни. Это пародии, песни к праздникам, поэтические переводы с идиша, иврита, немецкого. Произведения автора без его ведома разошлись по страницам русскоязычных израильских газет и журналов, а также по интернетовским литературным страницам. Кроме того Виктор Шапиро подготовил раздел, посвященный судьбе евреев Кенигсберга для книги «Кровоточащая память Холокоста», изданной в Калининграде.

Виктор, откуда родом вы и ваши предки?

Мои корни с Украины. Село Юрово Олевского района Житомирской области. Там половина села были Шапиро. Оттуда моя мама, Клара Оскаровна (Хая Ошеровна) и ее сестра Ревекка Оскаровна (Рива Ушеровна). Они происходили  из религиозной семьи, и хотя война оторвала их от традиции и нормальной общинной жизни, они сохранили воспоминания и какое-то рефлекторное соблюдение обломков мицвот. Например, очень строгая тетя, когда месила тесто, неожиданно отделяла кусок, величиной с яйцо и отдавала мне играться. А мама любила вспоминать о том, как дедушка собирал всю семью на Пейсах за столом и рассказывал о том, как евреи шли через море, говорила, что на праздник доставали с чердака специальную посуду и у каждого была своя «кейсочка». Мама рассказывала, что ее папа молился, «надев на голову рог», а «дядя Абрам, живущий в Риге, до сих пор так делает». Мой отец не жил в нашей семье, и я называл папой тетиного мужа, дядю Мирона Генриховича  (Меира Генуховича). Он был очень интеллигентный человек, научил меня читать, когда мне ещё не было шести лет. Тётя вышла за него замуж и уехала в Белоруссию, перед войной она взяла к себе сестру — помогать по хозяйству. Их младший брат Лёва просил, чтоб его тоже взяли, но этого не случилось. Вскоре началась война, пришли немцы, и все евреи села Юрова были убиты. Мама и сестра эвакуировались. Ее муж был инженер-бумажник и должен был сопровождать эшелон с оборудованием, а в1949 году он был направлен в Калининград — восстанавливать целлюлозно-бумажное производство. Здесь я и родился, и живу до сих пор. Мама умерла в Калининграде, а тетя успела репатриироваться в Израиль и прожить там года полтора. Она обладала выдающимся интеллектом, но из-за войны не пошла учиться в мединститут и осталась фельдшером. Она умела читать «по-еврейски», то есть на идиш, и якобы знала древнееврейский, то есть иврит, но подтвердить последнее в Калининграде не было реальной возможности. Однако когда семья готовилась к репатриации, тётя вдруг рассказала, как в детстве «играла в сионистов» и запела «Атикву» с ашкеназским произношением: не «лихьёт бэ-Цион», а «лихьёс ба-Ир Довид бэ-Ирушолоим». Ее дочь Люся, моя двоюродная сестра, не так давно, к сожалению, умерла в Хайфе, она была пианисткой. Сейчас там живут ее внучка Жанна, тоже пианистка, и правнучка Юля, которая недавно вышла замуж. Ещё в Израиле живёт мой двоюродный брат Лёва, сын дяди Абрама: он репатриировался с семьей из Риги, и у него тоже дети и внуки. Сегодня я уже пенсионер. Но  продолжаю свою деятельность профессионального еврея — возглавляю калининградские еврейские организации.

Кем трудились до этого?

Профессиональная карьера у меня складывалась не очень удачно. Закончив университет, я работал педагогом в кукольном театре, лаборантом на кафедре психологии, учителем в школе, корреспондентом в газете, редактором в филармонии. Был и такой опыт – немного поучился на вокальном отделении в консерватории, но понял, что профессиональным певцом не стану. В то время для удачной карьеры в «идеологической» сфере было желательно быть партийным и нежелательно — евреем. Но подоспела перестройка, и появилось совершенно новое поприще — еврейская общинная работа, которая меня очень увлекла, захватила, до сих пор не отпуская. Вообще-то я жалею, что не учился в ешиве и не стал раввином или кантором. Однако в годы моей студенческой молодости филфак калининградского госуниверситета был практически единственным вариантом гуманитарного образования, к которому я стремился.

Сталкивались ли вы с антисемитизмом?

Из разговоров взрослых я уже в три-четыре года хорошо различал два слова: еврей и антисемит. Собственно из-за антисемитизма я и узнал, что я еврей. Меня дразнили этим словом соседские дети, они, может, и не были антисемитами, но считали это слово обидным. Я ведь очень отличался от них, не вписывался в дворовую компанию. Самое забавное, что среди них был мальчик, по фамилии Голдин. Мама научила меня: скажи ему, что он сам еврей. Я сказал, и это произвело магическое действие — он покраснел и заплакал, а потом его мама пришла к моей ругаться. Во времена моего детства в Калининграде было много евреев. Они жили в нашем районе в немецких особняках, поделённых на квартиры — отдельные и коммунальные. Я помню, как вдруг на нашей улице появлялся дедушка Белоцерковский и сообщал, что идёт на рынок за курочкой, или как мы шли с мамой по этим немецким улочкам и приходили в какую-то очень уютную еврейскую квартиру, где жили очень милые люди: Бэлла Григорьевна, Дора Давыдовна, Розалия Самуиловна, Семен Наумович и так далее. Кто-то из ровесников моей мамы ещё жив, им уже за девяносто. Иногда приходили к нам в гости разные бабушки, говорившие исключительно на идиш, тётя с ними разговаривала, а мама все понимала, но почему-то сама не говорила. А в Риге жили дядя Абрам, тётя Таня (Тырца) и их сын Лёва — там говорили на идиш между собой всегда. Мой брат Лёва повторял: «Я горжусь, что я еврей». Я это запомнил. Из Риги на Песах нам всегда присылали мацу, и, не знаю уж откуда, но всегда было известно о наступлении «рошашонэ» — еврейского новолетия.

Все-таки отсутствие круга еврейских детей было постоянной травмой, например, желание спеть на чьём-то дне рождения еврейскую песню, которую я слышал от тети, уже подразумевало некий эстетический конфликт с окружающим социумом. А ведь мою первую учительницу звали Софья Исааковна, а вторую — Камилла Абрамовна! И все же тот факт, что в Калиниграде не было организованной общины, привел к сильнейшей ассимиляции: когда я, будучи уже довольно взрослым человеком, пришёл на похороны Камиллы Абрамовны, то с ужасом наблюдал, как ее дети воздвигали над свежей могилой православный крест.

Сегодня вы довольны жизнью?

Скоро тридцать лет, как я занимаюсь еврейскими делами в Калининграде. Это очень интересное занятие, поскольку в нем пригодилось все, чему я как-нибудь и когда-нибудь понемногу учился: я организовал детский хор, устраивал выставки, концерты, лекции, издавал книги, снимал кино, возил еврейских туристов в путешествия,  давал людям ответы на разные еврейские вопросы. Но у всего этого «еврейского счастья» появилась обратная сторона: я почти потерял профессию. По образованию я филолог,  литератор. С недавних пор мне все больше хочется делать что-то, чему учился в университете. Я сотрудничаю с еврейскими СМИ, являюсь внештатным обозревателем берлинской газеты «Еврейская панорама». Ещё я сочиняю ироническую поэзию на еврейские темы, перевожу еврейские стихи и песни. Иногда выступаю с авторскими программами иронической поэзии, переводов и переделок песен. Но эти концерты — не заработок, а форма туризма: я выступал в российских столицах, в Белорусии и Украине, в странах Балтии, в Германии, в США и, конечно же, в Израиле. Небольшой гонорар, покрывающий расходы на передвижение и горячий приём в продвинутой еврейской аудитории, где несколько человек знают моё творчество по Интернету — уже достаточное основание, чтобы отправиться на гастроли. Мои поэтические труды собраны в книге «Желание быть еврейцем» (Калининград, 2012). В 2013 году в Калининграде был снят и показан фильм «Еврейский город Кёнигсберг», где я был продюсером, автором и рассказчиком.

Как строится ваш рабочий день?

Самое неприятное, что было для меня в отношениях с обществом, это работа по найму. Я никогда не мог смириться с обязанностью ходить в должность, быть от звонка до звонка в присутственном месте. Этот конфликт  более или менее разрешился, когда я стал работать «сам у себя» — в еврейской организации, которую лично организовал и возглавил.  Значительную часть рабочего времени провожу в интернете. Я вошёл во всемирную сеть двадцать лет назад и, пожалуй, на сегодня там у меня не меньше достойных собеседников, чем в реальной калининградской жизни. Благодаря сети, я стал поэтом: ощутил там аудиторию, которой оказалось интересно моё творчество, ведь я не писал стихов о Ленине, о природе и о любви, предмет моей поэзии — опыт русского интеллигента, вернувшегося к своим еврейским духовным скрепам, круг ценителей моей поэзии узок по численности, но необычайно широк по географии.

Случались ли в вашей практике какие-либо курьезы?

Самое интересное, что было в еврейской деятельности в начале 90-х — это возможность съездить за границу на какое-нибудь еврейское мероприятие. Это было связано с получением паспортов, оформлением виз, но уже не требовались характеристики от парткома и разрешение «выездной комиссии». До этого мне даже в Болгарию не дали характеристику, потому  что я плохо вёл комсомольскую работу. И вот, отправившись в один прекрасный день оформлять визу в Москву, я попал на августовский путч 1991 года. Ходил по улице Горького, заполненной бронетехникой, был свидетелем очень интересных сцен, в том числе с участием евреев — это сюжет для большого рассказа.

Если вам не хочется что-то выполнять, а нужно, как себя мотивируете?

Если мне совсем не хочется что-то делать, значит это не нужно. А если это очень нужно, то меня заставляет это сделать кто-то извне.

Как обычно проводите свободное время?

Я всегда стремился к тому, чтобы заниматься тем, что мне нравится, поэтому все моё время — свободное. Если я что-то сочиняю, или обдумываю, или читаю — я работаю или провожу свободное время? Трудно сказать.

За что любите Святую Землю? Что думаете о местной политике?

Я люблю Израиль за то, что там живут евреи. У меня там много друзей и все родственники. Относительно израильской политики я, конечно же, думаю, но рассуждать о ней, лёжа на диване в Калиниграде, не берусь.

Где за рубежом вы побывали в последний раз?

Жители Калининграда часто бывают за рубежом — от нас час езды до литовской или польской границы. Польша – Литва – Израиль – Германия это такой кольцевой маршрут, по которому постоянно перемещается калининградский еврей. Недавно был в Латвии и как-то по-новому открыл для себя евреев Риги: там встречаются на редкость интересные и интеллигентные евреи, как-то непринужденно дотягивающиеся в своих умствованиях до трансцендентных высот. Пусть не обижаются питерцы…

Что любите смотреть из фильмов?

Из еврейского кино назову три картины: израильскую «Ушпизин», немецкий «Comedian Harmonists» и франко-румыно-российский «Концерт».

Какое издание можно сейчас увидеть на вашем столе?

Читаю книгу «Барон. Нацисты. Евреи» про немецкого поэта барона Бёрриса фон Мюнхгаузена. Он был одним из самых обласканных нацистским режимом литераторов, но в молодости дружил с сионистами и писал баллады на библейские сюжеты. На последнем «Лимуде» в Москве купил новое издание «Автобиографии» Соломона Маймона. Я раньше читал ее в сильно порезанном цензурой дореволюционном издании, теперь есть возможность познакомиться с полным текстом. А вообще, несмотря на то, что в молодости я много сил и времени отдал собиранию библиотеки, я сейчас реже держу в руках печатные издания. Электронные носители вытеснят значительную часть бумажных, как бумажные книги вытеснили свитки, а свитки — каменные скрижали.  

Из национальных праздников что-то соблюдаете?

Я считаю себя человеком религиозным, точнее сказать традиционным — не строго соблюдающим. Мне очень трудно выполнять запреты, касающиеся гаджетов, которые уже стали частью организма, протезами мозга. Я не ем свинину и морепродукты, не путешествую в шабат, хожу в синагогу в пятницу вечером, соблюдаю Йом Кипур. Приезжая в какой-то город, всегда стараюсь побывать там в синагоге, познакомиться с местными евреями.

У вас есть семья?

Я живу один, но у меня есть дочь, она уже ходит в школу.

Есть ли среди ваших друзей знаменитости?

Я не могу похвастаться дружбой со звёздами. Но со многими интересными людьми общался благодаря московскому «Лимуду». Ещё один повод для общения с еврейскими знаменитостями — интервью, которые я делаю для берлинской «Еврейской панорамы». В числе моих собеседников были Лев Шлосберг, Антон Носик, Лев Рубинштейн, Борух Горин, Сергей Пархоменко, Артемий Троицкий, Станислав Белковский. Я планирую собрать эти интервью в книгу, которая будет называться «Миньян».

Расскажите, пожалуйста, о ваших творческих планах.

Недавно я подготовил к изданию книгу стихов Гертруды Маркс. Это еврейская поэтесса из моего города Кёнигсберга. Она жила и умерла здесь в 1916 году и  была почти полностью забыта, но  я нашёл ее стихи, копаясь в иерусалимском архиве Истории еврейского народа и стал переводить. Так вот, оказалось, что Гертруда Маркс — теща лауреата Нобелевской премии по литературе Шмуэля Агнона, выдающегося израильского писателя. Теперь, когда книга вышла,  стараюсь, чтобы она попала в руки к заинтересованным читателям. А ещё — перевожу стихи барона Бёрриса фон Мюнхгаузена и хотел бы издать его книгу «Юдея» в моих переводах. Помимо всего прочего, планирую заняться подготовкой нового издания своих стихов, поскольку два предыдущих уже разошлись.

Что посоветуете читателям нашего сайта?

Мой совет евреям — чтобы у них было «желание быть еврейцем». Так, напоминаю, называется моя книга. И мне так хотелось бы в отведённый мне остаток жизни сказать людям что-то существенное: написать еще одно серьезное издание, может быть, киносценарий или пьесу, мечтаю  открыть музей истории евреев  Калининграда.

Беседовала Яна Любарская