Легендарный продюсер о любимом «Кинотавре», трех именах-отчествах, «Старпёрцах» и числе 16.

– Марк Григорьевич, а  вы таки, как выяснилось, Марк Израилевич?

– Это очень смешная история. Вообще-то я Марк Константинович. Моего папу звали Костя. По-еврейски Костя – Косрыль. То есть я – Марк Косрыльевич. А в 1949  году, когда Сталин признал Израиль, мой папа быстро сориентировался, поменял паспорт – и я отчество Косрыльевич сменил на Израилевич, стал Марком Израилевичем. Но потом, в 1967-м, когда я пошел служить в армию и случилась Шестидневная война, мне пришлось очень трудно, потому что таких, как я, с еврейской фамилией, а в моем случае еще и с таким отчеством, считали пятой колонной, и все политинформации, проводимые каким-то там майором, были о том, что Израиль — это… сами понимаете. А я Израилевич. И естественно, меня стали прессинговать. Вот я с испугу, ну, не с испугу, а просто… начал время от времени говорить, что я Марк Григорьевич. А у меня действительно дед — Григорий. Постепенно к этому привыкли и в армии, и после нее. И до того привыкли, что, когда я стал известным и как-то приехал на прием в Белый дом, то, по привычке, те, кто подавали документы, вписали меня Марком Григорьевичем. А паспорт я принес – там Марк Израилевич, и меня, разумеется, не сразу пустили. Пришлось переделывать документы прямо на ходу. Вот такая вот история, что я имею три имени- отчества — Косрыльевич, Израилевич и Григорьевич.

– Ваше детство прошло в Одессе. Дома говорили на идиш?

– Да, говорили. Но только папа с мамой и только тогда, когда хотели что-то от нас, от детей, скрыть. Именно на идиш.

– В годы учебы в «Щуке» у вас, как у каждого студента этого вуза, наверняка были кумиры среди актеров советского кино?

– Ну, не кумиры, слово «кумиры» – это для девочек. А для мальчишек это были люди, на которых с удовольствием смотришь, без которых уже не представляешь своего существования. Это, конечно, Смоктуновский, Янковский, режиссер Пырьев.

– У меня всегда вызывало любопытство название фестиваля «Кинотавр». Как оно родилось и скрывает ли что-то за собой?

– Родилось оно абсолютно случайно. Мы хотели дать название «Кентавр». Но выяснилось, что такой фестиваль документального кино уже существует. Незадолго до него я проводил первый фестиваль некупленного кино в Подольске. Туда съехались довольно приличные люди: Мишин, Славкин, Соловьев, Абдулов. И за обедом кто-то произнес слово «кинотавр». Кто — по сей день не знаю. Оно вдруг сразу как-то всем понравилось и закрепилось.

– Можно сказать, что фестиваль дал зеленую улицу многим актерам?

– Ну, во всяком случае, такие, как Женя Миронов и Володя Машков, не раз получали первые призы на «Кинотавре».

– Кстати, это было и время появления первых фильмов на еврейскую тему?

– Да, меня потрясли тогда картина Астрахана «Из ада в ад» и «Изгой» Савельева.

– Номинация на «Кинотавре» в области музыки носит имя Микаэла Таривердиева…

– Я придумал две номинации в честь людей, которых я очень тяжело потерял. Горин — это литературная премия, а Таривердиев — музыкальная. Такие люди — они лакмусовые бумажки для меня. Глузский, Таривердиев, Горин, Никулин, Гердт — люди, к которым не придерешься. Их можно только любить. И когда они уходили, было очень тяжело. Это люди, ради которых я жил, ради которых делал фестиваль.

– Марк Григорьевич, как вы обычно отвечаете на вопрос, почему вы ушли с фестиваля?

– Я говорю так: «Шестнадцать лет — это предельный срок чем-то руководить. Я трижды был женат по 16 лет. С каждой из жен прожил хорошую жизнь, родились дети. Но я жил три раза по 16. У меня 16 — это предельный срок, после которого надо менять жену, место работы и так далее. Потому что нельзя, замыливается глаз. Невозможно руководить большой организацией, а это была большая организация, больше этого срока. Мы делали кино, фестивали, прокаты, презентации. У нас-то, по сути, был не один фестиваль. Был и «Лики любви», и «Золотой овен», и детский «Кинотаврик», который и по сей день делаем.

– Ваша актерская жизнь — это отдельная страница или не совсем?

– Конечно, я хотел стать актером. Учился в Щукинском училище на режиссерско-актерском отделении. Это был первый экспериментальный набор на курс. Учились там же и Фокин, и Наташа Варлей, и Райкин. Но так как меня исключили из-за того, что брат уехал в Израиль, пришлось дальше идти по дороге администраторской. Я был администратором цирка, администратором Росконцерта, потом директором эстрадных программ того же Росконцерта.

– Чем сегодня занимается Марк Рудинштейн?

– А вы знаете, многим. Играю в театре, снимаюсь в кино. Вот сейчас готовлюсь к съемкам в фильме «Старпёрцы», с Якубовичем, Пашутиным и другими. Есть еще приглашения на роли. Так что не скучаю. Надо поехать к внуку в Америку, посмотреть, как он там играет в теннис. Еще у меня готовится премьера передачи «Правда от Марка», она пройдет по ТВ-3.

– О! Вот этого читатели нашей газеты будут ждать с нетерпением. До встречи на экране?

– Добро пожаловать!