В этом году постановка Дмитрия Бертмана «Турандот» (Московский музыкальный театр «Геликон-опера») была объявлена «Гвоздём сезона», а сейчас выдвинута на соискание Национальной театральной премии «Золотая маска». О том, как сделать оперу современной, режиссер рассказал в беседе со зрителями.
– Дмитрий Александрович, за три десятилетия своей истории «Геликон-опера» впервые обращается к творчеству Джакомо Пуччини. Почему так сложилось?
– В оперы Пуччини я влюблен со студенческих лет, все их знаю наизусть, включая редкие, такие, как «Виллисы», «Эдгар», «Девушка с Запада». В Ирландии я ставил «Богему», в Латвии – «Тоску». Но в России действительно сделал спектакль только теперь. Почему – долгая история моих взаимоотношений с этим композитором.
Скажу только, что для меня большое значение имеет личная биография автора. Анализируя его жизнь, я начинаю понимать, как он писал свою музыку. Именно поэтому на первом месте для меня всегда были Чайковский, Пуленк. Их музыка – это исповедь, рожденная через страдание и кровь. Когда читаешь залитые кофе и засыпанные пеплом с ошибками написанные ноты, становится понятно, что это настоящее излияние – невозможно ничего делать, кроме как писать эту музыку. Пуччини я заново открыл для себя, когда ставил «Мадам Баттерфляй» на фестивале в Торре-дель-Лаго. Я тогда побывал в его музее и понял, как он жил и чем дышал. Этот день просто перевернул мое представление обо всем, что я любил.– Существует такое понятие как режиссерская опера. Как вы к нему относитесь?
– XX век сделал режиссера важнейшей фигурой. А сегодня, при всех художественных и организационных аспектах профессии, он становится еще и своего рода «менеджером по продажам». Спектакль нужно поставить так, чтобы на него пришли зрители. Поэтому в театре и появляется такое разнообразие жанров и форм. Я считаю, что все цветы должны цвести, а зритель пусть сам выбирает, куда ему идти. Сложность здесь в том, что оперные залы, как правило, огромны – публика, которая в них собирается, не может быть исключительно элитарной. Поэтому в каком-то смысле опера – это народное искусство. Порой она даже популяризирует литературный источник. Кто бы знал «Король забавляется», если бы не «Риголетто», и кто бы знал «Даму с камелиями», если бы не «Травиата».
– Как сделать оперу современной?
– На самом деле опера – это самое современное искусство. И то, что к нам в театр приходит огромное количество молодежи, только это доказывает. Мы живем во времена третьего текста, а опера и так содержит в себе два текста. И главный из них – музыкальный. Музыка – это язык, который создан богом, мы воспринимаем его клетками, во всех уголках земного шара он считывается одинаково. Люди еще когда-нибудь задумаются, какое это чудо. На октаве семь белых и пять черных нот – а сколько создано музыки!
– «Геликон-опера» периодически выступает на открытых площадках. Есть ли для вас, как для режиссера, принципиальная разница между закрытой и открытой сценой?
– Сложность здесь в том, что приходится зависеть от погодных условий. Тем не менее, у нас в этом отношении большие планы. В частности, в Московской области мы проводим фестиваль «Русская опера у стен монастыря». Играем в Клину, Коломне, Серпухове, Дмитрове… Это «Борис Годунов», «Царская невеста», «Мазепа»… К счастью, сегодня Москва открыта навстречу театру. Поэтому мы будем продолжать этим заниматься.
Источник: Театрал
