В воложинской деревне сохранился колодец, из которого пил уроженец здешних мест — легендарный израильский политик Шимон Перес.
ЛЮБОЙ житель Вишнева, что в 23 километрах от Воложина, подскажет, как отыскать дом политика. Двор, где до эмиграции в Палестину жила семья Перских, стал настоящим туристическим объектом. Экскурсии по «Воложинскому кольцу» обязательно проходят через населенный пункт, который славится знаменитыми земляками — ксендзом Владиславом Чернявским и президентом Шимоном Пересом. Правда, здесь предупреждают: материальное напоминание о жизни второго — лишь фундамент да колодец, тот самый, из которого брала воду семья Перских, а вот дом — новострой. Еще в начале 2000-х его выкупил Иван Томашевич, подремонтировал и сейчас показывает родовое гнездо гостям со всего мира.
Только «тот самый колодец» да остатки фундамента и позволили определить, где стоял дом Пересов. Войны дважды выжигали местечко дотла, а в Великую Отечественную, в 1942 году, фашисты уничтожили здесь практически всех евреев. Сколько их жило в Вишневе, точно сказать сложно. Волостная управа, по-местному — гмина (современный сельсовет), сгорела. А вместе с ней и все документы. Но известно, что погибло тогда около двух тысяч человек. Пересам, можно сказать, повезло — словно предвидя кровавые события, в 1932 году в Палестину сперва перебрался отец Ицхак, а затем в 1934-м забрал жену Сару с двумя сыновьями. Дед же по материнской линии Гирш Мельцер, которого мальчик считал своим наставником, остался в деревне. Позже Шимон Перес говорил о родственнике: «Он был для меня кладезем мудрости, познакомил меня с Торой и историей еврейского народа. По мере того как я рос, вместе с дедом изучал Талмуд. Он умел играть на скрипке и читал мне по-русски Достоевского и Толстого». С Гиршем они больше не виделись. Все родственники Пересов, которые остались в Вишневе, погибли от рук нацистов…
В СОСЕДНИХ с Вишневом Черневичах удалось отыскать свидетеля тех событий. Дом Зенона Пудакевича, фактически ровесника Шимона (родился в 1927 году), стоял близ того места, где располагалось гетто. В 1942-м сельчанину было 15 лет, и он хорошо помнит, как кричали заживо сжигаемые люди, звучали автоматные очереди нацистов: «Из окна видел, как немцы сгоняли в гетто людей. А потом в жаркий летний день по местечку пробежала новость, что всех евреев должны расстрелять. Небольшими партиями их стали сгонять в сарай, что стоял через дорогу. Услышал выстрелы, затем увидел огонь — сарай подожгли. Люди пытались спастись через окна, у многих получилось выбраться. Они бежали в сторону Жуковщины по дороге, которая проходила аккурат около нашего дома, а немцы стреляли перекрестным огнем. В тот день убили и знаменитого на всю округу доктора Подзельвера, который славился даже среди немцев. Они могли спасти ему жизнь, но тот вместе со всеми принял смерть.
Еврейские семьи, по воспоминаниям Зенона Браниславовича, были трудолюбивыми: обрабатывали кожи, варили сыры, торговали. А по субботам, когда традиции запрещали им даже спички зажигать, но требовалось, скажем, подоить козу или покормить кур, на помощь приходили соседи. Поэтому и трагедию Вишневского гетто сельчане приняли как собственную. Пудакевичи, впрочем, действительно имели к ней прямое отношение — в день массового расстрела спасли двух еврейских девочек:
— Они работали близ моста. Когда поступил указ всех сжечь, немцы посадили девчат на воз и привезли до места гетто. Не помню, как упустили их из виду, но те ускользнули. Прибежали в ближайшую хату — к нам. Мама отломила краюху хлеба и дала в дорогу. А мне приказала провести их. Через поле я и вывел девчат, те побежали. Позже узнал, что они и в самом деле спаслись.
Не до конца стерлись у сельчанина и воспоминания о семье Перских: «Жили они на улице Виленской. Помню, отец и мать выделывали кожу и продавали. Сеня был старше меня на четыре года, мальчишка как мальчишка. На то время все дети в местечке дружили, гоняли на школьном «пляцы» мячик. Да, они были хорошие ребята, ходили, к слову, и в еврейскую, и в польскую школу, учили оба языка».
НА воложинской земле остался вечный якорь семьи Пересов, который не отпускал Шимона. Здесь, на месте массового расстрела, сейчас стоит мраморная плита. Вместо цветов и венков в знак памяти и скорби евреи приносят к ее подножию камни — такова традиция. Не нарушал ее и Шимон Перес. Во время приезда на родину, было это в 1992 году, он почтил память своего деда на братской могиле. Побывал и на том месте, где провел детство. Мои экскурсоводы по Вишневу – сельчанки Наталья Иванкевич и Елена Герасимович — помнят тот визит: «Был конец лета, стояла очень теплая погода. Вечерело. Вся деревня сбежалась, когда прибыли высокие гости. Для нас это было интереснейшее явление. Во-первых, мы впервые увидели машину «скорой помощи», на которой было написано Ambulance. Эта машина, а еще дипломатические сопровождали делегацию. Возглавлял поездку министр иностранных дел Петр Кравченко. Чем запомнился сам Перес? Несмотря на солидный возраст (на тот момент около семидесяти), он был очень подтянутый, энергичный, щеголеватый человек, на нем был изумительно красивый костюмчик, который блестел. Выделялся большой лоб, волосы были седые, но ровно зачесаны — таким мы увидели президента Израиля, нашего земляка».
Кортеж довез Переса до центра деревни. Дальше он шел пешком по родной Виленской, которая в то время уже называлась Советской. Подзабыв, видимо, где был отчий дом, пошел вверх по улице. Но потом все же нашел родной двор. «Приблизился к колодцу, зачерпнул воды и сказал, — ретранслирует события Наталья Евстафьевна, — что почувствовал вкус детства. Вода действительно там особенная, будто криничная. Таких колодцев по всей деревне по пальцам перечесть. В былые времена их наличие говорило об определенном достатке, ведь поди достань воду с такой глубины. Такое мог себе позволить не каждый».
Елена Геранимовна со смехом вспоминает и еще один визит: «В другой приезд Шимона Переса встречала вся деревня. Он вышел из машины и начал здороваться с сельчанами. Подал руку и мне. Это была большая удача, у нас поверье было: если поздороваешься с евреем, будет «вестись» живность в хозяйстве. После этого у меня на подворье действительно проблем с ней не было».
По рассказам сельчанок, в Вишневе до недавнего времени жил одноклассник президента Владимир Волков, который учился с Пересом полгода. Тот вспоминал, что частенько принимал угощения от матери Сени. Она работала учителем, а Ицхак Перес занимался экспортом леса, семья считалась зажиточной.
СНИМКИ родных Переса сегодня хранятся в Вишневском сельском доме культуры. В коллекции библиотекарь Елена Жвирко ориентируется хорошо – показывает маму Переса и любимого деда. И в открытии фотовыставки «Путь от Виленской улицы в Вишнево к президентской улице в Иерусалиме», где собраны фотографии разных периодов жизни политика, Елена Геннадьевна участвовала. Общалась и с дочерью Шимона Переса профессором филологии Цвией Вальден: — Она была рада, что на родине столь бережно хранят память об ее отце. А еще попросила меня беречь эти фотоматериалы. Тогда же на доме Перских появилась памятная табличка: «Здесь 2 августа 1923 года родился Шимон Перес, сын Сары и Исаака Перских, Нобелевский лауреат, Президент Государства Израиль». В церемонии участвовало много гостей из Израиля, среди которых были делегаты культурно-образовательной международной конференции «Арт-Лимуд Беларусь». Тогда она призналась, что как будто вернулась домой.
ТАК во время визитов говорил и сам Шимон Перес. Да, большую часть жизни прожил в Израиле, но яркие детские воспоминания о родном местечке в памяти отложились. Как-то он признался, что малая родина для него святая земля, которой он благодарен за то, что даровала ему жизнь. Говорил он о православном храме, которому ныне уже больше 150 лет, белом католическом костеле над Ошмянкой, возведенном еще в XVII веке на месте более древнего деревянного. Синагоге, куда так любил ходить его любимый дед. Война, к сожалению, ее стерла. Забрала она и родных политика. В одном из интервью дочь Цвия вспомнит: «Отец очень мало говорил о том времени. Для него это всегда было серьезной травмой, полученной в детстве. Когда он говорит о Беларуси, он вспоминает своих дедушку с бабушкой, других родственников, которые погибли во время войны, и это причиняет ему сильную боль…»
Источник: Советская Беларусь
