Известный кинематографист Ираклий Квирикадзе дал интервью порталу «СТМЭГИ».

- Ираклий, вы как-то говорили, что в вашем дворе детства проживало много евреев...  

Действительно, Тбилиси - город интернациональный и очень толерантный, в нем всегда мирно сосуществовал ряд наций: грузин, русских, армян, евреев, персов. На одной маленькой площади в этом старом городе располагаются католическая, православная церковь, мечеть и синагога, то есть, плечом к плечу - все главенствующие религии. В наших дворах - соседство было культом. Многие, уехавшие в Израиль грузинские евреи, и поныне относятся к Грузии с огромной любовью, как к своей малой родине. 

Насколько мне известно, они даже поставили на Святой Земле памятник классику грузинской культуры, лучшему поэту страны, Шоте Руставели. Все это говорит о том, что такое вот дружелюбие, любовь к ближнему, у меня и у моих собратьев - в крови. Когда-то, я вообще не различал людей по их происхождению и до окончания школы не имел понятия, кто есть кто. Знал приятелей исключительно по именам и по качествам их характера. Хорошие они или плохие, приветливые или неприветливые и пр. Сегодня, к сожалению, национальный вопрос серьезно обострился. 

- Отразилось ли как-то ваше детство на дальнейшей биографии? 

Конечно, все мое творчество пропитано тем самым чувством общности. Это относится и к моим фильмам, и к моим литературным произведениям, которые пользуются несомненным успехом, завоевывая профессиональные призы и награды. Последняя моя книга  - “Мальчик, идущий за дикой уткой”, где в поэтической и одновременно эксцентричной манере, я повествую о своей жизни и о кино: о Тбилиси, Москве, о Лос-Анджелесе и Нью-Йорке; о Сергее Параджанове, о Федерико Феллини, о Милоше Формане, о Пьере Ришаре, о Никите Михалкове и о многих других. Там также речь идет об огромном количестве евреев, моих близких друзей.  

- Вы много общались с Эльдаром Рязановым, тоже “нашим” человеком... 

Да, мы дружили и сотрудничали. Для одного из его последних фильмов о Хансе Кристиане Андерсене, великом датском сказочнике, вместе писали сценарий, а потом он создавал картину.  

- У грузин и евреев, кажется, так или иначе имеется много общего...  

Лично мне вообще очень близко чувство еврейства. Было даже время, когда я, признаться, доводил своего папу, занимаясь аферой, утверждая: “Папа, мы - евреи!” За окном стояло время, когда из Грузии и Советского союза, в 60-70-х годах прошлого века, на Запад уезжало очень много людей, и быть евреем в кругу моих тогдашних молодых друзей, интеллигентов, интеллектуалов, считалось модно и престижно. Все искали у себя еврейские корни, чтобы уехать, и я - не исключение. Причем, как мне казалось, я тогда имел вполне серьезный довод, хотя отец очень из-за этого сердился. 

Дело в том, что наша маленькая деревушка в Грузии, откуда родом мои близкие, соседствовала с большим еврейским поселением Куваши, располагавшимся через речку. Для всех грузинских евреев, это очень известное, чуть ли не святое место, евреи оттуда - особые. Бабушка моя - считалась очень красивой женщиной, и часто уходила в Куваши, куда было буквально десять минут ходьбы из нашей деревни. Она работала у соседей - прачкой, обстирывала богатые еврейские дома. В итоге, вышло так, что мой папа внешне очень отличался от своих братьев и сестер. Всего их родилось у мамы пятеро. Они обладали невысоким ростом, а папа выглядел худым, тощим, высоким, выделяясь тонкими чертами лица. И я регулярно повторял отцу, полушутя, полусерьезно: “Папа! Наша бабушка постоянно ходила в Куваши и явно забрюхатила тебя от какого-нибудь богатого, еврейского хозяина, которому стирала и гладила. Отец выходил из себя - “Что ты говоришь про мою маму! Как ты можешь?!” Я отвечал: “Это же так важно, давай будем искать доказательства!” Вообщем, сильно его этим доводил. Однажды, папа погнался за мной со страшными криками: “Что ты хочешь сказать?! Что твоя бабушка – бл*дь?!!” 

Вообщем, ничего из этой затеи у меня не вышло, но дружба с евреями, тяготение, желание, существовать в их удивительном мире, чтение моих любимых писателей - Шолом - Алейхема, Бабеля, бессмертная поэзия Пастернака, обожаемого мной - Башевиса Зингера, с которым не устаю знакомиться снова и снова, используя в работе какие-то его сюжеты, непрерывно идут со мной, рука об руку, на протяжении всей жизни.  

-  Ваша увлекательная историческая драма о жизни и творчестве легендарной личности - Григория Распутина, под одноименным названием, с ЖераромДепардье в главной роли, с участием отечественных звезд - Филиппа Янковского, Владимира Машкова, Анны Михалковой, взорвала киномир своим изумительным качеством и огромным масштабом. Над чем сегодня работаете? 

Последний мой роман - о грузинских евреях, о нашем дворе, о людях, населявших его, о  несметном количестве комического и трагического, происходившего в течение 20-го века. Книга, с обилием самых разных приключений, будет называться: “Цициашвили с Серебряной улицы”. Улица наша была Серебряная, и все грузины и евреи прекрасно знают это место в старом Тбилиси. А главного героя, плута и непоседу, зовут Нодар Цициашвили. Дело в том, что “Цицишвили” - фамилия княжеская, грузинская. Если добавить одну букву “а”, получается ее еврейский аналог - Цициашвили. В этой стране всегда так - по одной букве можно понять, кто перед тобой.

Иногда, когда моему вымышленному персонажу Нодару было нужно, он вымарывал букву “а”, становясь  Цицишвили, грузинским князем, а порой - наоборот, возвращался к своим корням, для чего имел два паспорта. Вокруг этой темы - собрано немало всяких авантюрных рассказов, приключений, злоключений. При этом, я не обошел вниманием и лирическую тему, повествуя о романтичной любви моего героя к некой грузинке. Одним словом, мир его окружает очень пестрый.

Действие развернется в Грузии, в еврейском государстве, в США, пойдем по следам грузинской еврейской эмиграции. Благодаря этому новому роману, связываю свое ближайшее будущее с Израилем. Думаю, это будет крупный труд, страниц на 600. Лично я тоже существую в книге, в качестве Ираклия Квирикадзе, а рядом со мной творит мой друг, партнер, Нодар Цициашвили, тот самый хитрец и смельчак. 

-  Знакомы ли очно с Израилем?  

Очень люблю Израиль, уже имел счастье навестить его. Жажду снова поехать в эти края на какое-то время и там обосноваться. Вы не поверите, но я до сих пор ищу в себе что-то еврейское! Сначала попал в Хайфу, на фестиваль, куда возил свою картину, потом летал на Святую Землю еще пару раз. Конечно, Иерусалим для меня - совершенно феноменальный город, куда постоянно рвусь и куда всю свою жизнь буду стремиться. Оттуда сохранились теплые воспоминания о романтичной поездке со своей молодой женой, потому что наш конфетно - букетный период тесно связан со старым Иерусалимом. Естественно, нравится Тель-Авив.   

- Какой фильм возили в Хайфу? 

Свою киноленту “Пловец”, которая имела там очень большой успех, а мое имя, у многих, до сих пор крепко связано с этой работой.    

- Известно, что вы - уникальный сценарист, активно участвующий в монтаже фильмов, часто выступая в этой технической роли, когда приходится буквально спасать чужие картины. И в связи с этим, расскажите, пожалуйста, подробнее о своем еврейском преподавателе по данной дисциплине, который монтировал фильмы Рене Клера и других французских классиков. В своей беседе с режиссером Евгением Цымбалом, вы сообщили, что сразу после войны, ваш педагог решил вернуться на родину, в Россию, чтобы поделиться своим мастерством с учениками. Но там, по вашим же словам, “его тут же радостно усадили в эшелон, состоящий из вагонов для скота, и отправили в лагерь, где человек провел десять или пятнадцать лет, вдалеке от монтажного стола. Небогато, но элегантно одетый, в галстуке-бабочке, худой, интеллигентный, путающий русские слова с французскими и какой-то очень не советский, он и обучал вас монтажу.” 

Верно. Иосиф Давыдович Гордон - человек, который, собственно, меня сделал, будучи моим учителем. Хотя я еще впитывал знания от замечательного, в контексте нашей речи, Григория Наумовича Чухрая, великого режиссера, украинского еврея, которого я буквально боготворил. Но Григорий Наумович представлял из себя настолько серьезную, крупную фигуру, что посещал наши уроки нечасто, хотя прекрасно помню все его лекции. А Иосиф Давыдович Гордон всегда был с нами. Маэстро так влюбил меня в этот процесс, что я до сих пор, помимо своих ремесел - писателя, сценариста, режиссера, часто занимаюсь монтажом. 

Меня хлебом не корми, дай помонтировать. “Склеивал” огромное количество своих и чужих фильмов, порой и анонимно, спасал ряд плохо смонтированных проектов. А когда делаешь это грамотно и хорошо, картина поднимается по восприятию на ступень выше. Киноленты моих коллег, монтажом которых я занимался, часто выдвигали на ОСКАР. Но, это я уже хвастаюсь (смеется*). 

- Неужели это так важно для фильма?  

Да, зачастую, качество здесь зависит именно от монтажа, у меня в этом плане есть за плечами огромный опыт. Если сейчас перечислю все, смонтированные мной, чужие фильмы, которые затем стали популярными, это будет выглядеть неэтично. Потому что у них есть свои режиссеры, львиная доля успеха принадлежит им. Щепетильная тема... 

-  Что самое главное, на ваш взгляд, для создания хорошей картины? Режиссеры, актеры, грамотный монтаж, сценарий, место съемок? 

Все вместе, нет какого-то одного компонента. Недаром, искусство кино называют - синтетическим. Имеет место быть огромное количество “но” и масса самых разных канонов и случаев, которые познает режиссер, в процессе работы над фильмом. Тут все должно сложиться, как звезды на небе.