С автором новой книги «Шпионы никакой страны: тайный фронт накануне Израиля» (Spies of No Country: Secret Lives at the Birth of Israel) побеседовала Эмили Бурак, корреспондент JTA. Матти Фридман — журналист, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», был репортером и редактором «Associated Press», родился в Торонто и сейчас живет в Иерусалиме. Его первая книга «Кодекс Алеппо» рассказывала о древней библейской рукописи, оказавшейся в пещере в Сирии. Вторая, «Цветы тыквы», повествует об отряде израильских солдат, удерживавших дальний форпост в Южном Ливане в 1990-х годах.
«Шпионы страны, которой нет: тайный фронт накануне Израиля» — книга о действиях тайных агентов в различных арабских странах в преддверии израильской Войны за независимость в 1948 году. После основания Израиля они перебираются в Бейрут, где изображают из себя палестинских беженцев.
В начале своей новой книги Матти Фридман пишет, что «время, проведенное со старыми шпионами, не бывает потрачено впустую». Отправляясь на встречу с Ицхаком Шошаном в его дом под Тель-Авивом, Фридман понятия не имел, чего ожидать, но знал, что это будет интересно.
«Это был реально старый человек, с которым мне пришлось повозиться, — рассказал Фридман. — Он поведал мне историю 1948 года, о которой я никогда прежде не слышал, но понадобилось несколько встреч, чтобы понять, что он рассказывает. Мне пришлось обращаться к другим источникам, недавно рассекреченным файлам и некоторым устным показаниям, записанным со слов других участников "арабского сектора"».
«Шпионы никакой страны: тайный фронт накануне Израиля» — захватывающая история первых тайных агентов Израиля, молодых еврейских парней из арабских стран, умевших незаметно проскальзывать через любые границы. Они принадлежали «арабскому сектору» Пальмаха, израильского догосударственного военного формирования, которое будет преобразовано в Армию обороны Израиля.
«Шпионы никакой страны» связывает историю Ицхака с тремя другими персонажами: Гамлиелем Коэном, Хавакуком Коэном и Иаковом Коэном — не родственниками, а однофамильцами. Все они — Коэны, но все они испытали, каково быть евреем-мизрахи (выходцем из исламских стран) в стране, где большинство евреев имеет корни в Восточной Европе.
Как объясняет Фридман, в сионистском движении в те годы — речь идёт о времени до 1948 года — почти все были из Европы. «Девять из каждых десяти евреев имели европейское происхождение. Евреи из исламских стран была маргиналами — они не были похожи на евреев. Эти люди говорили по-арабски, иудаизм, который они исповедовали, тоже отличался от европейского. И сионистское движение не знало, что с ними делать. Изредка ими интересовались, как экзотикой, но в большинстве случаев их игнорировали или отторгали».
В зарождающемся израильском разведывательном сообществе, в стране, где «мизрахим» по сию пору жалуются на дискриминацию, герои книги впервые осознали свою идентичность как арабские евреи. «То, что делало этих парней маргиналами — арабская идентичность — становилось их пропуском в святая святых» Пальмаха», — рассказывает Фридман.
Как считает Фридман, эти люди нашли свою уникальную нишу в сионистском движении, где их личность ценилась. «Двойная идентичность» всегда была частью жизни евреев. Но особенно характерно это было у арабских евреев. «Это было их секретное оружие, — говорит Фридман. — Люди, создававшие "арабский сектор", были британцами, они понимали, что этническую идентичность подделать невозможно. Офицеры британской разведки были на нелегальной работе в Греции во время войны, они могли одурачить немцев, но не греков. А евреям в Палестине предоставилась эта невероятная возможность! У евреев были люди, которые могли выдать себя за кого угодно: поляка, немца, араба — потому что у евреев были эти двойные идентичности. Вот, что делает их такими хорошими шпионами, и объясняет успех израильской разведки в первые годы государства» (От переводчика: как тут не вспомнить А.С.Пушкина, рассуждавшего в одной из своих заметок про «неразлучные понятия жида и шпиона».)
«Однако они отказывались называть себя агентами или шпионами, — продолжает Фридман. — Вместо этого они выбрали странное слово, которое есть на иврите и арабском, но не имеет аналога на английском языке. Слово, мистаарвим на иврите, или мустаарибим на арабском переводится как «те, что становятся как арабы». Мистаарвим — понятие, происходящее от чего-то очень глубокого. На самом деле оно коренится в жизни евреев в арабских странах. В Алеппо, например, есть две еврейские общины. Одна из них называет себя сефардами, они были изгнаны из Испании в 1492 году. А вторая была в Алеппо всегда — и до ислама, и до христианства. Они были носителями и арабского языка, и арабской культуры — мистаарвим».
Этот термин до сих пор используется в Израиле. (Фридман указывает на «Фауду», культовый израильский сериа, где арабоязычные тайные коммандос являются идеальным примером современных мистаарвим.)
По мере того, как мы следим за их историями, начиная от подготовки, продолжая работой под прикрытием и так до возвращения в Израиль, мы знакомимся с четырьмя персонажами. Гамлиель из Дамаска был первым агентом, отправленным за границу, он предстает в облике владельца магазина в Бейруте. Иаков, единственный из четверых, родившийся в Иерусалиме, был «пламенным и дисциплинированным». Хавакук из Йемена погиб в возрасте 24 лет. Фридман посвятил ему книгу.
И есть Ицхак, о котором мы узнаем больше всех. Мы узнаем и о сложных отношениях Ицхака с Жоржетой, девушкой из Бейрута, и о его подготовке, и о его возвращении в Израиль в 1950 году. Один отрывок особенно поразителен — Исаак вспоминает мусульманский ритуал омовения — вуду. «Все это было так глубоко в сознании Ицхака, что он семьдесят лет спустя запросто совершил вуду для меня на своей кухне — руки, рот, ноздри, лицо, а затем начинал молитву, как будто он был в мечети», — пишет Фридман.
Фридман подчеркивает, что они не обучались в разведшколе и имели не очень профессиональную подготовку — не было никакого «Моссада», никакого государства, и «арабская секция» была очень своеобразной. Фридман пишет, как мужчины учились мусульманским молитвам, местным диалектам и как они практиковались на арабских рынках в городах со смешанным населением, таких как Иерусалим и Хайфа.
«Из сегодняшнего дня трудно представить, насколько импровизированным и хаотичным было все. Никто не знал, что государство будет основано в 1948 году. Одна вещь, за которую я его люблю, — говорит Фридман, — это его неподготовленность. Наши люди его подготовили. И потому, что они его готовили, история принимала и мрачный оборот: половина агентов «арабского сектора» были пойманы и казнены.
Фридман считает, что книга «Шпионы никакой страны» спорит с «Моссадом». Почему? «В шпионской мифологии всегда присутствует некая великая операция, которая меняет ход истории, — говорит он. — В реальном мире шпионы не понимают, что происходит. Это очень несовершенные персонажи, действующие вслепую, и их роль в событиях неоднозначна. Совсем не так, что они что-то взрывают и меняется исход войны. "Арабы" были молодыми ребятами, которые не знали, что они делают». По мнению Фридмана, это является более подлинной шпионской историей, чем те, которыми потчуют людей популярные триллеры.
Но это не значит, что Фридман не жалует классическую шпионскую литературу: он очень любит «Шпион, выйди вон!» Джона Ле Карре, потому что это «невероятный шпионский роман со сложным, идеально закрученным сюжетом».
Фридман очень надеется, что люди позаимствуют из «Шпионов никакой страны» одну фундаментальную идею: чтобы понять Израиль, нужно думать о нем как о ближневосточной стране. «Мы все еще приезжаем в Израиль с этим слишком европейским взглядом, пытаясь понять его становление “по Теодору Герцлю, по кибуцам или по Холокосту”, но это не объясняет Израиль в 2019 году. Вы не уйдете далеко, оставаясь в этих старых парадигмах, потому что половина еврейского населения Израиля происходит из исламского мира».
Перевод с английского Виктора Шапиро
