Елизавета Пиленко, потом Кузьмина-Караваева, потом Скобцова.
Бурная жизнь с неожиданными поворотами. Поэтесса из круга петербургской литературно-художественной элиты, эсерка, большевистский комиссар. Дважды выходила замуж, родила трех детей.
Эмиграция во Францию, писательство, культурно-благотворительная деятельность. И в итоге она становится монахиней, называют ее мать Мария.
С начала войны участвует во французском сопротивлении. Мать Мария была готова к приходу нацистов: «Если немцы придут разыскивать евреев, я им покажу икону Божьей Матери». Вместе с о. Дмитрием Клепининым, Ильей Фондаминским и сыном Юрием Скобцовым создает комитет «Православное дело», основной задачей которого становится спасение евреев. В июне 1942 г., когда нацисты проводили массовые аресты евреев в Париже и сгоняли их на зимний велодром для последующей отправки в Освенцим, монахине Марии удалось тайно вывезти оттуда четырёх еврейских детей в мусорных контейнерах.
Она считала, что гонения на евреев — это общая проблема: «Нет еврейского вопроса, есть христианский вопрос. Если бы мы были настоящими христианами, мы бы все надели звезды. Теперь наступило время исповедничества. Большинство соблазнится, но Спаситель сказал: ‘Не бойся, малое стадо'”. И с 15 июля 1942 г., после указа для евреев об обязательном ношении жёлтой звезды, комитет начал массово выдавать им свидетельства о крещении. В тот день мать Мария написала стихотворение:
Два треугольника, звезда,
Щит праотца, царя Давида,
Избрание, а не обида,
Великий путь, а не беда.
Знак Сущего, знак Еговы,
Слиянность Бога и творенья,
Таинственное откровенье,
Которое узрели вы.
Еще один исполнен срок.
Опять гремит труба Исхода.
Судьбу избранного народа
Вещает снова нам пророк.
Израиль, ты опять гоним.
Но что людская воля злая,
Когда тебя в грозе Синая
Вновь вопрошает Элогим?
И пусть же ты, на ком печать,
Печать звезды шестиугольной,
Научишься душою вольной
На знак неволи отвечать.
Гестапо удалось раскрыть организацию, и момент исповедничества настал. На допросе гестаповец Гофман крикнул Софье Борисовне Пиленко: «Вы дурно воспитали вашу дочь, она только жидам помогает!», на что та спокойно ответила: «Моя дочь настоящая христианка, и для нее нет ни эллина, ни иудея, а есть несчастный человек. Если бы и вам грозила беда, то и вам помогла бы». Монахиня Мария с улыбкой подтвердила: «Пожалуй, помогла бы».
Юрий Скобцов, Илья Фондаминский и о. Дмитрий Клепинин были сожжены в крематории Бухенвальда в феврале 1944 г.
Мать Мария оказалась в лагере Равенсбрюк, где ей суждено было провести два года. Заключенные Равенсбрюка вспоминали потом, как мать Мария, несмотря на повседневный лагерный кошмар, находила для всех слова утешения, сохраняла весёлость, шутила и никогда ни на что не жаловалась. Однажды, указывая рукой на выходящий из трубы крематория густой красный дым, сказала: «Он такой только вначале, около земли, а дальше, выше делается всё прозрачнее и чище и, наконец, сливается с небом. Так и в смерти. Так будет с душами…» Непрерывно занималась любимым делом — шила. Нитки добывались из обмоток электрических проводов.
Мать Мария погибла в газовой камере, не дожив до окончания войны двух месяцев. По одному из свидетельств, добровольно пошла в газовую камеру, обменявшись одеждой то ли со знакомой молодой девушкой из барака, то ли с незнакомой еврейкой.
Это было ровно 74 года назад, 31 марта 1945 года.
В 1985 году израильским мемориальным центром «Яд Вашем» матери Марии посмертно было присвоено звание «Праведник народов мира».
