Почему ученик Михаила Таля предпочел юриспруденцию карьере шахматиста, как добиваться поставленных целей и доверия серьезных клиентов, в чем кроется потенциал отношений между Израилем и Россией и какова главная особенность еврейского религиозного права. Обо всем этом рассказал в интервью СТМЭГИ президент крупнейшей в Израиле русскоязычной адвокатской коллегии, член президиума торгово-промышленной палаты «Израиль – Россия» и член Общественного совета Российского еврейского конгресса (РЕК) Эли Гервиц.
- «Мы поставили перед собой цель быть ведущей русскоязычной адвокатской коллегией Израиля» - это слоган вашей адвокатской фирмы. Эли, вы достигли своей цели или ещё есть не покорённые вершины?
- Я должен признаться, что 21 год назад мы поставили перед собой достаточно скромную цель - стать всего лишь ведущей русскоязычной адвокатской коллегией Израиля. Если бы два десятилетия назад мы решили стать крупнейшей израильской адвокатской коллегией, то может быть, мы добились бы большего. Но мне кажется, что нам и нашим клиентам достаточно комфортно в месте, в котором мы находимся. Мы достаточно профессиональные для того, чтобы отвечать потребностям наших клиентов, и достаточно «семейные» для того, чтобы клиенты не превратились для нас в безличный конвейер. А цели в жизни, конечно, периодически уточняются, варьируются, ставятся новые. Есть люди, которые предпочитают свои цели заявлять громогласно – это помогает им в их достижениях. Я же, наверно, отношусь к категории людей, которые ставят цели в узком кругу, сообщая об этом публично только после того, как цель достигнута.
- Эли, что послужило выбору профессии адвоката?
- Однажды, в конце восьмидесятых, в Риге, мы еще с тремя моими одноклассниками решили … «запилить» кооператив по компьютерным играм. Двое из моих одноклассников реально разбирались в компьютерах, паяли их на коленке, писали какие-то программы. Третий наш компаньон имел хорошие связи. Ну и какой же бизнес без хотя бы одного еврея.
Компьютеры мы думали делать сами. Когда я рассказал про эту идею дедушке, то объяснил, что если мы купим готовые, и они не будут работать, то мы прогорим, потому что не сможем их сами починить. Дедушка, заместитель генерального директора по сбыту крупнейшего мебельного объединения, который, живи он в другой стране, безусловно, был бы успешным бизнесменом, объяснил, что для таких случаев существуют а) гарантия и б) страховка. Если компьютер не работает, то по гарантии его починят, а страховка покроет упущенную прибыль. А если ни то, ни другое не сработает? Тогда придет адвокат и взыщет деньги через суд.
Идея - получать деньги, ничего не делая - очевидно, произвела настолько сильное воздействие на неокрепший детский мозг, что направление моей будущей карьеры было предопределено.
А если серьёзно, то профессия адвоката очень похожа на шахматы: она заставляет играть по чётко понятным правилам, она заставляет играть на открытой доске, когда ты не можешь ничего спрятать от своего соперника. А самое главное, с моей точки зрения, в юриспруденции, как и в шахматах, есть только один способ достичь успеха - это просчитывать ходы дальше, чем это делает твой соперник. А шахматами в детстве я занимался профессионально, в школе Михаила Таля. Но после репатриации решил поменять шахматы на юриспруденцию.
- Ваши клиенты – «первая сотня» списка «Форбс». Каким образом вы добились такой репутации, что они обращаются именно к вам?
- Действительно, у нас есть клиенты из первой сотни Forbes. Но я надеюсь, на нас не обидятся ни они, ни другие представители этого уважаемого сообщества, я предпочитаю работать с другими. С моей точки зрения основная отличительная черта олигархов заключается в том, что они привыкли покупать своих консультантов, и не важно: речь идёт об адвокатах, аудиторах, пиарщиках или личных референтах, они привыкли покупать их «оптом», от пяток и до кончиков волос. Я не уверен, что это плохая сделка, но в начале пути меня оптом не «купили», а начиная с определённого возраста, я уже «продаюсь» только в розницу. Не в последнюю очередь потому, что сегодня меня окружает команда, которая не будет выкуплена олигархом. Они покупают персону, а не команду. А я командный игрок.
Основная целевая аудитория нашей коллегии - это мегауспешные люди, собственники фирм, топ-менеджеры. Но это люди, которые в любой момент времени точно знают, сколько у них миллионов долларов, что отличает их от первой сотни «Форбс», представители которой не всегда уверены, сколько именно у них есть миллиардов.
Как мне удалось добиться того, что свои секреты нам вверяют люди, которые могут выбрать, кому вверять свои секреты? Ответ, наверное, спрятан в самом вопросе. Задавая его, вы не называете ни одной фамилии. Мы не используем наших клиентов как маркетинговые инструменты, и наши клиенты уверены, что их тайны умрут вместе с нами. Надеюсь, правда, что очень нескоро.
- Но про ваши выигранные дела услышать можно?
-Я отвечу на этот вопрос, и здесь не будет противоречий с ответом на прошлый. Юрист, как и шахматист, не имеет право играть только пешками или только ферзями. Нужно задействовать все фигуры, которые есть на доске. Это могут быть в первую очередь фигуры юридического характера, это может быть экспертиза аудиторов, частных детективов, аналитиков, кризис-менеджеров. И часто это правильно структурированное медийное присутствие.
Есть дела, которые можно привести к успешному завершению только в кулуарных переговорах. С другой стороны, есть дела, которые требует максимальной публичности по самым разным соображениям.
Да, мы, конечно, очень гордимся тем, что первый ребёнок, который был похищен на Запад и возвращен в Россию, был возвращен именно из Израиля. Вообще взаимоотношения между Россией, Советским Союзом и Израилем знавали самые разные времена. Многие говорят, что мы сейчас находимся в самой лучшей эпохе. Я надеюсь, это неправда. Я надеюсь, что, конечно, мы находимся в самой лучшей эпохе до сегодняшнего времени, и что дальше будет только лучше. Страны связывают политические отношения в сфере безопасности, от которых я далёк. Но если у большого числа россиян будет куплена квартира в Израиле, в которой они будут проводить свои отпуска, знакомиться при этом с Израилем и с израильтянами, и приглашать сюда своих русских друзей, то «втереть» этим людям, что израильтяне убивают палестинцев и воруют их органы, будет невозможно. И когда израильские суды исполняют решение российских судов, вынесенные в пользу российских компаний против израильских компаний, с моей точки зрения, это выбивает почву из-под антисемитов. И да, когда Израиль возвращает русской матери ребёнка, которого отец спрятал в ультрарелигиозном квартале - это тоже доносит до сведения людей очень важную для меня информацию. Израилю и России, по-хорошему, нечего делить. Вот вместе можно сделать очень многое. Если мы посмотрим на эти две страны с точки зрения бизнеса, то в каждой из них есть и очень много денег, и очень много светлых умов. Но это разные деньги и разные умения, и поэтому в сфере высоких технологий в сотрудничестве между Россией и Израилем есть огромный потенциал, который сегодня пока до конца не реализуется. Но и здесь я тоже стараюсь внести свою скромную лепту. В данном случае, как член правления Торгово-промышленной палаты «Израиль-Россия».
- В фильме «Адвокат дьявола» прозвучала фраза - «Бог слишком часто предавался азартным играм с человечеством, он бросил всех нас на произвол судьбы». Вы согласны с этим? Помогает ли религия в вашей профессии?
-У меня нет претензий к Богу. Я не думаю, что стоит при каждом упоминании Бога спрашивать, «А где он был в момент катастрофы?». Моё отношение к иудейской религии очень амбивалентно. Я светский человек, не ношу кипу и других внешних еврейских атрибутов. При этом для меня очень важным является поститься в Йом-Кипур. Не «не кушать» 25 часов, а именно поститься. С моей точки зрения, это огромная разница, и для меня, как для очень многих израильтян, этот пост является диалогом с самим собой и подтверждением причастности к чему-то куда большему, чем я -еврейскому народу и израильскому государству.
Несмотря на то, что я светский человек и, несмотря на то, что приехав в Израиль в 90-м году, уже в 91-м я начал учиться на юридическом факультете тель-авивского Университета, на новом для меня языке, самыми интересными для меня предметами были курсы еврейского религиозного права. Почему? Мое объяснение следующее.
На сегодняшний день, если государству, законодателю что-то не нравится, какая-то правовая норма отжила свое или требует замены, нет ничего проще, чем вынести поправку к закону на рассмотрение парламента и поменять устаревший закон.
У евреев, в отличие от израильтян, такой возможности нет. Тора была дарована на горе Синай. И правки в нее внести невозможно. Но самое главное даже не это. А то, что современные политики, юристы, ученые считают, что они, конечно, разбираются во всем намного лучше, чем их предшественники, просто потому, что они владеют всей той информацией, которой владели их предшественники, а также и дополнительной. Вслед за Айзиком Ньютоном, они могут сказать: мы видим так далеко, потому что стоим на плечах гигантов.
В еврейском религиозном праве не просто нет возможности поменять «конституцию», Тору. Практически нет возможности поменять аналог законов (вердикты, которые выпускали наши мудрецы), и аналог судебных решений (ответы, которые они давали на конкретные запросы). Дело в том, что чем ближе мудрец стоит к дарованию Торы, тем более великим он считается с точки зрения юридического религиозного толкования, а религия и юриспруденция у евреев переплетается так, что очень тяжело отличить. Так вот, перефразируя того же самого Ньютона, это не мы стоим на плечах гигантов. Это они стоят на наших плечах. Поэтому все, что могут делать более поздние еврейские мудрецы-толкователи - это не менять то, что сказали их предки, а выстраивать исключения, отстраивать новые ситуации от старых.
Это очень сложно. Это, безусловно, не сводится исключительно к казуистике и софистике. И то, что я помню из этих курсов еврейского права, почему они мне были так интересны - более поздним мудрецам удавалось находить исключения из правил, объяснения, почему старые правила древние мудрецы не собирались распространять на конкретную рассматриваемую ситуацию. И, конечно, ничто так не закаляет ум, как наличие стен лабиринта, который невозможно снести. Их можно только обойти, найдя правильный путь.
- Последний вопрос: как вы собирали свою команду? Что самое важное в вашем деле?
-Во-первых, я должен признаться, что тут «медийность» помогала самым неожиданным образом. Было бы очень здорово, если бы меня любили девушки так, как меня любили их бабушки. И многих сотрудников, с которыми я работал за эти20 с лишним лет, в мои объятия «подтолкнули» их семьи.
Очень важной для меня фразой является фраза Джека Уэлча, легендарного гендиректора General Electric, о том, что научить что-то делать можно даже обезьяну, а поменять личные качества - нереально.
Поэтому мы не пытаемся заставлять людей быть теми, кем они не являются. Мы не только не хотим, мы и не можем заставлять людей работать из-под палки. И основную функцию лидера команды я вижу в том, что называется английским словом facilitation. Я стараюсь дать возможность своим сотрудникам проявить свои лучшие качества. У нашей команды есть очень прочное ядро. При этом я горд тем, что наша коллегия является и кузницей кадров. И многие люди, с которыми мне посчастливилось работать, наверно, думают, что и им тоже посчастливилось работать в нашей команде. И в то, что они сегодня многого достигли после того, как их пути разошлись, иногда с нашей коллегией, иногда вообще с юриспруденцией, мы тоже внесли свою скромную лепту.
