В гостях у редакции американский профессор Марат Гринберг, давно и успешно исследующий феномен этой темы.
– Марат, недавно в стенах Еврейского музея и центра толерантности в Москве прошла ваша лекция на тему не просто редкую, а новую.
– Да, я выступал с темой «Книжная полка советского еврея», но речь, безусловно, там шла не о квартирной мебели, а о тех книгах, которые советские евреи читали, о том, как эти издания формировали их еврейское «Я» и как они находили данную литературу. Именно через феномен такой книжной полки стараюсь воссоздать картину советского еврейского самосознания.
– О каких авторах идет речь в первую очередь?
– За основу беру знаменитый образ книжной полки из биографии Осипа Мандельштама «Шум времени» — книжную полку его родителей, которую он называл «геологическим напластованием», состоящим из разных уровней. Это же пытаюсь сделать и я. Книжная полка советских евреев состояла из многочисленных переводов с идиша, немногих с иврита, с немецкого, из литературы об иудаизме, которая очень редко, но все-таки выходила в СССР. В этих коллекциях встречались, конечно, и определенные произведения русской классической литературы, где фигурировала еврейская тема. Если говорить о детской литературе, то здесь, например, следует вспомнить о стихах Льва Квитко и Овсея Дриза, переведенных с идиша, автобиографии Маршака «В начале жизни». Естественно, нельзя не сказать о пласте советской культуры, в котором проговаривалось еврейское, благодаря фигурам Бабеля, Ильфа и Петрова, Эренбурга. Не могу не упомянуть те книги, где затрагивалась тема Холокоста, например «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова. И в дополнение к советско-еврейскому канону меня интересуют те произведения, которые часто не рассматривались в качестве таковых. Как один из вариантов — произведения братьев Стругацких, знаменитых фантастов. Их читали не только евреи, но у евреев к ним было особое отношение, да и еврейская тема и эхо Холокоста проявляются в их творениях весьма интересно. Нам не следует забывать творчество Юрия Трифонова, знакового, культового писателя 70-х, причем еврейская составляющая у Трифонова часто завуалирована, закодирована, зашифрована, и именно евреи могли распознать эти коды, угадывая информацию между строк. Одним словом, книжная полка советского еврея — достаточно многоступенчатая и многослойная тема.
– Проработав десять лет заведующей Еврейской публичной библиотекой в Московском еврейском общинном центре, не раз встречала книги, в которых обложка не соответствует содержанию. Это происходило, когда евреи таким образом прятали свою литературу. Часто нам приносили учебники геометрии, в которых находились рассказы на идише. Что вы слышали об этом?
– В Москве я провел целый июль по гранту от Еврейского музея и центра толерантности. В течение этого месяца проводил архивную работу, находил очень интересные книги, напоминающие то, о чем вы говорите. Видел журнал «Новый мир» за декабрь 1962 года, внутри которого — библейская Книга Исхода – Шмот на иврите, учебник иврита начала XX века и «История евреев» Семена Дубнова, знаменитого русского еврейского историка, вшитые в учебник «Советский уголовный процесс» 1951 года. Насколько это было распространено, трудно сказать. Мы не знаем, при каких именно обстоятельствах происходил этот камуфляж, но подобное явление дает очень любопытное представление о том, как еврейское знание распространялось, каким образом поддерживалось. Меня же интересует здесь именно переплетение разных контекстов. Например, если мы возьмем тот самый журнал «Новый мир» 1962 года, в котором выходили «Один день Ивана Денисовича», «Люди, годы, жизнь» Эренбурга, то пытаюсь представить, читал ли при этом человек, вшивший туда книгу из Торы, того же Солженицына или Эренбурга? Именно из скрещений разных контекстов и формировалась эта советская еврейская идентичность.
– Вы исследуете книжную полку советских евреев, а что читают наши современники?
– Не решусь говорить о современном чтении российских евреев, так как данной областью не занимаюсь. Полка американского еврея также зависит от эпохи, от разных поколений. Кстати, в России я побывал в Переделкине, в Доме–музее Корнея Чуковского, и, что интересно, на книжной полке этого культового автора можно найти очень много западных книг. У него стояли романы Сола Беллоу, классика американской еврейской литературы, там же я видел знаменитый атлас еврейской истории британского ученого Мартина Гилберта. И что самое интересное, на книжной полке Чуковского я разглядел фото Исаака Башевиса-Зингера — классика идишской литературы, а значит, Корней Иванович читал и ценил его еще в те годы.
– А из каких книг состоит ваша полка, Марат?
– Моя книжная полка разнородная — это и классическая русская литература, и книги XX века, и труды, требуемые для моей профессиональной деятельности — преподавания, и еврейские книги на иврите, на идише, современная американская литература и то, что касается еврейских священных текстов. Также занимаюсь кино, и в моем шкафу расположилось немало изданий по киноведению и истории кино. Советская еврейская книжная полка занимает два ряда. Что-то я привез с собой из СССР, какие-то книги покупаю в Америке и по всему свету. Пытаюсь физически восстановить у себя книжную полку советского еврея.
– Что больше всего запомнилось в этот раз в Москве?
– В столице мне было интересно все. Несмотря на то что занимаюсь русской, советской литературой, я впервые за 27 лет вернулся в Россию. Этот приезд стал для меня неким культурным шоком, ведь в городе все радикально изменилось. Побывал в Московской хоральной синагоге и провел неделю в Санкт–Петербурге, где посетил синагогу, побродил по местному еврейскому кладбищу, широко фигурирующему в русской еврейской литературе. Одно из самых ранних стихотворений Иосифа Бродского как раз посвящено этому месту еврейских захоронений в городе на Неве. Вообще, в нем сконцентрирована вся история петербургского еврейства XX века, там навсегда переплелись русская и еврейская культура.
Справка
Марат Гринберг родился в 1977 году в г. Каменец-Подольском (Украинская ССР). До 16 лет жил в г. Хмельницком. В 1993 году семья эмигрировала в США. Окончил Колумбийский университет и Еврейскую теологическую семинарию Америки в Нью-Йорке. Доктор наук (Ph.D.) по сравнительному литературоведению. Профессор русской литературы и гуманитарных наук в Рид-колледже в городе Портленде, штат Орегон.
