21 апреля 1945 года машины ехали от местного аэродрома по красивой проселочной дороге, усеянной цветущими фруктовыми деревьями, в Бухенвальд. Примерно в 200 километрах отсюда нацисты удерживали последнюю позицию в Берлине. Через несколько дней Гитлер должен был умереть.
У ворот лагеря из одной из машин вместе с девятью членами британского парламента вышел Том Дриберг. Это была делегация, направленная Черчиллем для изучения одного из недавно освобожденных концлагерей.
Официальным главой делегации, в состав которой входили представители всех политических партий, был член Палаты лордов граф Джеймс Ричард Стэнхоуп. 39-летний член Палаты общин, набожный католик Томас Эдвард Нил Дриберг, принадлежал к лейбористской партии.
Он также был открытым геем, что тогда приравнивалось к преступлению, дружил с идеологом оккультизма Алистером Кроули, Миком Джаггером и философом-битником Алленом Гинзбергом, а в дальнейшем его будут подозревать в шпионаже в пользу СССР. Яркая личность Дриберга и привычка идти против течения и так делали его известным, но часто забывают, что в этот конкретный исторический момент он сыграл важную роль.
Том Дриберг, автор британского парламентского доклада о Бухенвальде
Именно журналистский талант Дриберга позволил ему занять место в этой делегации. Верховный главнокомандующий союзными войсками генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр специально просил, чтобы Черчилль включил в группу одного или двух журналистов.
Том Дриберг и написал официальный отчет делегации. Редкий экземпляр этого отчета обнаружен в архивах Национальной библиотеки Израиля.
Обложка британского парламентского доклада о Бухенвальде. Национальная библиотека Израиля
Генерал Дуайт Эйзенхауэр
Делегация прошла ворота, над которыми висело зловещее приветственное послание: «Recht oder unrecht – mein Vaterland?» («Моя страна правильная или неправильная?») Это было. Бухенвальд был освобожден десятью днями раньше. «Наша цель состояла в том, чтобы« узнать правду, в то время как доказательства были еще свежи», – написал Дриберг в отчете.
Бараки Бухенвальда были теперь видны. «Он плохо выстроен на неровной поверхности, — писал Дриберг, — стены и дорожки покрыты пылью, а в сырую погоду лагерь должен быть глубоко в грязи».
Многие из бывших заключенных всё еще находились здесь. В отчете отмечается, что «определенное число» уже увезли, но тысячи все еще слишком слабы для переезда.
Дриберг рассказал о попытках членов делегации пообщаться с ними. Двое знали немецкий, а среди заключенных было много знавших английский: «Многие не могли разговаривать: они лежали почти в коме. Другие говорили свободно, показывая язвы, шрамы и ушибы от избиений. Они лежали под одеялами на полу в состоянии сильного истощения».
Формально Бухенвальд не считался лагерем смерти, но смерть присутствовала везде – проводилась политика «постоянного голода и бесчеловечной жестокости». Ежедневный рацион состоял из «миски водянистого супа и куска сухого хлеба». В докладе приводятся цифры: к апрелю 1945 года 51 572 человека погибли или убиты в Бухенвальде. Или были вывезены и сразу убиты в одном из вспомогательных лагерей смерти.
Мрачные впечатления контрастировали с чувством облегчения, которое излучали выжившие. «Один полуголый скелет, мучительно качавшийся, как на ходулях, выпрямился, улыбнулся и отдал нам честь». Хотя жертв лечили, но для многих уже было слишком поздно; за день до визита делегации в Бухенвальде погибли 35 человек.
Худшие случаи жестокого обращения имели место в одной из хижин, где не было грязного пола: там жили женщины-заключенные. «Угрозами и обещаниями лучшего обращения их побудили стать проститутками, но все они впоследствии были убиты». Это был лагерный бордель, «в который допускались заключенные более высокого класса – надзиратели, которым выделялись дополнительные рационы и прочие привилегии. Им иногда разрешалось иметь дело с женщиной в течение двадцати минут».
Дриберг описал посещение лаборатории «с большим количеством стеклянных банок с образцами человеческих органов». Он упомянул «эксперименты по стерилизации», проводимые на евреях, отметив, что делегация видела соответствующие шрамы на одной из жертв и изделия из человеческой кожи, собранные фрау Кох, женой немецкого командира лагеря. Один из таких предметов «явно являлся частью абажура».
В докладе несколько заключенных упоминается по имени, в том числе 19-летний уроженец Латвии Иосиф Берман, который прошел через несколько нацистских лагерей, в одном потеряв указательный палец, когда раздраженный охранник толкнул его руку в машину. Позже Дриберг поможет ему иммигрировать в Великобританию, и он будет давать показания о преступлениях нацистов в Прибалтике.
Смерть была судьбой, ожидавшей заключенных, которых считали «бесполезными» или слишком упрямыми. «Похоже, повешение было обычным методом убийства», – писал Дриберг. Во дворе «около груды белого пепла» стояла одна виселица, в подвале – другая, там членам делегации показали тяжелую перепачканную кровью дубину, используемую для того, чтобы добивать «тех, кто умирал слишком медленно». «Из подвала тела перевозились в крематорий на первом этаже на электрическом лифте».
Делегации показали и тележки с телами умерших от голода или болезней заключенных. Генерал лично распорядился, чтобы немецкие жители близлежащих районов обеспечивали индивидуальное захоронение каждого тела «своими руками». Немецких гражданских лиц ежедневно водили в лагерь «для того, чтобы увидеть, что было сделано от их имени».
Несколько заключенных сообщили делегации, что условия в других лагерях, особенно в Восточной Европе, были намного хуже, а Освенцим (освобожденный советской армией менее чем тремя месяцами ранее) был назван худшим из всех.
Тем не менее потрясенный Дриберг в заключительных замечаниях к докладу писал: «Такие лагеря, как этот, отмечают самую низкую точку деградации, до которой спустилось человечество. Память о том, что мы увидели в Бухенвальде, будет неизменно преследовать нас в течение многих лет».
