Прожив на свете больше века, Ефим Гольдберг передал свои имя и фамилию боевой машине – танку Т-34.
24 июня в новостной программе стала смотреть, как проходил парад, посвященный 75-летию Великой Победы, в близком мне Владивостоке. Вот браво прошагали колонны моряков, пехотинцев, курсантов. Потом торжественно выплыли, как океанские лайнеры, мощные современные ракетные комплексы. А за ними показалась знакомая по военным фильмам юркая «тридцатьчетверка». «Ефим Гольдберг» – было начертано на танке.
Фамилия показалась знакомой. Поднапрягла память – и вот щелкнуло. Уж не тот ли это Гольдберг, который когда-то, лет двадцать назад, выступал перед журналистами на дальневосточном медиафоруме? Кажется, он был танкистом. А еще рассказывал о походах в Арктику и южные широты, читал стихи о любви. Свои, собственные. И всем желающим подарил поэтический сборник с автографом автора. Достался такой сборник и мне.
Уже тогда Ефиму Гольдбергу было больше восьмидесяти лет, но выглядел он для своих лет бодро. И рассказчик был интересный, с чувством юмора.
Позвонила во Владивосток своему коллеге – журналисту Юрию Парфенову, который работал одно время в Дальневосточном морском пароходстве.
– Да, был у нас Ефим Моисеевич Гольдберг. Близко я с ним не был знаком, но по работе общались. Запомнил его лицо – оно просто светилось добротой. Такие лица обычно бывают у счастливых людей. Интересно, жив он или нет?
Пришлось взять в помощники Интернет, чтобы найти ответы и на этот, и на другие вопросы о Ефиме Гольдберге, а возможно, пообщаться с ним самим.
К сожалению, с общением опоздала. Ефим Моисеевич ушел из жизни 12 апреля этого года. Поразил его возраст – 106 лет! Он был, оказывается, старейшим жителем не только Владивостока, но и всего Приморского края.
Когда пишут о ветеранах, часто подчеркивают, что они пережили несколько эпох. Так как Ефим Гольдберг родился в 1914 году, то пережил он, получается, Первую мировую войну, две революции, войну Гражданскую, индустриализацию и коллективизацию, Великую Отечественную… Пережил последнего царя Николая Романова, советских вождей – Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева, жил при двух российских президентах. От Владимира Путина получил шесть лет назад поздравление к своему вековому юбилею.
Когда его спрашивали, не устал ли он от жизни, Ефим Моисеевич мудро отвечал, что жизнь никогда не надо торопить и подгонять, тогда от нее не устанешь.
Он не оставил после себя длинных мемуаров – о себе скупо сообщал в предисловиях к своим поэтическим книгам.
«Я родился в Белоруссии, в городке Борисове, недалеко от польской границы, в еврейской семье ремесленника. В детских компаниях окраины города научился свободно болтать на четырех языках – еврейском, русском, белорусском и польском. Дети, как и их родители, жили в дружбе и согласии, в непогоду собирались то у одного, то у другого, и мы осваивали четыре национальных кухни. Должно быть, из далекого детства идут истоки любви и уважения к людям, независимо от их национальности.
В школе учился легко, оставалось время на чтение лучших книг, которые брал в городской библиотеке. Книги были потрепанные, зачитанные, но я научился их переплетать, за что получил благосклонность библиотекарей.
После школы пошел работать в кузнечно-слесарную артель, так как никаких учебных заведений в городе не было. А учиться хотелось. Ведомый романтикой и мечтами своего времени, рвался туда, где труднее и опаснее – в летчики, моряки, полярники. Медкомиссии находили у меня болезни, которых не было, находились и другие причины, чтобы отказать. И только потом я понял, что было настоящей причиной моего невезения…».
Да, так и было – очень стремился еврейский мальчик из городка Борисова выучиться на военного. Вначале решил поступить в мореходное училище, но медкомиссия забраковала, нашла порок сердца. Потом рискнул подать документы в военное училище, там порока не нашли, но пояснили, что свободных мест не осталось – приехали из Испании воевавшие там офицеры и эти места отдали им.
Зато в армию взяли без всяких проволочек. Отслужив, Ефим не стал больше испытывать судьбу и поступил на исторический факультет Московского педагогического института.
Там, в институте, и женился на студентке-однокурснице. Родился сын. Когда подошло время защищать диплом, отвезли малыша к дедушке и бабушке в Борисов. Если бы знали, если бы…
Борисов, где проживало почти двадцать тысяч евреев, немецкие войска заняли 2 июля 1941 года, то есть буквально через неделю после войны. Большинство жителей не успели покинуть город. Вскоре здесь появилось гетто, потом, в октябре, начались массовые расстрелы.
«Моя мать шла на расстрел с нашим сыном на руках, – вспоминал он в предисловии одной из своих книг. – И остался я как обгорелое дерево на пепелище – никого из родных немцы не пощадили».
Ефим записался в народное ополчение – защищать Москву. Ему предложили пройти ускоренное обучение на автомеханическом факультете военно-политической академии. В общем, мечту стать военным помогла осуществить война.
В 1943-м принял боевое крещение под Курском.
Из воспоминаний Ефима Гольдберга:
«После боя, когда, наконец, все утихло, открываю люк – пыль столбом, ничего почти не видать. Протер глаза, докладываю командиру, а он мне говорит: «На себя посмотри». А я весь черный от гари, особенно лицо, только зубы белые и глаза светятся. После этого получил прозвище «черт».
Через полвека, к пятидесятилетию Победы, он напишет такие строки:
Мы ура не кричали, выводя свои танки в атаку,
И не пили вина, чтобы с ясною быть головой.
Лето. Рожь в васильках и краснеют алые маки.
Нам по минам идти и пехоту вести за собой.
Ну а кончится бой, мы откроем тяжелые люки,
Чистый воздух победы, как воды родниковой попьем.
Посидим, помолчим.
Отдыхают усталые руки.
И за павших друзей мы по кружкам вино разольем.
Ефим Гольдберг попадал в немыслимые передряги, дважды был тяжело ранен, но, видно, получил в наследство от родителей отменное здоровье: «На мне все заживало, как на собаке».
Когда освобождали польский городок, в развалинах разрушенного замка он нашел единственную уцелевшую вещь – фигурку фарфорового слоника. Она стала его талисманом, оберегом. Он дошел со слоником в кармане до Берлина, а после войны, став профессиональным военным, не расставался с ним, переезжая из гарнизона в гарнизон.
О том, как он воевал, рассказывать не любил, за него говорили его награды – три ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы» и « За взятие Берлина». Зато с гордостью вспоминал о двух своих встречах с Георгием Жуковым, о том, как подарил полевые цветы артистке Любови Орловой, приехавшей на фронт с концертной бригадой. Соединением, в рядах которого прошел войну, очень гордился – это была 36-я танковая Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова бригада.
После войны он много лет переписывался с дочерью конструктора тридцатьчетверки Михаила Кошкина, а десять лет назад по его инициативе во Владивостоке появился музей военной техники, где в числе экспонатов был и танк, который стал потом носить его имя.
На Дальний Восток Ефима Гольдберга привела военная служба. Он настолько влюбился в этот край, что решил здесь остаться и после отставки, тем более что рядом было море, мечту о котором не оставлял.
И она таки осуществилась. Со слоником в кармане отставной подполковник пришел в Дальневосточное морское пароходство и попросил: «Возьмите хоть на пару лет».
Пара лет обернулась двадцатью пятью годами – именно столько продолжалась его морская гражданская служба в должности помощника капитана. Помню, нам он рассказывал, как попадал корабль в арктические ловушки и как приходилось вызволять из ледового плена других.
Ефим Гольдберг побывал в семи полярных экспедициях, приходилось ходить и к южным широтам.
Из воспоминаний:
«Эти годы, можно сказать, стали лучшими в моей жизни. Как и на войне, приходилось рисковать, быть, как говорится, в боевой готовности. На корабле мы были одной семьей, друг друга понимали с полуслова, я не помню, чтобы приходилось на кого-то из подчиненных повышать голос. Потом мы постоянно общались, когда с моря перешли навсегда на сушу, дружили семьями».
После того как стал сухопутным, врачи посоветовали ему поправить здоровье. И отправился он в известный санаторий на Алтай. И написал там строки, в которых буквально напророчил себе долголетие:
Нехитрое дело – лет до ста прожить.
Первое – это не пить, не курить,
Все остальное умеренно,
И – будьте уверены,
Как говорится, сборы недолги.
Нет, товарищи геронтологи,
Совсем непросто прожить лет до ста,
Совсем непросто.
Какая по жизни протянется нить?
Будет она бороздою в поле
Верст за тыщу, а может, и более.
Спортивным рекордом,
Построенным городом,
Полем пшеничным,
Книгой отличной.
Посаженным садом,
Делом негромким,
Плоды от которых будут потомкам.
Только б была эта жизнь трудовой,
Честною, смелой, открытой, прямой.
Если такою протянется нить,
Можно и за сто жить.
С болью в душе пережил ветеран распад страны, то, что его родная Белоруссия стала отдельным государством. Но к 100-летию танковых войск малая родина вспомнила о нем – сам президент Александр Лукашенко вручил героическому танкисту юбилейную медаль.
В девяностые годы начали обостряться межнациональные и межконфессиональные отношения. Поднял голову антисемитизм, а когда началась война в Чечне и вслед за ней чередой пошли террористические акты, изменилось к худшему и отношение к представителям мусульманских народов. Проявилось это и во Владивостоке, особенно среди молодежи.
И они, ветераны войны, на встречах со школьниками и студентами не о своих военных подвигах стали говорить, а о том, какой крепкой была у них, представителей разных народов, фронтовая дружба, как горой стояли они друг за друга, как делились последним.
Вспоминая о тех годах, Ефим Гольдберг потом написал:
«Жизнь бурно течет по опасным порогам зависти и жадности. Они заводят в сторону от добра, а в отношениях с конфессиями требуется очень много разума и такта. Мирить религии – трудная задача, но если мы ее не решим, то можем потерять молодое поколение».
К своему вековому юбилею ветеран издал книгу «Дорога длиною в жизнь», куда собрал почти все свои стихи – и довоенные, и те, что писал на фронте в передышках между боев, и послевоенные. А закончил книгу таким четверостишием:
Как говорится, жил да был,
Дожил до века.
В святых не числился, грешил,
Но оставался человеком.
На презентации книги столетний ветеран был принят в Союз писателей России.
Он не только дожил до века, но пережил его на шесть лет – столько отмерила ему судьба.
В начале июля Владивосток отметил свой 160-летний юбилей. В Книгу Почета города вписано светлой страницей имя Ефима Гольдберга.
Ирина Манойленко
Источник: «Биробиджанер Штерн»
