Советский и российский писатель, драматург, сценарист, актёр, публицист, педагог профессор ВГИК, заслуженный деятель искусств РСФСР Аркадий Яковлевич Инин родился в Харькове 3 мая 1938 года в семье Якова Ноевича и Сарры Абрамовны Гуревич. Окончил с красным дипломом электромашиностроительный факультет Харьковского политехнического института и факультет кинодраматургии ВГИК. Автор сорока кинокомедий, тридцати книг юмора, более двухсот теле- и радиопередач, среди которых популярные телепрограммы «Вокруг смеха» и «От всей души!». Среди многочисленных наград ордена Дружбы, Почёта, Александра Невского.
Писатель-юморист признаётся, что сам он человек несмешливый, но, если есть повод, с удовольствием реагирует на забавные ситуации. А уж зрители на фильмах по его сценариям веселятся от души. Как и на творческих встречах с ним. Так было и в Симферополе во время проведения кинофестиваля «Товарищ кино», и в «Евпатории» на «Солнечном острове» – фестивале детского и семейного кино. Вспоминали всеми любимые «Ералаши», знакомились с кинокапустниками на вручении кинопремии «Ника», тексты для которых пишет юморист со стажем.
– А с чего же начиналось литературное творчество харьковского машиностроителя, Аркадий Яковлевич?
– Никаким литератором я становиться не собирался. Жили мы вдвоём с мамой, отец погиб в октябре сорок первого. Работала мама на заводе инженером, посоветовала и мне эту профессию. И всё было бы хорошо, если бы не моя лень природная и неумение хотя бы что-то делать своими руками. В институт я поступил, чтобы маму не огорчать. И послали нас на первом курсе в колхоз, как тогда было принято. В Узбекистане студенты убирали хлопок, в Белоруссии бульбу, а мы – кукурузу. В осенней грязи, под дождями... Открутиться от этого можно было только либо, взяв справку о нездоровье, но это будет иметь последствия, либо записаться в агитбригаду, которая развлекает сельских тружеников. Туда я и подался.
Первое задание председателя колхоза – продёрнуть в сатирических куплетах тракториста Мыколу, пьяным утопившего трактор в речке, и доярку Галю, спокойно почивавшую, в то время как недоеные коровы навзрыд рыдали. В следующем колхозе были не Мыкола и не Галя, а нерадивые Петро и Мария. Отсидеться конферансье, как мечтал, не удалось. С утра до ночи сочинял куплеты. А в агитбригаде у нас собрались парни и девчата, которые умели и петь, и танцевать. Там я, кстати, и жену будущую встретил. Она тоже «сачком» оказалась в поле, а в квартете поющих девчат себя нашла. Вернулись мы с кукурузных полей и создали студенческий эстрадный театр. Меня назначили руководителем и автором текстов. И были мы довольно известными в Харькове, на телевидении выступали. Я даже сценарий к «Голубому огоньку» написал, когда он из Москвы по городам отправился и до нашей славной Украины добрался.
– Вы ведь были и кавээнщиком заядлым?
– Не отрекаются, любя, как говорится. Охотно писал в 60-х годах для институтской команды весёлых и находчивых студентов, капитаном которой был.
– И отправился инженер-электромеханик, набив руку на первых литературных опусах, покорять Москву? Как приняла златоглавая дерзкого провинциала?
– Дерзкого, это вы правильно заметили. Сразу на два вуза нацелился: ВГИК и Литинститут. Приняла столица с прохладцей: много вас таких. Прочитав подготовленный мною один и тот же текст страниц на двадцать, в Литинституте сказали, что во мне не нуждаются. Зато во ВГИКе решили, что без меня кино никак не обойдётся, и допустили к экзаменам, которые я благополучно сдал. Жизнь доказала: всё, что ни делается, к лучшему. Поступи я в Литинститут, писал бы толстые романы, а фильмов в моей жизни не случилось бы.
– Так уж повелось, что писателей делят на прозаиков, поэтов, есть и ещё более детальная градация – сатирик, как и о вас пишут. А вы как к этому относитесь?
– Плохо. Писатель, он писатель и есть. Особенно смешно, когда читаешь или слышишь: писатель и поэт. Что касается меня, то я не сатирик. Студенческие куплеты были моими последними сатирическими произведениями. Сатирик, на мой взгляд, это человек который клеймит недостатки разных людей. А я полагаю, прежде чем клеймить других, надо самому стать совершенным. Иначе это просто неприлично. Я – юморист. Пишу истории про себя. Смеюсь не над другими, а над собой. И если другие усматривают в этих историях себя и улыбаются, я совершенно счастлив! Поучительна история, когда Шолому–Алейхему молодой автор принес рукопись рассказов с названием «Юмористические рассказы». Соломон Наумович вычеркнул «юмористические» со словами: вот когда книга выйдет и люди будут смеяться, тогда напишите, что это рассказы юмористические.
– Какие фильмы по своим сценариям особенно цените?
– Я человек из зала и мне нравятся те же фильмы, что большинству зрителей: «Одиноким предоставляется общежитие», «Однажды двадцать лет спустя», «На Дерибасовской хорошая погода», «Отцы и деды», «Танцплощадка», «Единожды солгав», «Тонкая штучка».
– Вы – въедливый сценарист или отдаёте своё детище на откуп режиссёру?
- Знаете, братия наша сродни цыгану из анекдота, который покуривает трубку в кибитке, смотрит на десяток чумазых ребятишек рядом снующих и решает: этих отмыть или новых сделать? Я принадлежу к тем, кто пытается не дать заляпать свой сценарий грязным режиссёрским лапам, поэтому работаю над фильмом до конца. Не позволяю, как некоторые коллеги, режиссёру изгаляться над моим детищем, как ему заблагорассудится, и думать: да ладно, с этим сценарием провал будет, новый напишу, авось с ним сложится.
– А бывает так, что фильм получается лучше сценария?
– Бывает. Но редко. Владимир Бортко, который снимал «Единожды солгав» и «Удачи вам, господа!», порой так далеко от сценария уходил, что я за голову хватался, а фильмы получились замечательные! Есть и противоположные примеры, когда режиссёр придерживается каждой буквы сценария, а в результате ерунда выходит.
– Сохраняете верность одному жанру – лирической комедии. Почему?
– К другим душа не лежит, потому и не умею. Миром движет любовь, поэтому все мои сценарии – про любовь и разлуку. Вообще лирическая комедия – самый замечательный жанр: зритель может посмеяться и поплакать. И обязательно счастливый конец. Героиню непременно выдаю замуж. Жизнь сложна и трудна. Столько всего выпало на наше поколение, так надо хотя бы в искусстве дарить людям надежду и позитив. Великим изобретением американского кинематографа 30-х годов считаю хэппи-энд. А вообще я человек верный: с единственной женой бриллиантовую свадьбу отметили – 60 лет уже как друга терпим.
– Многие творческие люди говорят о жёнах: первый мой критик. Ваша Инна Ивановна тоже?
- Да будь она моим критиком, разве мы столько лет прожили бы? Она, как и я, понимает и принимает главную заповедь семейной жизни: молчание – золото. Она вообще не знает, чем я занимаюсь. Вышла книжка – получает с дарственной надписью. Фильм вышел: «Инна, иди платье купи для премьеры в Доме кино».
– Супруга гордится тем, что вы фамилию себе новую придумали от её имени?
– Ничего не гордится: она же её не взяла себе. Это сыновья и внук у меня Инины. А мать семейства – Гуревич с ЗАГСа. Девушка из курского села терпеть не могла свою фамилию, которую пол-России носит – Иванова, мечтала поскорее замуж выскочить за первого встречного, чтобы её поменять. Тут я и подвернулся. С радостью записалась под мою родовую. Мы какое-то время под ней вместе жили. А в 60-х, когда стало модным под псевдонимами скрываться, я взял себе производное от фамилии любимой жены. Но вторая половинка моя категорические отказалась: «Инна Инина – это только для клоунессы подходит».
– При выборе спутницы жизни учитывали наличие у претендентки на вашу руку и сердце чувства юмора?
– Я не выбирал именно по этому параметру, но мне повезло, что жена чувством юмора обладает. С другой не ужился бы.
– Вы довольны всеми фильмами по вашим сценариям?
– Так не бывает. Какими-то доволен, какими-то нет. У меня под 50 фильмов, пять-семь достойных, как мне кажется, остальные так себе, а три-четыре вообще плохие.
– Бывало, что писали сценарии, рассчитывая на определённых актёров?
– Да. На Наташу Гундареву, на Анатолия Папанова, на Сашу Захарову.
– Вы работали со многими режиссёрами, с кем особенно приятно было общаться?
- С Леонидом Гайдаем, конечно, – «Частный детектив, или «Операция "Кооперация"» и «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-Бич опять идут дожди». С Юрием Егоровым – «Однажды двадцать лет спустя». С Самсоном Самсоновым – «Одиноким предоставляется общежитие». С Володей Бортко.
– Как пережили кризисные для кинематографа 90-е годы?
– Организовывал собственные творческие вечера, писал для разных журналов, включая «Cosmopolitan», в котором колонку вёл для женщин, высказывая мужскую точку зрения на представительниц прекрасного пола. Время это даром не пропало: пять лет эссе сочинял, а потом книгу издал «И это все о ней». Потом решил, что это слишком наглый заголовок: всего о женщинах знать невозможно. Поэтому второе издание книги назвал скромнее: «Женщина от А до Я». Своеобразная такая энциклопедия из 152 эссе. Третий выпуск озаглавил словами Ницше о женщине: «Вторая ошибка Бога». В ней уже больше 200 эссе. Но это, конечно, не предел: женская тема неисчерпаема.
– Как, по-вашему, с чувством юмора рождаются?
– Думаю, да. Это – дар Божий. Но должна быть ещё определённая почва для его взращивания. Кто-то верно заметил: живи Лев Толстой в коммунальной квартире, он стал бы Салтыковым-Щедриным.
– А можете общаться с людьми без чувства юмора? В какой профессии больше всего людей не способных оценить шутку?
– С трудом, хотя очень часто приходится. Юмор – не признак профессии. Среди чиновников бывают люди с блестящим чувством юмора. Среди таксистов. А вот коллеги не все им обладают.
– Автор юмористических передач на телевидение Аркадий Инин современные «юморные» программы типа «Камеди клаб» смотрит? Как к ним относитесь?
– «Камеди клаб», по-моему, недостойная пошлятина, калька с бездарных американских передач. Там давно от них отказались, а мы слямзили, непонятно зачем. Кстати, Паша Воля и многие другие артисты «Камеди» – блестящие импровизаторы, музыкальные очень. Могли бы найти своим талантам достойное применение.
– Что даёт вам преподавание во ВГИКе?
– Получаю удовольствие от общения с молодыми людьми со свежими идеями и взглядами на мир. А ещё это не даёт отставать от жизни. И студенты мне помогают. К тому же у них можно и какую-нибудь идею спереть. Жаль только, что теперь учатся в основном студенты из Москвы, а раньше со всего Советского Союза таланты собирались.
– У вас наверняка спрашивают, как относитесь к современным отечественным фильмам, получающим престижные премии за границей и не пользующиеся популярностью у наших зрителей. Как, скажем, «Елена», «Левиафан» Андрея Звягинцева. Что отвечаете?
– Что я, как «осколок империи», это не люблю. Есть авторское кино, а есть зрительское. Я всегда думаю, будет ли кино, в котором работаю, интересно зрителям. Авторское – это кино высоких технологий, высоких мыслей, глубоких идей, но с абсолютным презрением и равнодушием к зрителям. У авторского кино задача – попасть на фестивали и получить призы. Что и происходит. К Звягинцеву я с уважением отношусь – он талантливый режиссёр, но фильмы его не для меня. Когда меня спрашивают, как вернуть доброе внятное кино, отвечаю: надо вернуть советскую власть. Согласен с Владимиром Владимировичем Путиным, сказавшим: у несожалеющего о развале Советского Союза нет сердца, а у считающего, что Советский Союз можно вернуть, нет ума. Очень точно: сердцем болеем, но умом понимаем, что былого не вернуть.
Источник: Одна родина
