Довольно короткая (как биологическая, так и творческая) жизнь Симоны Каминкер, 100-летие которой отмечается в этом году, взявшей впоследствии фамилию своей матери - Синьоре, которая в переводе означает «госпожа», была столь же загадочной, сколь и простой - одно всегда как-то переплеталось с другим.
И это делало ее образ - удивительно прекрасный внешне – чрезвычайно привлекательным и внутренне. Она, безусловно, была из того самого разряда людей-сфинксов, к коему мы относим совсем немногих, увы, неизменно-безуспешно пытаясь разгадать загадку их личности.
Богемное детство мадемуазель Каминкер
Она родилась в немецком Висбадене, переживавшем стыд Версальского мира и ужасы последовавшей за ним Веймарской республики. Ее отец – по происхождению венский еврей Андре Каминкер – был в составе французских оккупационных войск. Настоящий интеллектуал, переводчик и юрист, проживший всю жизнь во Франции, месье Каминкер мечтал вернуться на родину и постарался увезти семью в Нейи, под Парижем, как только демобилизовался из армии.
О, во Франции была совсем другая жизнь. Победители переживали благодатное послевоенное время, вошедшее в историю как эпоха «ар деко». Париж танцевал джаз, аплодируя Жозефине Бейкер, и рукоплескал пианистам-виртуозам в лице Артура Рубинштейна и Владимира Горовица в салоне барона Ротшильда.
В доме Андре Каминкера, который служил в бюро театральной рекламы, бывали звезды французского театра, и маленькая Симона столь же хорошо знала жизнь парижских подмостков, сколь и прекрасно изъяснялась на нескольких языках – она унаследовала от отца любовь и способности к филологии. А потом месье Каминкер исчез. Ну не совсем потом, а в 39-м, когда Франция пала, Париж был взят, а евреям стало совсем небезопасно оставаться в стране.
Ивы в ее жизни
Симона взяла фамилию матери-француженки и поступила на парижские подмостки.
Боши, как называли во Франции немецких оккупантов, любили французский театр, а Симона любила проводить вечера в знаменитых на весь мир парижских кафе. Там – в «Куполе» и «Ротонде» - ее встречали русские эмигранты.
В ничуть не менее славном «Кафе де флер» все еще мадемуазель Синьоре проводила вечерние часы с французскими художниками и поэтами. Например, с еврейским выходцем из России Хаимом Сутиным. Она даже позировала ему! А вот своего мужа она встретила не в кафе и уже после войны.
Нимало к тому времени известный во Франции режиссер Ив Аллегре пригласил черноволосую Симону на небольшую роль в картине «Демоны зари». И уже спустя несколько месяцев после премьеры фильма у месье Аллегре и мадемуазель Синьоре родилась дочь, которую назвали Катрин. А спустя несколько лет в кафе «Золотая голубка» - в этой «мекке» французского Прованса, что и сегодня шумит себе на Лазурном Берегу, в маленьком и уютном Сен-Поль де Вансе - состоялась главная встреча в жизни мадам Синьоре – с молодым певцом Ивом Монтаном, звезда которого стремительно и ярко воходила тогда на песенном небосклоне Франции. В более чем столетней истории «Золотой голубки» это была самая громкая свадьба. Ну а Ив Монтан и Симона Синьоре стали самой известной парой Франции. На более чем 35 лет.
Секрет актрисы
Нет, в этой главе речь не о Дине Дурбин, что была ровесницей Симоны Синьоре, а ее трофейному картине «Секрету актрисы» самозабвенно аплодировали в наших кинозалах. Американская звезда была сказочно-очаровательна, но…ну совсем без того секрета, что неуловимо таился в уголках глаз французской актрисы, в ее пленительно-женственном взоре. Вот уж когда слово «харизма» (что нынче направо и налево рассыпается по сусекам заурядностей) звучит совершенно по адресу Поэтому совсем неудивительно, что, как и Дина Дурбин (последней все же было проще – она была «родом с «фабрики грез», из всемогущего Голливуда) Симона Синьоре стала известна по обе стороны океана.
И вслед за премией BAFTA (тоже, кстати, не французской, а британской) за роль в картине «Золотая каска», она получила «Оскара» (а заодно и стала «лучшей» в Каннах) за фильм «Путь наверх», что имел совсем немалый успех и в нашем прокате. Однако его посмотрели в СССР уже после того, как увидели саму актрису. В 1956-ом году Симона и Ив впервые приехали в Москву.
Пляски с Никитой
Они были «левых» взглядов, но Никита Сергеевич Хрущев был все же... еще «левее». А потому французские артисты во время своего пребывания в Москве едва не поругались с советским генсеком (на тему недавнего вторжения советских войск в Венгрию), после знаменитого концерта месье Монтана в Зале Чайковского, который Симона полностью провела за кулисами, в тревоге за успех мужа.
В честь супружеской четы власть предержащие, включая и самого «маленького пиню», как величали Хрущева на западе, то и дело накрывали ломившиеся от икры столы, собирали в честь гостей «сливки общества» в лице Анастаса Микояна, Аркадия Райкина, Сергея Юткевича и, разумеется, министерши культуры Екатерины Фурцевой, что, формально говоря, и по предложению Сергея Образцова, и устроила приезд французских звезд в столицу коммунизма. Публика на улицах осаждала их с неуемным восторгом, а Хрущев и интеллигентного вида Булганин даже сплясали для гастролеров «Барыню»… И спустя 7 лет Ив Монтан и Симона Синьоре вернулись в СССР, столь поразивший их порой надоедливым гостеприимством.
И жизнь, и слезы, и… вино
Симона была удивительно успешна. Неудач в творчестве не было. Как не было и шлейфа с короной на голове. Она отнюдь не беспокоилась о границах своей славы, была удивительно скромна и никак не возносилась над мирской суетой. И это была простота аристократки. Но…то был успех с подрезанными крыльями. Дело в том, что Симона была одинока. Совсем.
Трагедия ее жизни заключалась в том, что в ней была только одна любовь, был только один кумир – и то был Ив. Нет его рядом – и она тоже, словно, пропадала. А библейскую заповедь Симона - которая могла легко и просто одарить счастьем близости с собой тысячи самых прекрасных мужчин на свете – наверное, попросту забыла. И, мучаясь одиночеством, и плача в подушку, не умея ревновать и не опускаясь до скандала, она запивала собственные слезы вином. Рюмку за рюмкой, бокал за бокалом… Пока между нею и любимым Ивом был - океан, а между ним и Мэрилин Монро – лишь секунды неутоленной страсти в дорогом алькове голливудского мегаполиса.
«Жизнь на площади» для не вкусивших ее – так безмерно заманчива, но для посвященных – столь же утомительна. Быть постоянной приманкой злосчастных папарацци и героем сексуальных скандалов на первых полосах популярных таблоидов – весьма горький удел. Монтан был достаточно умен, чтобы довольно быстро прекратить предательский роман. Но рана, нанесенная им Симоне, так и не затянулась. Целых четверть века их дальнейшей совместной жизни. Симона была оскорблена и обескуражена. И творческая сублимация лишь на короткое время спасала ее от личных переживаний.
В то время как одна всегда оставалась верной – и мужу, и творчеству. Вначале – жена, потом – актриса. Обреченная на одиночество – как ее героиня Аркадина из экранизации чеховской «Чайки» прославленного голливудского киноклассика Сидни Люмета – потомка еврейских выходцев из России. Это была ее, пожалуй, предпоследняя большая роль. А впереди, спустя 10 лет, была Мадам Роза из экранизации романа другого «русского еврея» Ромена Гари «Вся жизнь впереди». Впрочем, лауреат Гонкуровской премии написал его под псевдонимом Эмиль Ажар. И получил Гонкуровскую премию еще раз.
А Симона Синьоре за роль пожилой уже «девушки для радости» (говоря языком писателя Максима Горького) в фильме Моше Мизрахи, вышедшем на экраны в 1977-м году, получила сразу много-много наград, включая еще одного «Оскара».
Правда, жизни впереди самой мадам Синьоре оставалось совсем не так уж много. Но за оставшиеся 8 лет она успела не только сняться в нескольких картинах, но и написать мемуары с говорящим названием «Ностальгия по себе».
Ностальгия кончилась, когда кончилась ее жизнь, которой многие бы позавидовали, кроме самой Симоны. В парижском «городе мертвых», на огромном кладбище Пер-Лашез, Ив Монтан присоединился к ней уже 6 лет спустя. А пока они были разлучены, он всегда оставлял для нее на своих концертах одно свободное место в восьмом ряду, с которого прежде она внимала его песням: «Осенним Листьям», «Под небом Парижа»… Теперь их места рядом друг с другом. И уже – навсегда.
