83 года назад 17-летний Гершель Гриншпан убил 7 ноября 1938 года в Париже немецкого дипломата — что послужило поводом погромов Хрустальной ночи. С тех пор евреи всего мира сопротивляются возведению его в ранг героя.

Импульсивный поступок Гриншпана привлек внимание к тяжелому положению евреев при нацизме, но критики, в том числе философ Ханна Арендт, назвали его психопатом и провокатором, нанятым гестапо.

Застрелив дипломата Эрнста фон Рата, еврейский юноша нечаянно дал нацистам заманчивый предлог для насилия. Пока фон Рат умирал в больнице, Гитлер и министр пропаганды Йозеф Геббельс планировали погром, который получил название «Хрустальная ночь» («Ночь битых стекол»).

Мощь немецкой пропагандистской машины убедила почти всех, включая немецких евреев, что действия Гриншпана привели к крупнейшему со времен Средневековья погрому на немецкой земле. Чтобы донести мысль о возмездии, Геббельс приказал нарисовать на принадлежавших евреям зданиях лозунг «Месть за фон Рата» (Rache für Mord an vom Rath!).

В еврейском мире все разделяли негативное мнение о Гершеле Гриншпане. Он не был героем, — сказал историк Рафаэль Гросс в интервью Times of Israel. — Некоторые считали, что он действительно несет ответственность за Хрустальную ночь.

Ни одна еврейская организация не захотела заняться его юридической защитой, его не восхваляли с раввинских кафедр и с газетных страниц. Для евреев в Германии и за рубежом действия Гриншпана являлись позором.

Однако в последние годы репутация Гриншпана начала улучшаться благодаря публикации нескольких книг о его «короткой, странной жизни».

Родившийся в семье польских евреев, эмигрировавших в Германию, Гриншпан не имел права на немецкое гражданство. Когда петля затягивалась вокруг евреев, его родители пытались отправить своего младшего сына за границу. Физически слабый юноша был отвергнут несколькими сионистскими группами и в конце концов оказался в Париже.

Родственники и друзья называли его Германом. Гриншпана описывали как «очень эмоционального и склонного к беспокойству человека». В Париже он влился в многотысячную колонию беженцев, стекавшихся в город. Жил он на помощь от родственников.

Поводом того, что Гриншпан взялся за оружие, стала так называемая «польская акция», предшествовавшая Хрустальной ночи. За три дня в конце октября режим выслал из Германии 12 тысяч евреев, имевших только польское гражданство. В их числе оказались родители, брат и сестра Гриншпана.

«Я должен выразить протест, который услышат во всем мире. Простите меня. Герман», — гласила найденная в кармане Гриншпана записка, адресованная родителям.

Взятый под стражу во Франции, Гриншпан ожидал суда в течение полутора лет до вторжения Германии. Когда в 1940 году немецкие спецслужбы в Париже приступили к поиску видных врагов Рейха, Гриншпан был первым в списке.

Отдавая Гриншпана под суд, Гитлер надеялся продемонстрировать коварные планы мирового еврейства. Между тем несчастный стал объектом любопытства для верхушки режима, включая Адольфа Эйхмана, который посетил его в тюрьме во время организации «показательного процесса» над ним.

В течение нескольких месяцев, пока Гриншпан томился во французской тюрьме, большинство евреев стремились не вспоминать его самого и погром, невольным виновником которого он оказался. К счастью для юноши, знаменитая иностранная журналистка не позволила миру забыть о нем.

«Говорят, что он пойдет на гильотину без суда присяжных, — сказала Дороти Томпсон в речи по радио, произнесенной через четыре дня после Хрустальной ночи. — Кого судят в этом случае? Я говорю, что мы все под судом».

Изгнанная из Германии за свои антинацистские репортажи, Томпсон стремилась представить поступок Гриншпана героическим ответом на преследования евреев в Германии. Собирая средства на судебную защиту Гриншпана, журналистка настаивала на том, чтобы основные взносы поступали от неевреев, чтобы нацисты не могли очернить ее усилия.

«Считается, что человек имеет право на суд присяжных, а его родственники объединяются вокруг него, когда он в беде, — сказала Томпсон. — Но ни один из родственников Гершеля не может его защитить. Нацистское правительство объявило, что если хоть один еврей в любой точке мира выразит протест против происходящего, будут приняты ответные репрессивные меры. Они держат каждого еврея в Германии в качестве заложника».

Благодаря пожертвованиям на защиту Гриншпана был нанят французский адвокат Венсан де Моро-Жаффери. Известный во всем мире своим ораторским искусством, Моро-Жаффери убедил Гриншпана отказаться от линии защиты в качестве «мстителя за еврейский народ» в пользу чего-то более пикантного.

«Убийство можно было представить не как политический акт, а как "преступление страсти" — ссору любовников, в которой немецкий дипломат мог быть осужден случайно, как соблазнивший несовершеннолетнего», — писал историк Майкл Маррус о плане защиты.

«Приняв эту юридическую стратегию, они надеялись свести дело к бытовому, а также значительно смягчить наказание, возможно, даже добиться условного приговора, — пишет Маррус. — Моро-Жаффери разделял опасения сторонников Гриншпана, что политический процесс станет катастрофой для евреев Германии и других стран».

Поскольку в Париже ходили слухи о гомосексуальности фон Рата, Моро-Жаффери воспользовался параноидальной гомофобией нацистского режима. Представление о том, что фон Рат будет изображен как «хищный гей», преследующий еврейского подростка, было неприемлемо для Гитлера и Геббельса. Поэтому судебный процесс был отменен.

«Гриншпан придумал наглый аргумент, что у него были гомосексуальные отношения с фон Ратом, — записал Геббельс в своем дневнике. — Это, конечно, бесстыдная ложь; однако она придумана очень ловко и, если бы она прозвучала в ходе публичного судебного процесса, несомненно, стала бы главным аргументом вражеской пропаганды».

После сорвавшегося «показательного процесса» дальнейшая судьба Гриншпана была похожа на участь других «выдающихся узников» Рейха, включая священника Мартина Нимёллера. По этой причине Гриншпан был отправлен в лагерь принудительного труда Заксенхаузен под Берлином, а не в один из лагерей смерти Холокоста.

По мнению историков, Гриншпан, скорее всего, погиб в Заксенхаузене в 1942 году. За четыре года до этого лагерь был до отказа заполнен тысячами евреев, арестованных во время погрома, который якобы спровоцировали действия Гриншпана.

После смерти Гриншпан не был возведен в ранг героя, как, например, Давид Франкфуртер, хорватский еврей, застреливший нациста Вильгельма Густлоффа в Давосе. Гриншпан также не был причислен к той же лиге, что и Штефан Люкс, еврей-журналист из Словакии, покончивший с собой перед заседанием Лиги Наций в 1936 году.

Как и подобает молодому человеку, «склонному к величественным поступкам», Гриншпан (уже посмертно) появился в заголовках газет во время самого известного судебного процесса в еврейском государстве. Переживший Холокост и переехавший в Израиль отец Гиншпана, Зиндл, был привлечен в качестве свидетеля на процесс Адольфа Эйхмана в 1961 году.

В своем репортаже для журнала «Нью-Йоркер» философ Ханна Арендт написала о «потрясающей честности» Зиндла Гриншпана. Рассказ старика о «польской акции» и о том, что случилось с его семьей, включая Гершеля, занял 10 минут.

Когда речь зашла о Гершеле, Арендт не увидела ничего похвального. Списав его в разряд «психопатов», Арендт заявила, что Гриншпан был «агентом-провокатором» на содержании гестапо.

По мнению историка Рафаэля Гросса, специализирующегося на Холокосте и еврейской общине Германии,  Гриншпан не заслужил той репутации, которой его удостоили. К сожалению, говорит эксперт по Хрустальной ночи, характеристика Гриншпана, данная Арендт, не реабилитирует память о нем: «Я не думаю, что мы знаем достаточно, чтобы как-то встать на чью-то сторону в плане того, чтобы говорить о нем плохо. Нет никаких причин выставлять его в плохом свете».