«Мы солдаты без формы, имен у нас нет,
А вокруг тьма и горе людское,
Мы навеки поклялись хранить наш завет,
Нас лишь смерть может вырвать из строя».
Раннее утро 12 февраля 1942 года. Тель-Авив, улица Мизрахи Бет, дом 8. В маленькой квартирке наверху не спит и мается высокий, худой человек. Он курит папиросы и иногда что-то записывает на листках бумаги. Стихи. У человека — усталые глаза. На него и его соратников идёт настоящая охота, где гончие — всевозможные агенты, филёры, информаторы, а охотники — британская полиция подмандатной Палестины.
«И город обратился в ад,Дома — что виселицы в ряд,
И в каждом — полицай!
Безумный с неба льёт поток,
И обжигает хлад!
Где преклоню главу свою?
И кто теперь мне рад»?
Этот загнанный как опасный, дикий, непредсказуемый зверь, человек — Штерн, легендарный борец с британской оккупацией Палестины, основатель боевой группы «Лехи» (Lohamei Herut Israel — «Борцы за Свободу Израиля»), известный в подполье как Яир.
При рождении ему дали имя в честь праотца Авраама.
Будущий подпольщик родился 23 декабря 1907 года в Сувалках (ныне город в Польше близ литовской границы). Семья была зажиточной: отец – городской дантист, а мать — акушерка в еврейской больнице.
В Сувалках была крепкая еврейская община: имелись синагога, хедер, дом престарелых...
У общины были тесные связи с Ишувом в Эрец Исраэль: выходцы из Сувалок образовали там поселение. Многие евреи в городе разделяли идеи сионизма. Среди них были и родители Авраама — Мордехай и Лиза.
Авраам (дома его звали Меме) не был единственным ребёнком Штернов и обожал своего младшего брата Давида.
Семья жила в городской усадьбе, окна которой смотрели на ратушу и парк.
Ах, как приятно было гулять летом в парке, а потом, набегавшись, сесть рядом с родителями на скамейке, и, прикрыв глаза, кусать восхитительное мороженое, слушая, как в отдалении стучат по брусчатке копыта лошадей.
Идиллию жизни пустила под откос Первая мировая война. Мордехая арестовали немецкие оккупационные власти (еврей – значит, шпион русских!), а Лиза с детьми бежала к отцу в Литву. Оттуда Авраама, на второй год революции, отправили к дяде в Петроград.
Здесь он учился в советской школе, ещё хранившей стандарты гимназии (латынь, Гомер в подлиннике), вступил в пионеры и проводил время с молодыми людьми, одержимыми коммунистическими идеями. В свободное от митингов и учебы время старался зарабатывать на жизнь и помогать дяде — торговал папиросами поштучно: «Купите, койфте, койфте, папироссен! Подходи, пехота и матросы»!
Покинув Сувалки ребенком, Авраам вернулся на родину в 1921 году уже повидавшим жизнь подростком. Вернулся по настоянию воссоединившихся родителей. Юный Штерн отправился в путь без денег и документов. До границы ехал на крышах попутных поездов, а в свежесозданную Польшу пробрался нелегально, в мешке какого-то крестьянина.
Семья жила в том же доме, но Авраам не чувствовал связи с родными — сказались годы разлуки. Пришлось заново привыкать друг к другу и учить подзабытый польский — мальчик пошёл в местную еврейскую гимназию. Языки давались ему легко, и вскоре он организует театральный кружок, где с блеском исполняет главные роли в своих же постановках — играет короля Лира, к примеру. Тогда же Штерн стал писать стихи, приводившие в восторг девиц из старших классов. Всегда тщательно одетый, на пальце блестит перстень — он выделялся среди всех, как одинокая сосна на склоне.
Однако при всей отстранённости от сверстников, Авраама связывали с ними идеи сионизма. Новая Польша всячески давала понять — «евреям в ней не место». И большинство евреев было с этим согласно. Молодёжь грезила Землёй Обетования, и, когда после прекращения государственной поддержки в 1925 году, закрылась еврейская гимназия, родители отправили Авраама заканчивать образование в Иерусалим.
Он уже знал иврит, изучал историю и традиции своего народа.
Штерн добрался до Хайфы в первый день 1926 года. В Сувалках получили его письмо:
«Я прибыл, исполненным надежд, и с благоговением ступил на эту землю! Здесь я собираюсь построить новую жизнь, полную песен, солнца и радости! Земля наша так прекрасна, что легко верится в светлое будущее»!
В то же время Штерн предвидел уже тогда неизбежную и тяжёлую борьбу, предстоящую евреям за возрождение своего государства. Его своеобразным девизом стала строфа Хаима Бялика из поэмы о Кишиневском погроме: «Пусть словно камни летят кулаки в небеса и в небесный трон»!
Да, евреям предстояли схватки не на жизнь, а на смерть. Пока что Авраам изучал классическую и еврейскую литературу в иерусалимском университете. Здесь он встретил Рони, любовь всей своей жизни, ставшую его женой и верным другом.
Пасторальные настроения Авраама, погрузившегося в мир драматургии и искусства, унесло вихрями арабских бунтов 1929 года. Тогда больше всего досталось Хеврону, где «Хагана» — охранные отряды Ишува, — не смогла защитить население от «мирных соседей»: не хватало людей, оружия, опыта...
Штерн немедленно вступает в «Хагану», дежурит ночами в разных поселениях. Вместо ружья, запрещённого британскими властями, в его руках — крепкая палка.
Но «Хагана» не вполне соответствовала взглядам Штерна. Он не полагался на поддержку британцев, считая их оккупантами, и полагал, что только национальный подъем еврейства поможет возродиться Израилю.
В 1932 году часть радикально настроенных участников обороны Ишува создали «Иргун» (национальную военную организацию) — боевое крыло «Хаганы», готовившееся проводить силовые акции. «Иргун» не был подчинён лидерам Ишува. Многое делалось в тайне: готовились схроны с оружием и взрывчаткой, добывались карты британских укреплений, собирались секретные сведения. Одним из его лидеров был Зеев Жаботинский.
Штерн присоединился к «Иргуну». Он писал статьи для журнала и газет, печатал листовки, организовывал протесты против арабского натиска и британского попустительства. Несколько раз попадал за решётку. Руководство предложило Штерну стать агентом по поставкам оружия из Европы.
Авраам провел годы в дороге, возвращаясь ненадолго в Палестину. Он устанавливал связи с самыми разными людьми в Италии, Румынии и Польше. Ему удалось заручиться поддержкой влиятельных польских чиновников, которые в силу антисемитизма были не против способствовать отъезду евреев в Эрец Исраэль, и даже согласились помогать с поставками оружия — лишь бы шли деньги.
Штерн организовал тренировочные лагеря в Татрах, где проходила подготовку еврейская молодёжь Европы из организации «Бейтар». Их обучали ветераны польской армии. Подготовка включала курс младшего командира, производство взрывчатки, приемы конспирации, саботажа и партизанской войны.
Авраам читал лекции молодым курсантам, где продвигал свои идеи: только евреи способны построить собственное государство на своей земле, а помощь британцев обернётся катастрофой! «Нас снова запрут в гетто, которым будут управлять арабы в интересах оккупантов».
Многие молодые люди, прошедшие тренировочные лагеря, уехали в Палестину и влились в «Хагану» или «Иргун». Те, кто остался после оккупации гитлеровскими войсками Европы, вступили в союзнические армии или создавали партизанские отряды, становились частью конспиративной сети Сопротивления фашизму.
17 мая 1939 года была опубликована так называемая «Белая Книга», которую евреи немедля окрестили «Чёрной». В этом британском документе заявлялось, что еврейская иммиграция в Палестину составила почти полмиллиона человек, и, следовательно, цель декларации Бальфура достигнута. В дальнейшем число въезжающих в Палестину евреев надо сократить, а ещё запретить покупку земли Ишувом. Отдельного государства евреев не предвидится. Британия решила создать общую для арабов и евреев страну с единым правительством!
В который раз люди под Юнион-Джеком не выполнили обещанное и обманули своих приверженцев. (Как проговорился однажды премьер-министр Британии Палмерстон: «У Англии нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов. У Англии есть постоянные интересы»).
По городам с еврейским населением прокатилась волна протестов: как можно прекращать иммиграцию, когда евреи Германии и других стран, куда фашисты принесли «новый порядок», стараются уехать, спасая уже не имущество, но жизни!
Еврейское подполье провело несколько вызвавших шок терактов против арабов и англичан.
1 сентября 1939 года, в первый день Второй Мировой, Штерна и других лидеров «Иргуна» арестовали — «на всякий случай». Однако доказать их причастность к показательным расправам не смогли. Они провели за колючей проволокой в лагере Сарафанд три месяца.
Режим был довольно свободный. Заключённые много общались, спорили о направлении дальнейшей работы. Большинство руководства «Иргуна» была за прекращение борьбы с Британией и поддержку союзников в войне против фашизма. У Штерна, однако же, было особое мнение.
Может быть, после этого ареста, Штерн принял решение создать организацию для борьбы именно с британцами. В войне он увидел возможность использовать ресурс стран Оси против войск Империи. Так возникла боевая группа «Лехи», которую возглавил Авраам, взявший себе псевдоним «Яир» в честь возглавлявшего защитников крепости Масада Элиезера бен Яира.
Его статьи становятся всё радикальнее и жестче: «Мне совершенно ясно: европейское еврейство будет уничтожено, если мы не придем к соглашению с Германией… Очевидно, что наш враг — это Британия. Британия могла спасти миллионы наших братьев! Но также очевидно, что она их не спасет»!
10 мая 1941 года Авраам Штерн выступил на радио. В своём обращении он разнёс в пух и прах предвоенную деятельность Еврейского Агентства, руководство которого назвал «кликой стареющих лоббистов». Над всей Палестиной прозвучал его голос: «Вы – поставщики «еврейского пушечного мяса» для Британии! Евреи будут гибнуть за Империю, не получив взамен ничего»! Британские власти отдали приказ об «аресте Штерна и его банды», а газеты Ишува называли его не иначе как коллаборационистом и «еврейским Квислингом».
Группа Штерна и его последователей была лишена финансирования руководством «Иргуна» и Ишува. «Лехи» добыла деньги, экспроприировав их в Англо-Палестинском банке. Было решено пустить эти средства на акции против тайной полиции Британии в Палестине. И не только потому, что это подразделение успешно действовало против еврейских патриотов: в ход шло все — угрозы, аресты, провокации, пытки, прямые убийства, смертные приговоры. В то время сотрудники полиции при гибели задержанного еврея использовали стандартную формулировку: «погиб при попытке побега (сопротивления задержанию)». Дисциплинарное расследование на этом прекращалось. Кроме того, «Яир» хотел заручиться поддержкой очень неожиданных и неоднозначных союзников.
Он считал, что ради возрождения страны следует сотрудничать с кем угодно — лишь бы двигаться к цели. «Цель оправдывает средства» — весьма расхожее заблуждение среди политиков и активистов. Авраам надеялся привлечь внимание гитлеровских эмиссаров на Ближнем Востоке, и с их помощью положить конец власти Британии. «Мы восстановим Израиль, евреям будет куда уезжать»! В 1940 году мир ещё не знал о способах нацистов окончательно решать расовые вопросы.
За два года «Лехи» устроила несколько терактов против британских офицеров и госслужащих. «Кровь за кровь», — из раза в раз повторяли они в своих листовках звонкие и грозные слова.
Британия признала «банду Штерна» чрезвычайно опасной и на «Лехи» началась настоящая охота, особенно когда случайный рейд подтвердил контакты с немцами в Бейруте и сбор секретной информации о войсках.
Кольцо вокруг группы сжималось. Очередной «экс», несмотря на солидный куш, вышел на поверку провальным: были арестованы два исполнителя и погибли случайные прохожие - евреи.
В конце 1941 года, на улице Дизенгоф накрыли собрание командиров подполья. Двое «погибли при сопротивлении», двоих, ранив, взяли живыми. Из руководства оставался лишь неуловимый Штерн.
Но в результате хитрой игры с арестантами (или сведениям, пришедшим от бывших сподвижников, которым надоел неуправляемый «Яир») офицер тайной полиции Джеффри Мортон получил важную информацию: Штерн залёг на дно в квартирке на улице Мизрахи.
В квартиру с проверкой пришли полицейские в штатском — слишком часто сведения оказывались ложью. К своему удивлению и радости кроме хозяйки квартиры, Товы Свораи, они обнаружили Штерна.
«Суровый главарь отряда террористов, вдохновитель операций, заклятый враг Британии, несостоявшийся Квислинг, был найден прячущимся в шкафу под нижними юбками своей владелицы жилья», — с удовлетворением отмечалось в отчёте.
Мортон с отрядом полиции прибыл немедленно, Тову усадили в полицейский автомобиль. Потом раздалось несколько выстрелов. Вот вынесли завёрнутое в простыни тело. Вырываясь из рук полицейских, Това отчаянно закричала «Евреи, смотрите, полиция убила Яира Штерна»!
Стали собираться люди, и стражи порядка спешно ретировались.
Впоследствии Джеффри Мортон утверждал, что Штерна застрелили при попытки побега — ему, дескать, почти удалось выскочить в окно. Три пули — в корпус. Вот только почему ещё одна, не упомянутая в отчётах рана оказалась прямо под ухом. Её видели родственники покойного — мать, брат и жена, — на похоронах.
Давид Бен Гурион так говорил об Аврааме Штерне: «Нет у меня никакого сомнения, что Яир был одной из самых выдающихся личностей, которые выдвинулись во время британского мандата, и я от всего сердца отдаю дань уважения его творчеству, мощи его сильной души, самоотверженной верности свободе Израиля, несмотря на то, что отрицаю без всякого компромисса его политический путь».
P.S.
Сын Авраама, Яир, родился через несколько месяцев после гибели отца – 7 июня 1942 года. До 2000 года занимался журналистикой.
На бывшем доме семьи Штерн в Сувалках установлена табличка в память Авраама Штерна. Её установки добился от местных властей Давид Штерн в обмен на отказ требовать возвращения дома в порядке реституции.
Чтобы отомстить, оставшиеся на свободе члены «Лехи» совершили несколько покушений на участвовавших в захвате Штерна полицейских. Но главного, как они считали, виновника гибели «Яира» — Джеффри Мортона, — им ликвидировать не удалось. Впрочем, даже вернувшись в Англию и выйдя в отставку, бывший офицер тайной полиции Палестины не чувствовал себя в безопасности.
Стихотворение «Безымянные солдаты», написанное Авраамом Штерном в 1932 году, стало гимном «Лехи».
Авраам Штерн
