Рейш Яхгу.Наш одноэтажный дом из четырех комнат и коридора стоял вдоль улицы «Кооперативная» – с тремя окнами и входной дверью, ведущей прямо на нее.
Четвертая комната, маленькая, освещалась окном в крыше, которое называлось «дардже».Наша крайняя, большая, комната имела два окна, одно напротив другого. Окно, выходящее на улицу, было низким. Оно служило мне письменным столом. Мне бывало очень удобно и уютно сидеть возле него. Я сидела на полу, писала и читала на широком подоконнике. Большим столом, стоящим у стены рядом с окном, я пользовалась только ночами, так как тогда на подоконнике становилось темно.
А окно напротив, выходящее на другую сторону нашего дома, из которого можно было увидеть, кто шел к нам с другого входа, стояло гораздо выше.
Было лето 1959 или 1960 года. Я приехала на каникулы. Однажды я стояла у высокого окна.
Вдруг я услышала своеобразный гул очень тихого шествия – со стороны улицы. Я подошла к противоположному окну. По нашей улице поднималась целая процессия, толпа, которая шла очень тихим шагом, спокойно, одухотворенно и умиротворенно.
Никто не разговаривал. Кто- то впереди нес Сефер Тору, украшенную красивыми разноцветными шелками. Рядом с обеих сторон шли старшие. За ними рядами, молча, шли старшие и молодые. По бокам шагали юноши и мальчики.
Процессия вызвала у меня своеобразное, невольно возникшее чувство уважения и умиления. Я стояла и наблюдала за этим шествием – молча и спокойно.
Когда процессия прошла наш дом, я открыла окно и спросила: «В чем дело?? Ч то случилось??? Что это за шествие??»
Мне ответили, что тетя Хает Бедел получила весть о своем единственном сыне, без вести пропавшем на фронтах Великой Отечественной войны. Что он жив и находится в Израиле. С ним якобы и разговаривали.
Услышав на старости лет такую добрую весть о своем единственном сыне, тетя Хает Бедел решила подарить Сефер Тору. Но, так как была очень больна и лежала в постели, она в синагогу ходить не могла. Поэтому служащие Бейт-Кнессета решили подняться к ней домой и принять от нее дар.
Затем весть оказалось неверной. Но, кто знает, не попал ли единственный сын тети Хает Бедел, свет ее очей, тоже к арабам, которые, улучив момент, увели его пленным, попавшего в Эрец Исраэль, к себе, подобно Гавриилу Рахманову.
Тетя Хает Бедел была очень благородной, доброй и мудрой женщиной. Она долго искала своего сына, обращаясь всюду, куда только можно. Но ответ был всегда один и тот же: «Пропал без вести».
Вся Красная Слобода, все люди, знающие тетю Хает Бедел, любили ее. Неверную, ложную, потому и не добрую, весть такой благородной, старой и больной женщине, как она, никто бы не осмелился ей передать. А значит, кто-то действительно видел ее сына в Эрец Исраэль и общался с ним. А он, то есть сын тети Хает Бедел, к тому времени был уже пленен арабами.
Рая Якубова (Баку)
