За кулисами Кремлевского дворца Людмила Зыкина бросается ко мне со словами: «Алик, Христом Богом прошу, дай мне слова «Аидише маме», я в Израиль еду».
Этот почти анекдотический случай говорит о многом. Великая русская певица имела одинаковый успех во всех национальных республиках Советского Союза. Мы с ней дружили, и я могу с ответственностью сказать, что она и по воспитанию, и по душе была искренней интернационалисткой. Она любила людей, независимо от их национальности и религии, и они отвечали ей тем же.
Про Иосифа Кобзона могу сказать точно то же. Не случайно все республики, союзные и автономные, дали ему звание народного артиста. Это был знак их признательности, любви и взаимности.
Уже не помню, как я оказался в столовой небольшого московского завода. Это было послевоенное время, и на завод приехала немецкая рабочая делегация. Немцы были первыми или одними из первых иностранцев, которые посещали СССР. Тогда столиков-каталок не было, и рабочие на подносах понесли им еду: гости все-таки. На подносы добавляли кто яблоко, кто шоколадку. Немцы сидели с раскрытыми ртами. Подумать только, именно с немцами у нас были лучшие отношения после войны. Русские не злопамятны и умеют прощать. Я понимаю тех евреев, которые при остановке самолета в Германии, не выходят, чтобы не ступать на эту землю. Но мне ближе доброта русских.
Толерантность тоже меняется со временем. Я помню категорический протест еврейских общин в Германии против новогодних праздников с елками, санта-клаусами и т.д. Но, со временем, этот конфликт поутих. Евреи не заимствовали чужой обычай, но и не выступали активно против него. И когда на улицах зажигались новогодние огни, евреи выставляли в окна своих домов свечи, чтобы показать свою терпимость и дружелюбие.
В Москве практически все кладбища интернациональные. И то, что на еврейские могилы вместо камней кладут цветы — это тоже толерантность. Мы не против своего обычая, а просто хотим, чтобы другие знали, что мы тоже чтим память ушедших от нас понятными всем цветами.
В песне моего любимого Михала Танича «Еврейское местечко», которую пел мой любимый Иосиф Кобзон, есть такие слова:
Еврейское местечко с синагогой,
Гешфтами и ворохом забот,
Рожденный под звездой его убогой.
Я в нем не жил, оно во мне живет.
Это правда. В местечке была сосредоточена вся еврейская традиция. Местечка больше нет. Но, в нас оно живет. Пусть судьба распорядилась так, что многие из нас живут в смешанных браках, и это тоже толерантность, от которой рождаются дети. И в них, несмотря ни на что, живет наше любимое еврейское местечко. Слава Богу!
