66 лет назад на этой неделе правительства стран мира выразили беспокойство в связи с атакой ЦАХАЛа вглубь египетского Синая. Но в Лондоне и Париже официальное беспокойство было притворным, поскольку эти две распадавшиеся колониальные державы принимали участие в планировании и осуществлении израильского наступления.
За несколько дней до 29 октября 1956 года, когда Израиль атаковал, премьер-министр Давид Бен-Гурион находился во Франции, где проходили его секретные переговоры с французами и британцами. В свиту Бен-Гуриона входили начальник штаба ЦАХАЛа Моше Даян и генеральный директор Министерства обороны Шимон Перес.
Они встретились в Севре под Парижем с премьер-министром Франции Ги Молле, министром иностранных дел Кристианом Пино, министром обороны Морисом Буржесом-Маунури и начальником штаба армии Морисом Шалье. Из Лондона прилетел министр иностранных дел Великобритании Селвин Ллойд.
Было решено, что три страны нанесут скоординированный удар по общему врагу — президенту Египта и панарабскому националисту Гамалю Абделю Насеру.
В июле 1956 года революционный режим Насера, к большому огорчению Лондона и Парижа, национализировал англо-французскую компанию Суэцкого канала. По Севрскому плану Израиль создал предлог для нападения Великобритании и Франции на Египет и восстановления контроля над Суэцким каналом, желая ускорить падение Насера.
В соответствии с трехсторонними договоренностями, военные действия начались с того, что десантники Ариэля Шарона переместились на позиции к востоку от перевала Митла, якобы угрожая каналу. Затем Париж и Лондон заявили о необходимости защитить жизненно важный международный водный путь, приказав воюющим израильтянам и египтянам отступить из зоны канала. Как и ожидалось, Египет, в отличие от Израиля, отказался подчиниться этому требованию, и у двух европейских держав появился повод для военного вмешательства.
За 100 часов сражения ЦАХАЛ захватил сектор Газа и почти весь Синайский полуостров — впечатляющее боевое достижение для восьмилетнего еврейского государства.
Интересно, что Великобритания не была очевидным партнером для тайного сотрудничества с Израилем. В 1956 году взаимная антипатия, возникшая после окончания мандата, все еще бросала тень на отношения между Великобританией и Израилем. ЦАХАЛ даже планировал возможность того, что Великобритания будет воевать с Израилем на стороне арабов — как это действительно прои сходило в январе 1949 года, когда британские ВВС поднялись в воздух, чтобы атаковать израильские силы на севере Синая.
Более того, в ноябре 1955 года премьер-министр Великобритании Энтони Иден возмутил Израиль, выступив за его отход от линий перемирия 1949 года: Иден предложил Израилю передать часть Негева соседним арабским государствам.
Но агрессивное поведение Насера заставило британцев изменить приоритеты, а национализация канала стала последней каплей. После государственного переворота «Свободных офицеров» в 1952 году Каир стал занозой в боку Лондона: он требовал прекратить британское присутствие в Египте и на Ближнем Востоке, поддерживал радикальные элементы, угрожавшие арабским союзникам Великобритании, и открыл регион для советского проникновения.
Если связи Израиля и Великобритании были окутаны взаимной подозрительностью, то отношения Израиля и Франции были теплыми и дружественными. Французские правительства начала и середины 1950-х годов поддерживали дух антинацистского Сопротивления военного времени, рассматривая евреев как товарищей по оружию. Для социалистических французских политиков, таких как Молле, израильское правительство во главе с социалистической партией «Мапай» было прогрессивным и заслуживающим поддержки.
Одновременно с этим Франция вела войну в Алжире против арабских националистов, требовавших независимости. Повстанцы получали военную и дипломатическую поддержку из Каира, и Париж видел в разгроме Насера ключ к победе в Северной Африке.
Но если для Франции и Великобритании национализация канала стала толчком к трехсторонней атаке, то для Израиля толчком послужила египетско-чехословацкая сделка по продаже оружия в сентябре 1955 года, которая привела к массированному притоку оружия советского блока в Египет, расширив возможности и усилив самого грозного врага Израиля.
Еще до прибытия нового советского оружия Египет превратил израильский порт Эйлат на Красном море в белого слона, заблокировав Тиранский пролив для судоходства в Израиль и из Израиля. В то же время египетские военные организовывали повторяющиеся террористические атаки палестинских федаинов, одновременно усиливая свое угрожающее присутствие на севере Синая. Израиль чувствовал, что должен упредить ситуацию до того, как советское оружие кардинально изменит баланс сил.
Для Лондона и Парижа Суэцкая война стала беспричинной катастрофой. США выступили против их нападения, рассматривая его как анахронизм колониальной дипломатии, наносящий ущерб западным интересам в холодной войне. Вашингтон бесцеремонно заставил Францию и Британию вывести войска, оказывая жесткое экономическое давление, которое угрожало платежеспособности его европейских союзников.
Британцы и французы, которые в начале века разделили Ближний Восток на сферы влияния, теперь были выставлены второсортными мировыми державами. Суэцкое поражение стало предвестником потери французского Алжира и утраты Британией ведущей роли в регионе, которая перешла к американцам. В конце концов, с поста президента был смещен не Насер, а Иден и Молле.
Для Израиля военная победа 1956 года не привела к достижению мира или, в отсутствие арабского признания, каких-либо изменений в территориальном статус-кво: Вашингтон настаивал на полном отступлении к границам 1949 года.
Тем не менее, война сняла блокаду Эйлата, и израильское сдерживание было усилено, что положило начало десятилетию относительного спокойствия на южной границе.
Кроме того, умелое выполнение Израилем американских требований в месяцы после кризиса привело к улучшению американо-израильских отношений. Президент Дуайт Эйзенхауэр, который в 1956 году критически оценивал поведение Израиля, в 1960 году стал первым американским лидером, принявшим в Белом доме израильского премьер-министра Бен-Гуриона.
Если для Израиля и существовала обратная сторона, то она была предусмотрена во время обсуждения кабинетом министров разрешения на наступление. Министры от левой партии «Ахдут Хаавода» (Единство труда) выразили обеспокоенность «некрасивым» сотрудничеством Израиля с европейскими колониальными державами (хотя они все же проголосовали за нападение вместе с министрами Бен-Гуриона от партии «Мапай»).
Предсовмина СССР Николай Булганин развил эту тему в гневном письме Бен-Гуриону от 5 ноября 1956 года, в котором обвинил Израиль в том, что он действовал «как орудие иностранных империалистических держав».
Израиль родился в борьбе против британского колониализма и должен был пользоваться естественным родством со странами, которые аналогичным образом боролись с европейскими империями за свою свободу. Но Синайская кампания подорвала авторитет Израиля среди растущего числа новых независимых африканских и азиатских стран Движения неприсоединения, где Насер оставался героем.
К сожалению, изображение Израиля в 1956 году как колониальной державы обрело поразительное долголетие. Около семи десятилетий спустя это ошибочное обвинение по-прежнему активно распространяется теми, кто стремится подорвать легитимность Израиля — спросите об этом еврейских студентов, обучающихся в западных университетах.
Jerusalem Post, перевод Якова Скворцова
