Продолжаем разговор о важном всенародном деле: песенном творчестве, а также о том вкладе, который представители моего народа внесли в него.
Сегодня мы поговорим о Михаиле Танич и немного об Игоре Шаферане.
Как-то на дне рождения Танича один известный поэт сказал, что у юбиляра все песни — коммерческие. Это был действительно очень хороший поэт, просто его занесло. Мы с Хайтом отсели и быстро сочинили:
Идет солдат по городу,
По площадям и улицам,
И слышит песни Танича
Из каждого окна.
Не обижайтесь, классики,
Вы — Александр Сергеичи,
А вот Михал Исаича
Споет вам вся страна.
Поэт извинился, и атмосфера разрядилась.
Первые песни Танич написал с Яном Френкелем. Они очень подходили друг другу. Оба любили «тихие» песни, и первая из них, мне кажется, была «Текстильный городок». Это было новое слово в песенной поэзии. Мы привыкли к тому, что города у нас либо столицы, либо здравницы, либо кузницы, либо житницы. А тут вдруг:
Городок наш ничего,
Положенье таково,
Незамужние ткачихи
Составляют большинство.
Какая-то особая сердечная интонация и простота.
На гастролях по Дальнему Востоку песни Танича пела Раиса Неменова, и многие зрители плакали. Мы прислушались, и оказалось:
Скоро опять завьюжится
В нашем окне,
Как тебе служится, с кем тебе дружится
В дальнем твоем далеке?
Наверное, сердечнее и нельзя.
А с Игорем Шафераном был смешной случай. Он был влюблен в Танича и часто говорил, что Танич его учитель. Танича спросили:
- Вы действительно учитель Шаферана?
- Нет, конечно. Я учил его писать одну песню в месяц, а он пишет две в день.
С их общей песней «На тебе сошелся клином белый свет» была забавная история. Оскар Фельцман вывез Танича и Шаферана в подмосковный дом отдыха, посадил в комнате, а сам ушел играть на бильярде. Миша и Игорь написали песню, но тут зашел другой композитор, и они ему ее отдали. Что делать? Танич сказал: «Нас может выручить только одно: если мы одну фразу будем повторять три раза». Так появилась «На тебе сошелся клином белый свет».
Танич прошел всю войну до Берлина командиром артиллерийского расчета. Но о войне рассказывал мало и очень скромно. Всегда у него был «нестандарт», без пафоса, но обязательно со своим, неожиданным взглядом на то, что мы тысячу раз видели и знаем, как свои пять пальцев. Даже про войну и про Победу Танич написал по-своему, уж точно ни на кого не похоже:
Три года не было весны, и вдруг она пришла,
Я услыхал над головой, на самом краешке войны,
Забытый свист щегла.
На весь притихший белый свет,
Щегол, свистел о том,
Что нет войны, - была и нет,
А мы, друзья живем...
Песня называлась «Щегол», написана была для «Радионяни» ко Дню Победы, записывал ее Юрий Никулин. Когда прочитал слова, сказал: «Это точно так было. Я помню. Но почему же столько лет никто об этом не писал?».
Песня прозвучала по радио в воскресенье, а в понедельник утром Никулин нашел на своем почтовом ящике цветы и записку: «Спасибо за щегла».
Но есть песни с необъяснимым успехом, например, «Комарово». Танич не писал песню, он написал стихотворение, что хочет поехать на недельку в дом творчества в Комарово под Ленинградом. Только и всего.
Но Игорь Николаев сочинил музыку на эти стихи, и народ самозабвенно во весь голос запел, не задумываясь над тем, что это за Комарово, где оно и зачем туда нужно ехать нормальному человеку. Танич тоже не мог это объяснить.
На вопрос о национальности, Танич (Танхилевич) обычно отвечал: «На войне национальностей не было. Так что моя национальность — это гены. Наверное, поэтому в песне «Еврейское местечко», которую исполнял Иосиф Кобзон, есть такие слова:
Еврейское местечко с синагогой
И с ворохом гешефтов и забот!
Рождённый под звездой его убогой,
Я в нём не жил, оно во мне живёт.
