3-го июня 1974 года Голда Меир ушла с поста премьер-министра Израиля, завершив более чем пятилетнюю каденцию. На смену 76-летней уроженке Киева пришел новый лидер лейбористов, 52-летний уроженец Иерусалима Ицхак Рабин. Уход Меир из руководства страны, казалось, означал конец эпохи, передачу эстафеты от восточноевропейских пионеров к более молодым уроженцам страны.
Однако даже среди представителей своего поколения Меир оставалась уникальной фигурой. Несмотря на исповедуемую социалистическим сионизмом приверженность гендерному равенству, она все же была женщиной в политическом мире, где доминировали мужчины. И хотя Меир родилась на Украине, с восьми лет она жила в Милуоки, штат Висконсин, и всю жизнь говорила на иврите с американским акцентом.
Тем не менее, восточноевропейские корни Меир всегда были налицо. В своей автобиографии «Моя жизнь» она рассказывает о травмирующем опыте: ее отец отчаянно пытался забаррикадировать дверь их дома, чтобы защитить семью от разбушевавшихся погромщиков.
Меир утверждала, что эта яркая демонстрация еврейской беспомощности послужила толчком к ее стойкому сионизму. Возможно, усвоенное в детстве чувство еврейской уязвимости не покинуло ее и тогда, когда она стала лидером страны, превратившейся в значительную военную державу с (вероятным) ядерным арсеналом.
В отличие от многих американских сионистов, Меир не осталась в США, чтобы посвятить свою энергию организациям Pioneer Women или Hadassah, а в 1921 году иммигрировала в подмандатную Британскую Палестину.
Меир поселилась в кибуце Мерхавия, однако ее стереотипно считали «американской принцессой», не подходящей для спартанского образа жизни пионеров, и ее первая просьба о вступлении в кибуц была отклонена. Меир пришлось доказывать свою состоятельность: работать в поле, заниматься птицеводством и заведовать общей кухней.
В 1924 году Меир покинула кибуц и устремилась в мир политического активизма, первоначально добившись известности в женском рабочем движении «Наамат». В 30-40-е годы ее общественная карьера пошла в гору, и она была избрана в Исполнительный комитет Федерации труда Гистадрут и Политический отдел Еврейского агентства.
В последней роли она тайно встречалась с эмиром Трансиордании Абдаллой в 1947 и 1948 годах в попытке установить modus vivendi между зарождающимся еврейским государством и Хашимитской монархией. Если некоторые профессиональные арабисты Еврейского агентства не были уверены в том, стоит ли посылать женщину на переговоры с бедуинским королем, то Давид Бен-Гурион, председатель агентства и первый премьер-министр Израиля, доверял ее способности выполнить эту работу эффективно.
Когда началась Война за независимость Израиля, Меир поначалу чувствовала себя оттесненной на второй план своими коллегами-мужчинами. Но когда судьба сионистского проекта повисла на волоске, Бен-Гурион отправил Меир в США с экстренным призывом, ее миссия заключалась в получении средств на закупку оружия для обороны Израиля.
Превзойдя все ожидания, Меир собрала около 90 миллионов долларов — примерно треть от общей стоимости войны. Бен-Гурион приветствовал ее усилия, написав, что именно «еврейская женщина добыла деньги, которые сделали возможной государственность».
В мае 1948 года Меир была одной из двух женщин, которые вместе с 35 мужчинами подписали Декларацию независимости Израиля (второй была Рахель Коэн-Каган из WIZO).
К ее разочарованию, Меир сначала не включили в состав кабинета министров, а вместо этого отправили в Советский Союз в качестве главы израильской дипмиссии. В то время Москва еще была главным сторонником Израиля, и это была важная должность. Хотя ее навыки, несомненно, могли быть лучше использованы в Вашингтоне, очевидно, министр иностранных дел Моше Шарет не хотел, чтобы сильная и независимая Меир получила столь высокий дипломатический пост.
Проведя всего несколько месяцев в России, Меир вернулась в Израиль в марте 1949 года и вошла в состав кабинета в качестве министра труда.
Во внутренних правительственных дебатах начала 1950-х годов между активистами обороны во главе с Бен-Гурионом и умеренными во главе с Шаретом, Меир принадлежала к первым. В июне 1956 года, когда Бен-Гуриону надоело инакомыслие Шарета, он уволил своего министра иностранных дел и передал портфель Меир.
В отличие от своего предшественника, Меир поддержала Синайскую кампанию против Египта в октябре 1956 года (в координации с Великобританией и Францией).
Меир оставалась министром иностранных дел в течение десяти лет, пока в январе 1966 года ее не сменил Абба Эвен. Затем, находясь вне правительства, но сохраняя значительное влияние, она занимала пост генерального секретаря правящей партии МАПАЙ (предшественницы «Аводы»).
Когда премьер-министр Леви Эшколь умер на посту в феврале 1969 года, кандидатами-фаворитами на высший пост были два харизматичных бывших генерала: временный премьер-министр Игаль Алон и министр обороны Моше Даян. Но эти два молодых человека принадлежали к конкурирующим крыльям «Аводы», и патриархи партии опасались возможного раскола. 71-летняя Меир была выбрана в качестве кандидата единства.
На посту премьер-министра ее популярность резко возросла. На выборах в Кнессет в октябре 1969 года ее блок получил рекордные 56 мест. И даже по итогам выборов декабря 1973 года, состоявшихся после катастрофической Войны Судного дня, «Авода» с 51 мандатом осталась правящей партией.
Тем не менее, ее наследие на посту премьер-министра небезупречно. Меир обвиняли в разжигании дипломатического застоя, который привел к началу войны в 1973 году, и в том, что она не смогла понять социальных протестов «Черных пантер», представителей общины мизрахи, которых она называла «несимпатичными».
Но хотя Меир критиковали за то, что она была «упрямой бабушкой», лишенной сочувствия к тем, кто был другого происхождения или имел иную точку зрения, она, несомненно, обеспечивала мощное и решительное руководство.
После убийства 11 израильских спортсменов на Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене она приказала «Моссаду» выследить и ликвидировать всех террористов, причастных к этой бойне. На сексистском языке того периода ее хвалили за то, что она была «единственным членом кабинета министров с яйцами».
Меир умела вести переговоры с непримиримыми собеседниками. Ее отношения с вечно макиавеллистским президентом США Ричардом Никсоном были хрестоматийным примером международной политики самого высокого уровня.
Несмотря на обвинения в неуступчивости, именно правительство Меир согласилось на американское предложение о прекращении огня в августе 1970 года, которое положило конец войне на истощение вдоль Суэцкого канала. А после Войны Судного дня она заключила соглашения о разъединении с Египтом (январь 1974 года) и Сирией (март 1974 года). Первое стало зародышем египетско-израильского мира, второе обеспечило стабильность на Голанских высотах на десятилетия вперед.
Несомненно, жесткость Меир сослужила Израилю хорошую службу в кризисные времена, которых было немало. Она была известна на международном уровне как «железная леди» — за несколько лет до того, как Маргарет Тэтчер из Великобритании удостоилась этого титула от Михаила Горбачева.
Jerusalem Post, перевод Ларисы Узвалк
