Молодые евреи недавно спросили меня, как реагировать на попытки делегитимизировать сионизм и противостоять им. Ведь сионизм является частью идентичности большинства из них.

Действительно, с самого начала израильского ответа на злодеяния ХАМАСа на евреев по всему миру оказывают давление (или, лучше сказать, запугивают?), чтобы они дистанцировались от Израиля и самой концепции сионизма.

Я отказываюсь.

Категорически.

Я громко и четко заявляю о своем сионизме.

Я сионист, потому что верю, что еврейский народ, как и любой другой, имеет право на самоопределение. Что государство Израиль имеет право на существование. Поскольку это право все еще оспаривается, миссия сионизма не закончена.

Моя поддержка сионизма еще более усиливается, когда я вижу, как, несмотря на огромные трудности, Израиль ведет тяжелую войну самым гуманным образом, применяя больше мер по предотвращению жертв среди гражданского населения, чем любая другая страна в истории.

Моя глубокая приверженность сионизму обусловлена тем, что евреи устали быть вечными жертвами. Времена, когда евреи были объектами, а не действующими лицами истории, прошли. Да, это означает, что необходимо принимать трудные решения. И никто не идеален. Но сионизм — полная противоположность нынешнему доминирующему пафосу (по крайней мере, на Западе), который слишком часто напоминает первенство по виктимности. Как сказала Авива Кломпас, миру очень трудно смириться с мыслью, что массовое убийство евреев больше не останется без ответа.

К этому нужно привыкнуть.

Голда Меир однажды сказала: «Мир ненавидит еврея, который защищает себя. Мир любит нас только тогда, когда нас жалеют».

Это не про меня.

Я сионист, потому что сионизм дает каждому еврею — светскому, реформисту, консерватору или ортодоксу; ашкеназу, сефарду, мизраху или эфиопу; еврею по рождению или еврею по выбору; политически прогрессивному, либеральному или консервативному; белому, черному, коричневому, желтому или смешанному — пространство для построения того общества, которое они хотят построить. Да, это может привести к жарким (а иногда и изнурительным) дебатам. Но благодаря этим спорам мы становимся богаче, сильнее и сплоченнее, особенно когда так много других людей на Ближнем Востоке лишены этого самого главного и неотъемлемого права.

Я — часть сионистской команды, потому что сионизм — самое вдохновляющее и успешное освободительное движение в истории человечества.

Мой друг Арсен Островский писал: «Это история надежды, мужества и стойкости; древний народ возвращается и восстанавливает свою исконную родину». На протяжении 3 000 лет евреи были жертвами преследований, погромов и, наконец, Холокоста, но мы никогда не теряли надежды. Мы не поддавались ненависти и отчаянию. Благодаря нашим убеждениям, нашей решимости, нашим древним традициям и нашей вере в сионизм мы восстановили процветающее государство, основанное на идеалах свободы, демократии, верховенства закона и еврейских ценностях.

Я поддерживаю сионизм, потому что он отнюдь не является «колониальной идеологией», а представляет собой самый успешный пример возвращения коренного народа на земли своих предков. Подумайте: Израиль носит то же имя, что и 3 000 лет назад, говорит на том же языке (иврите), что и 3 000 лет назад, поклоняется тому же Богу, что и 3 000 лет назад, и населяет ту же землю, что и 3 000 лет назад.

Как практикующий еврей, я верю в сионизм как в «первое семя нашего освобождения», как говорится в молитве за государство Израиль, которую я читаю каждый шабат в синагоге.

Как демократ, я верю в сионизм, потому что Израиль построил демократию (конечно, несовершенную, но покажите мне хоть одну совершенную) в той части мира, где она не только является исключением, но и многие его соседи желают только одного — чтобы он исчез.

Я верю в сионизм, потому что я еврей.

Вы можете разбрасываться словом «сионист» как оскорблением, как заменой слова «еврей», чтобы скрыть свой антисемитизм.

Это ваше дело. Что касается меня, то я ношу звание сиониста с гордостью.

Je. Suis. Sioniste.

Times of Israel français, перевод Ильи Амигуда