В связи с ужасным погромом, произошедшим в моем родном городе Амстердаме, и продолжающимися проявлениями антисемитизма в Европе, Соединенных Штатах, да и во всем мире, настало время уделить должное внимание одной из величайших ошибок современной еврейской истории. Это миф о том, что если евреи только «нормализуют» себя, то антисемитизму придет конец; что когда у евреев будет своя национальная территория, государство и армия, они будут жить как все остальные граждане этого мира и откажутся от своих странных обычаев, тогда они будут жить в мире со своими соседями.
Эта постоянно повторяемая мантра оказалась совершенно неверной и, более того, опасной.
Известный еврейский философ-либерал Эмиль Факенхайм (1916-2003) наиболее известен своими трудами о Холокосте и еврейском народе. Рассуждая о Холокосте, Факенхайм утверждает, что евреям больше невозможно отрицать свое «исключительное» состояние. Холокост доказал это как никакое иное явление.
Какова бы ни была причина этого явления, евреи должны перестать обманывать себя тем, что они всего лишь один из членов сообщества наций. Это не так и никогда не было так.
Светский сионизм совершил фундаментальную ошибку, предсказав, что как только у евреев появится собственное государство, антисемитизм исчезнет, и необходимость оставаться евреями отпадет. Создание светской израильской нации будет достаточным для того, чтобы сделать евреев «нормальными».
В своем, пожалуй, самом цитируемом высказывании Факенхайм утверждает, что еврею сегодня запрещено ассимилироваться, позволяя таким образом Гитлеру одержать еще одну посмертную победу. Поскольку Гитлер считал преступлением саму принадлежность к еврейству и хотел уничтожить еврейский народ, каждый еврей обязан позаботиться о том, чтобы он и его дети оставались евреями. Факенхайм называет это 614-й заповедью (наряду с 613-ю, заповеданными Торой).
Из трудов Факенхайма не совсем ясно, почему он хочет, чтобы евреи выжили. Кажется, что он говорит о том, что у евреев нет другого выхода. Но почему это так, он не уточняет. Однако совершенно ясно, что продолжение существования еврейского народа является для него непременным условием. Еврейский народ не должен раствориться среди других.
Фактически, эту позицию разделяют почти все евреи, живущие в Государстве Израиль или являющиеся членами еврейских общин за его пределами. Каждому еврею должно быть совершенно очевидно, что, как бы он ни старался превратиться в нееврея и ассимилироваться, у него ничего не получится. Он всегда будет евреем, даже если примет крещение. Как будто в подсознании живет осознание слов, сказанных Богом пророку Йехезкелю: (20:32-34): «И что приходит вам на ум, совсем не сбудется. Вы говорите: “будем, как язычники, как племена иноземные, служить дереву и камню”....»
Факенхайм испытывает сильные затруднения в вопросе о том, как мы можем оставаться евреями, если перестаем соблюдать заповеди. С одной стороны, он считает, что после Холокоста уже невозможно оставаться полностью религиозным человеком. В конце концов, он считает, что традиционная еврейская традиция не способна решить проблему существования Бога и Его ответственности за зло после Холокоста. Зло Холокоста не вписывается ни в одну из прежних категорий сохраняющегося антисемитизма; оно беспрецедентно, и по масштабу жестокости его нельзя сравнивать с прежними погромами и проявлениями антисемитизма. Холокост стал «событием, перевернувшим эпоху», полностью выходящим за рамки еврейской истории. И к нему следует относиться как к таковому.
Как таковое, полное соблюдение традиций больше невозможно. Наш мир должен примириться с системой верований, которая была частично разрушена Холокостом.
В то же время Факенхайм полностью осознает, что без соблюдения традиций у евреев нет будущего. Еврейский народ ассимилируется и исчезнет. Все его философские труды проникнуты этой двойственностью.
Многие еврейские мыслители не согласны с утверждением Эмиля Факенхайма о том, что Холокост уникален. Хотя это правда, что в ходе Холокоста было убито беспрецедентное количество евреев (почти треть всего еврейского населения планеты), фактическое зло ничем не отличалось от многих предыдущих погромов. Он не вызвал большего религиозного кризиса, чем любая другая катастрофа в еврейской истории.
Еврейская традиция пережила варварское 210-летнее рабство в Египте, разрушение Храмов, беспощадную политику греческих и римских завоевателей, распад раннего еврейского содружества, инквизицию в Испании и Португалии и многочисленные погромы. Холокост выкроен из той же ткани: это лишь звено в цепи продолжающегося варварства.
Какие бы разногласия ни были у этих мыслителей по поводу Холокоста, все они согласны с Факенхаймом в том, что евреи обязаны оставаться евреями.
Проблема, однако, заключается в том, что еврейская история снова и снова доказывает: как только евреи перестают соблюдать религиозные заповеди, начинается ассимиляция, и в течение короткого периода евреи перестают быть евреями, а их внуки — полностью потеряны для еврейского народа.
Вот какой вопрос не дает покоя: зачем оставаться евреями, если мы отвергаем то самое, что помогало нам тысячелетиями существовать именно в качестве евреев? Совершенно очевидно, что иудаизм и соблюдение религиозных обрядов отвечают за наше выживание. Было бы сложно утверждать, как это делали Спиноза и Сартр, что мы остаемся евреями только потому, что неевреи нас ненавидят. Нельзя строить еврейское будущее на пепелище Освенцима.
Но что делать, если Холокост уничтожил веру в Бога у многих евреев?
Именно здесь мы обнаруживаем подсознательную оплошность, которую допускают многие благонамеренные светские евреи. Они, понятное дело, утверждают, что перестали соблюдать заповеди, потому что не могут больше верить в Бога, допустившего Холокост. Если нет Командора, зачем соблюдать заповеди? Звучит вполне справедливо!
Было выдвинуто множество предложений, как решить эту проблему. Но уже стало ясно, что ни одно из них не работает. Еврейский национализм, еврейская культура, еврейские светские праздники, мемориалы Холокоста, музеи... ничего из этого не помогло евреям остаться евреями.
Даже еврейское государство не гарантирует сохранения еврейской идентичности, если эта идентичность не подкреплена чем-то, что делает еврейское государство осуществимым. Государство Израиль не гарантирует существование еврейского народа. Но существование еврейского народа делает еврейское государство возможным до тех пор, пока евреи держатся за нечто гораздо большее, чем они сами, — за то, что вдохновляет их на желание оставаться евреями.
Это неизбежный факт, который кажется непреодолимым. Уловка-22. Если мы перестанем быть соблюдающими, что тогда заставит нас оставаться евреями и почему мы должны хотеть этого?
А в случае, когда люди больше не могут верить в Бога, проблема становится еще более отчаянной. Если идея Бога больше не приемлема, а соблюдение заповедей теряет смысл, что заставит наших детей захотеть остаться евреями?
Кажется, есть только один ответ на эту дилемму, и этот ответ парадоксален и далек от совершенства. Для тех, кто больше не верит в Бога, единственный способ гарантировать, что их правнуки останутся евреями в будущем, — это продолжать соблюдать заповеди иудаизма, несмотря на свое неверие в Бога.
Это означает, что иудаизм, если снова запылают костры, должен быть способен преодолеть веру в Бога.
Здесь мы должны обратиться к известному современному религиозному философу раввину Ицу Гринбергу и его концепции добровольного соблюдения. Рабби Гринберг приходит к выводу, что евреи больше не обязаны соблюдать заповеди. Он считает, что Бог нарушил Свой завет с евреями из-за Холокоста. Поскольку Бог не выполнил свою часть договора, не защитив евреев, евреи больше не обязаны соблюдать и свою часть договора.
Несмотря на это, раввин Гринберг призывает евреев продолжать соблюдать. Но это соблюдение является сугубо добровольным. Командора больше быть не может, есть только рекомендатель. Это похоже на случай с новообращенным, который решает стать евреем и соблюдать мицвот. Нет никакой обязанности проходить гиюр, есть только искренний выбор.
Независимо от того, согласен ли человек с этой радикальной идеей или нет, необходимость добровольного обязательства соблюдать заповеди чрезвычайно важна для тех, кто после Холокоста больше не верит в Бога.
Но здесь мы приходим к большому парадоксу. Верующий еврей будет утверждать, что главная причина, по которой он соблюдает заповеди, заключается в том, что Бог повелел ему это делать. Но этот путь не подходит для светского еврея.
Это означает, что он должен найти другую причину, по которой он должен соблюдать заповеди, несмотря на свое отрицание идеи Бога.
Поэтому иудаизм должен обладать силой, способной пережить веру в Бога.
Это возможно только в том случае, если иудаизм будет преподаваться и жить так, чтобы светский еврей был настолько воодушевлен великими идеями еврейской традиции, что, несмотря на отрицание существования Бога, он не сможет сопротивляться жизни по ее возвышенным указаниям.
Это требует совершенно нового направления в еврейском образовании. Светский еврей должен, по выражению А. Й. Гешеля, совершить скачок в действии: сделать больше, чем он понимает, чтобы понять больше, чем он делает».
Требуется не просто интеллектуальное познание, но и, как утверждали хасидские законоучители и Франц Розенцвейг, «услышать в деле». Понять смысл шаббата можно только тогда, когда человек переживает шаббат, реально соблюдая его. Утверждать обратное — то же самое, что отрицать возвышенную красоту музыки на том основании, что ты ее никогда не слышал.
Так же обстоит дело почти со всеми заповедями. Они должны быть усвоены и исполнены как революция, как протест против обыденности, как акт неповиновения. Их соблюдение должно быть недогматичным и радостным. Прежде всего, они должны преподаваться как универсальная миссия, а не просто как общепринятый образ жизни.
Это требует огромного мужества от светского еврея. Он должен активно жить религиозной еврейской жизнью, несмотря на свое отречение от Бога.
Все указывает на то, что это единственно возможное решение проблемы еврейской сингулярности. Необходимо будет организовать специальные курсы и даже академии, чтобы преподавать иудаизм таким образом, чтобы даже самый светский еврей вдохновился и почувствовал внутреннюю потребность стать соблюдающим, не признавая при этом, что Бог есть.
В этом отношении он превосходит религиозных евреев. Он — настоящий бааль-тшува!
Важным механизмом, позволяющим запустить этот процесс, является создание лестницы соблюдения. Измеренные шаги, строительные блоки будут вдохновлять на соблюдение.
Хотя нет никаких гарантий, что это сработает, и остается множество присущих этому процессу парадоксов, несоответствий, двусмысленностей, я считаю, что это единственный жизнеспособный вариант, доступный светскому еврейскому сообществу.
Несомненно, можно возразить, что внуки израильских евреев будут евреями без соблюдения каких-либо предписаний. Но это весьма сомнительно.
Во-первых, все большее число светских израильтян покидают Израиль и ассимилируются в диаспоре. Сегодня светские евреи за пределами Израиля вступают в брак с неевреями с частотой более 50%.
Во-вторых, физическое выживание не гарантирует еврейской преемственности. Вопрос не только в том, выживем ли мы, но и в том, как мы будем выживать. Ассимиляция — это не только межнациональные браки, но и потеря еврейской идентичности. Еврейская идентичность также не тождественна израильскому патриотизму. Сам факт, что на землю Израиля никогда не может претендовать израильтянин, а только еврей, показывает, что без иудаизма нет шансов сохранить еврейство наших детей. Там, где нет преемственности, не может быть и возвращения. Либо мы признаем, что вернулись на Святую землю, либо возвращаться некуда.
Светский еврей должен примириться с этими фактами, какими бы неприятными они ни были.
Но если он это сделает, он станет первопроходцем, он докажет, что иудаизм слишком велик, чтобы оставить его религиозным. Нет большего комплимента.
Times of Israel, перевод Ларисы Узвалк
