ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ В США 2024 года заставили демократов «размышлять о том, как ориентироваться в темном будущем», пишет New York Times. Голоса из прогрессивного крыла сразу же дали понять, что одним из вопросов будет позиция партии по отношению к Израилю.
Традиционно дружественная позиция демократов по отношению к еврейскому государству нашла отклик в словах президента Джо Байдена, сразу же отреагировавшего на вторжение ХАМАСа и резню 7 октября 2023 года. «Это был акт абсолютного зла, — заявил он. — Израиль имеет право... более того, обязан ответить... Если бы Соединенные Штаты столкнулись [с подобным], наш ответ был бы быстрым, решительным и ошеломляющим». Он сказал, что США «наращивают военную помощь» и перебросили в этот район авианосную ударную группу и — дополнительно — истребители. «Соединенные Штаты прикрывают Израиль. Это так просто... Мы с Израилем».
Однако в последующие недели и месяцы картина усложнилась. Байден все больше сосредоточивался на защите гражданского населения в Газе и на сдерживании Израиля другими способами. Вице-президент Камала Харрис, которой он передал штандарт демократов, отказавшись от участия в выборах 2024 года, действовала еще более настойчиво в этом направлении, как и, в еще большей степени, избранный ею кандидат в вице-президенты Тим Вальц. Их очевидная позиция и распределение политических течений внутри их партии заставили политического аналитика CNN Рональда Браунштейна сделать прогноз: «Байден может стать последним президентом-демократом в обозримом будущем, который так безоговорочно поддерживает Израиль».
Как только Байден раскланяется, продолжат ли демократы отдаляться от Израиля? Давайте рассмотрим предысторию. Обе партии разделяли традиционную дружбу Америки с этим государством, но весьма неравномерно. Среди республиканцев Эйзенхауэр был настроен весьма недружелюбно, Буш-41 — прохладно, Никсон — тоже, но оказал решающую помощь во время Войны Судного дня. С другой стороны, Рейган, Буш-43 и Трамп были горячими сторонниками Израиля.
Демократы были более последовательны в своем дружелюбии. Трумэн признал возрожденное государство, пойдя наперекор своим советникам, Кеннеди ввел понятие «особые отношения», Джонсон повысил объем военной помощи Израилю, Клинтон упорно работал над достижением двухгосударственного решения и обвинил Ясира Арафата в его неуспехе. Даже Джимми Картер, который был настроен враждебно, тем не менее стал посредником в заключении мирного договора с Египтом.
А затем, в 2008 году, появился Барак Обама. Он отличался от остальных не только тем, что стал первым чернокожим президентом. Еще студентом он увлекся радикальными идеями, затем начал карьеру «организатора сообществ» и обратился к политике, по его словам, лишь как к другому пути достижения тех же целей. Его приход к власти ознаменовал смену тона, духа и, возможно, долгосрочного направления деятельности его партии по целому ряду вопросов, не в последнюю очередь по Израилю.
_____________
Приоритетом его внешней политики стало улучшение отношений с мусульманским миром, который, по его мнению, был неоправданно отчужден от США в результате глобальной войны Джорджа Буша-младшего с терроризмом. Чтобы продемонстрировать новую чувствительность, он дал свое первое президентское интервью не New York Times или CNN, а арабоязычной сети Al Arabiya. Первым иностранным парламентом, перед которым он выступил, стало Великое национальное собрание Турции, а позже он назвал исламистского премьер-министра (ныне президента) Турции Реджепа Тайипа Эрдогана одним из пяти иностранных лидеров, к которым он испытывает особую симпатию.
Два месяца спустя он выступил в Каире с важной речью, сказав:
«Я приехал сюда, в Каир, чтобы положить начало новым отношениям между Соединенными Штатами и мусульманами всего мира, основанным на взаимном интересе и взаимном уважении, а также на той истине, что Америка и ислам не исключают друг друга и не должны конфликтовать».
Находясь в этом регионе, Обама также посетил Саудовскую Аравию, свою третью арабскую столицу, но, разумеется, не стал посещать Израиль, расположенный в 37 минутах полета от Каира. Он сказал лидерам американских евреев, что его цель — установить «дневной свет» между собой и Израилем, чего не делали его предшественники. «Когда нет дневного света, Израиль просто сидит в стороне, и это подрывает наше доверие к арабским странам», — пояснил он. По мнению Washington Post, он стремился «восстановить репутацию Соединенных Штатов как надежного посредника... [путем] жесткого разговора с Израилем, публичного и частного».
В общей сложности за время своего первого срока он посетил более 40 стран, некоторые по два или три раза, но не удосужился посетить Израиль до 2013 года — во время второго срока.
Однако весь этот «дневной свет» ничего не дал мирному процессу, что неудивительно, ведь не Израиль сидел в стороне. Всего за несколько месяцев до инаугурации Обамы премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт попытался довести до конца серию секретных переговоров с председателем Палестинской автономии Махмудом Аббасом, представив предложение, которое должно было удовлетворить палестинские цели по всем вопросам.
Израиль должен был сохранить за собой территорию Западного берега, на которой расположены крупные поселения, уступив государству Палестина эквивалентное количество земли в границах Израиля до 1967 года. Столицами обеих стран должен был стать Иерусалим. Наземный мост должен был соединить Западный берег с сектором Газа. Ольмерт даже согласился, чтобы 5000 палестинских «беженцев» вернулись в Израиль.
Что ответил Аббас? Он не ответил ничем, даже контрпредложением. Никаких новых встреч так и не состоялось. Если когда-либо и должно было быть достигнуто решение о двух государствах путем переговоров, то мяч, очевидно, находился в руках палестинцев. Если истинной целью Обамы было заставить игроков уйти в сторону, то он оказывал свое давление совсем не в том направлении.
_____________
Еще большую тревогу у Израиля вызвали осуществленные Обамой перемены в политике США в отношении Ирана. Иранский режим поклялся стереть с лица земли «сионистское образование». И именно с этим режимом Обама стремился наладить более тесные отношения, отдаляя США от Израиля.
Немного предыстории. В 2002 году оппозиционная группа в изгнании раскрыла существование двух ядерных объектов, которые Иран держал в секрете, несмотря на обязательства Тегерана по Договору о нераспространении ядерного оружия. Хотя Тегеран настаивал, что они предназначены только для выработки электроэнергии, ни один из подпольных объектов не был подключен к электросети.
Смущение от разоблачения и пугающие последствия вторжения США в Ирак в 2003 году заставили Иран в значительной степени приостановить свою ядерную программу. Впоследствии в просочившемся докладе американской разведки появилось предположение, что Иран полностью отказался от нее. Это было неправдой, но это заставило президента Буша почувствовать, что он не может прибегнуть к военным действиям, что, возможно, было скрытым мотивом тех, кто написал и слил этот доклад. Хотя Вашингтон и наши европейские союзники договорились о различных санкциях и побудительных мерах, проблема оставалась нерешенной, когда Обама вступил в должность.
Через месяц после инаугурации Обама направил секретное письмо правителю Ирана Али Хаменеи с просьбой о «сотрудничестве в региональных и двусторонних отношениях». В своих мемуарах Обама сообщает, что «ответ Хаменеи был прямолинеен: Иран не заинтересован в прямых переговорах». Обама утверждает, что именно этого он и ожидал. Но он пишет: «Я все равно отправил письмо, потому что хотел доказать, что препятствием для переговоров была неуступчивость Ирана, а не Америки».
Если это так, то вызывает недоумение тот факт, что Обама решил отправить Хаменеи второе письмо, а затем третье и четвертое. Не объясняется также, для чьих глаз должна была быть раскрыта непримиримость Ирана, поскольку письма были секретными и были обнародованы лишь годы спустя. И самое главное, не объясняется, почему Обама упорно отказывался хоть словом поддержать миллионы иранцев, вышедших на улицы всего через некоторое время после первого безответного письма в знак протеста против фальсификации подсчета голосов на президентских выборах. Обама не произнес ни слова поддержки, пока сами протестующие, после недели отчаянного ожидания поддержки, не смутили его, скандируя: «Обама, ты либо на их стороне, либо на нашей».
Обама питал амбиции как-то сгладить отношения и вернуть Америке благосклонность Тегерана. Возможно, аятоллы были целевой, хотя и неосознанной аудиторией для демонстрации Обамой «дневного света» между собой и Израилем.
Несмотря на то что Обама не отвечал на письма, верховный лидер Ирана дал добро на переговоры по ядерной программе, и в 2015 году было достигнуто соглашение, предусматривающее жесткое ограничение деятельности Ирана по обогащению ядерного топлива и передачу большей части запасов обогащенного урана в Россию. Однако соглашение, известное как Совместный всеобъемлющий план действий (JCPOA), узаконило запрещенную деятельность Ирана по обогащению урана; оно включало в себя различные положения о «закате», гарантирующие, что ядерные амбиции Исламской Республики не должны быть усыплены; оно содержало лазейки, которые могли позволить Ирану обманывать; оно снимало санкции и обеспечивало Ирану немедленное денежное вливание.
Израиль был напуган этими условиями, в результате чего премьер-министр Биньямин Нетаньяху принял приглашение спикера Палаты представителей (где большинство имели республиканцы) Джона Бонера представить свои возражения перед полным составом Конгресса. Это привело в ярость Обаму и других демократов, многие из которых отказались присутствовать на заседании. Этот спор придал еще одну кислую ноту отношениям Нетаньяху и Обамы, которые и без того были нестабильными и отмеченными преднамеренными упреками со стороны президента. Эта напряженность сохранялась на протяжении всего президентского срока Обамы.
Что еще более важно, после того как администрация Трампа уничтожила JCPOA, Джо Байден возобновил усилия по созданию его новой версии, укрепив среди демократов идею о том, что фанатичные, одержимые ядерным оружием теократы Ирана поддаются дипломатии. В этом наследии администрации Обамы участвовали те же советники, которые стояли за JCPOA — некоторые из них упоминались в электронных письмах иранского правительства о проекте по выращиванию сторонников в США. Постоянный интерес демократов к реабилитации Ирана привел администрацию Байдена как к ослаблению санкций против режима, так и к минимизации необходимости Израиля сдерживать своего заклятого врага после 7 октября.
_____________
Одна принципиально важная черта наследия Обамы, хотя и не относящаяся к сфере международной политики, тем не менее отразилась на отношении к Израилю. Это его поощрение «политики идентичности».
Хотя высказывания Обамы по расовому вопросу расе всегда были взвешенными и сбалансированными, его администрация продвигала «расовое сознание» в целый ряд правительственных мероприятий и программ. Он сблизился с Элом Шарптоном, «зажигательным расовым мстителем», как выразилось Национальное общественное радио, известным своим радикальным антисемитизмом, от которого он никогда не отказывался. Один из высокопоставленных чиновников администрации однажды даже напрямую использовал его расовую позицию против Израиля. Советник Обамы по национальной безопасности Сьюзан Райс, критикуя выступление Нетаньяху против иранской ядерной сделки, заявила, что он «использовал слово на букву „н“, описывая президента» — как будто тот выступает против соглашения потому, что является чернокожим, а не из-за страха, что Иран может получить оружие, с помощью которого он, возможно, сотрет Израиль с лица земли.
Как политика идентичности сработала во вред Израилю? Арабское и палестинское дело, которое в 1930-1940-х годах отождествлялось с фашизмом и нацизмом, в 1960-х годах под руководством алжирского НФО переосмыслило себя и заняло место в коммунистическом революционном движении третьего мира. В этом столетии оно снова переосмыслило себя как часть борьбы цветного населения, связанного с другими группами идентичности под рубрикой «интерсекциональности». Обама, близкий к левым академическим кругам, активно развивал эту тенденцию. Внезапно появились радикальные феминистки за Палестину и «квиры» за Палестину, несмотря на то, что обычная практика палестинцев заключается в порабощении женщин и жестоком обращении с геями. И все же, благодаря межсекторальности, антиизраильские голоса в Конгрессе принадлежат чаще всего женщинам, чернокожим, либо другим законодателям неевропейского происхождения. А чернокожие, латиноамериканцы и азиаты занимали видное место в университетских «лагерях» этой весной.
_____________
Во время президентства Обамы Израиль и ХАМАС вели две войны в Газе. Первая, осенью 2012 года, началась с того, что ХАМАС ударил противотанковой ракетой по израильскому военному джипу, пересекавшему границу, ранив трех солдат. Обама заявил о своей поддержке права Израиля на самооборону, но предостерег его от отправки солдат в Газу.
Вторая война, летом 2014 года, началась с того, что ХАМАС похитил и убил трех израильских подростков. Бои продолжались шесть недель, и на этот раз Израиль проигнорировал предупреждения Обамы и направил в Газу наземные войска. Обама подтвердил право Израиля на самооборону, но, согласно опубликованному в Белом доме отчету о телефонном разговоре с премьер-министром Нетаньяху, президент также подтвердил серьезную и растущую озабоченность Соединенных Штатов по поводу увеличивающегося числа погибших среди палестинского гражданского населения и израильтян, а также по поводу ухудшения гуманитарной ситуации в Газе... Президент четко обозначил стратегическую необходимость немедленного и безоговорочного гуманитарного прекращения огня, которое положит конец боевым действиям сейчас и приведет к постоянному прекращению боевых действий.
Ответ Обамы задал шаблон для администрации Байдена. Подтвердив право Израиля на самооборону и предоставив большое количество оружия, необходимого для этой обороны, а также дипломатическое прикрытие в ООН, Байден и его команда в то же время стремились сдерживать Израиль на каждом шагу и высказывали целый ряд критических замечаний.
После 7 октября 2023 года Джо Байден поспешил выразить солидарность с Израилем в самых теплых выражениях, но как только израильские ВВС начали кампанию по разгрому ХАМАСа, в администрации и других частях Демократической партии началось давление на Байдена с целью заставить его изменить эту позицию.
Байден совершил поездку в Израиль 18 октября, всего через 11 дней после массового убийства, но даже в этой демонстрации поддержки в его послании звучали контрапунктические ноты. Одной из них была тревога по поводу того, что израильские бомбардировки наносят урон мирному населению Газы. По словам Washington Post, он также стремился «успокоить израильтян и выиграть время перед их наземным вторжением в Газу». Кроме того, «американские чиновники помогли удержать Израиль от атаки на базирующуюся в Ливане „Хезболлу“, которая могла бы открыть еще один фронт войны». Увы, никто не удержал «Хезболлу» от нападения на Израиль, который она непрерывно обстреливала с 8 октября.
Внутри администрации начали набирать силу недружественные Израилю течения. 23 октября, за три дня до того, как первые израильские части вошли в Газу, 70 арабских и мусульманских политических назначенцев приняли участие в «спорной» встрече с высшими должностными лицами администрации. Вскоре стали распространяться письма с требованием к администрации прекратить поддержку израильской войны. К середине ноября New York Times сообщила, что «более 500 политических назначенцев и сотрудников, представляющих около 40 правительственных учреждений, направили письмо президенту Байдену... протестуя против его поддержки Израиля». Все «подписанты» были указаны как анонимные, как признались в параллельном письме сотрудники USAID, из-за «риска потерять работу». Подражая проявлению идеологического рвения, лишенного политической смелости, стажеры Белого дома присоединились к ним, написав собственное анонимное письмо.
Барак Обама также высказал свое мнение, заявив в подкасте Pod Save America: «То, что сделал ХАМАС, ужасно, и этому нет оправдания. Но верно и то, что оккупация и то, что происходит с палестинцами, невыносимы». Эта изысканная беспристрастность резко контрастировала с байденовским «Мы с Израилем», но находила отклик у все большей части демократов.
К январю официальные лица Газы, то есть члены или ставленники ХАМАСа, сообщили о 37 000 погибших в результате бомбардировок и боевых действий, не делая различий между боевиками и мирными жителями. Эти цифры не вполне достоверны, но какова бы ни была реальность, Яхья Синвар, тогдашний военный командир ХАМАСа и организатор бойни 7 октября, выразил удовлетворение жертвами среди мирного населения в электронных письмах, которые попали в Wall Street Journal. «Это необходимые жертвы», — сказал он своим коллегам, отметив: «Израильтяне находятся там, где мы хотим их видеть».
Возможно, одной из причин его удовлетворения стала антиизраильская реакция одного из крыльев Демократической партии. Сенатор Элизабет Уоррен заявила в мечети, что она видит «множество доказательств» того, что Израиль совершает «геноцид». Сенатор Берни Сандерс неоднократно призывал к прекращению американской военной помощи Израилю, но затем остановился на принятии мер, блокирующих поставки конкретных видов оружия, и добился поддержки со стороны двух других демократов, Питера Уэлча из Вермонта и Джеффа Меркли из Орегона. Другой причиной, которую явно приветствовал ХАМАС, стала волна иногда насильственных «оккупаций» американских кампусов, которые последовательно призывали покончить с Израилем. Президент Байден заявил, что в действиях протестующих «есть резон», а вице-президент Харрис сказала об одном из протестующих, обвинившем Израиль в геноциде: «Послушайте, то, о чем он говорит, — это реальность».
37 демократов в Палате представителей проголосовали против крупного пакета помощи Израилю, включая пятерых из шести представителей Прогрессивной фракции (шестой не участвовал в голосовании) Председатель собрания, член Палаты представителей Прамила Джаяпал, назвала Израиль «расистским государством». Умеренные демократы раскритиковали ее за интервью Дане Баш на CNN, в котором она выразила нежелание однозначно осуждать изнасилования израильских женщин, совершенные членами ХАМАСа. Ее коллега-прогрессивка Александрия Окасио-Кортес, осудила предполагаемую ответственность Израиля за взрыв пейджеров боевиков «Хезболлы» в сентябре как «нарушение международного гуманитарного права». Когда два республиканца-еврея представили резолюцию, осуждающую антисемитизм, Джаяпал и Окасио-Кортес были в числе 13 демократов, проголосовавших «против». Еще 92 человека, которые не хотели ни одобрять резолюцию, ни официально выступать против нее, проголосовали «в присутствии» (voted present, то есть ни за, ни против). Их основным возражением было утверждение резолюции о том, что «антисионизм — это антисемитизм». В другой палате сенатор Тим Скотт избежал этого вопроса, не упомянув сионизм в предложенной им резолюции, осуждающей «рост антисемитизма в университетских кампусах». Но Берни Сандерс воспользовался правилами Сената, чтобы заблокировать его, и заявил, что вместо этого предложит резолюцию, осуждающую «рост антисемитских, антимусульманских, антиарабских, антиазиатских и любых других форм дискриминации в сфере высшего образования».
Конечно, проблема заключалась не в «дискриминации», а в жестоком обращении и запугивании, которым, по сообщениям, подвергались студенты-евреи. Возможно, самое удивительное в проявленном этими законодателями-демократами враждебном отношении к Израилю заключается в том, что их число оставалось относительно небольшим, несмотря на то, что отношение избирателей-демократов резко изменилось в их пользу. В марте прошлого года, перед вторжением ХАМАСа в Израиль и последовавшей за этим войной, Институт Гэллапа сообщил о важной вехе в своем периодическом опросе мнений американцев об Израиле и палестинцах: впервые большинство демократов заявили, что их симпатии в большей степени на стороне палестинцев, чем Израиля. Это соответствовало тенденциям, выявленным в ходе других опросов. Если вернуться к началу этого столетия, то республиканцы в большей степени, чем демократы, отдавали предпочтение Израилю, но на заре века разница была довольно незначительной. Это расхождение неуклонно увеличивалось. Среди республиканцев произраильский баланс постепенно возрастал, в то время как среди демократов он сокращался, и эта тенденция резко усилилась в последние 10 лет.
По данным Гэллапа, в 2024 году только 35 процентов демократов выступали за Израиль, в то время как 43 процента заявили, что поддерживают палестинцев. Со стороны республиканцев предпочтение Израиля было подавляющим: 80% высказались за Израиль против 7% за палестинцев. Трудно сомневаться в том, что, если это не удастся каким-либо образом переломить, антиизраильский настрой избирателей-демократов будет все сильнее ощущаться в демократических администрациях и среди других должностных лиц в предстоящие годы. Администрация Байдена продемонстрировала своего рода раздвоение личности, отражающее противоречия между традициями прежних демократов и новыми, постобамовскими течениями в партии, которые менее дружелюбны к Израилю. Она по-прежнему подчеркивала, что приверженность Америки Израилю «непоколебима», а ее военная помощь, увеличенная в условиях нынешнего кризиса, щедра и жизненно необходима. С другой стороны, администрация безжалостно давила на Израиль в связи с жертвами среди гражданского населения, которые, какими бы печально это ни было, являются неизбежным аспектом любой войны, особенно когда стратегия противника заключается в том, чтобы прятаться за спинами гражданских лиц.
Байден и его команда также постоянно подталкивали Израиль к тому, чтобы в Газу доставлялось больше гуманитарной помощи, даже несмотря на то, что они часто перехватывались ХАМАСом. Вашингтон не дал Израилю самые мощные бомбы, которые были полезны для разрушения глубоких туннелей ХАМАСа, но, вероятно, могли нанести больший ущерб. И в течение длительного времени он медлил с доставкой других боеприпасов в качестве своего рода рычага давления.
Всего через два месяца после начала войны госсекретарь Энтони Блинкен заявил, что Израилю следует адаптировать свою стратегию к защите гражданского населения. «Мы... хотим добиться перехода к более целенаправленным операциям с меньшим количеством сил... которые действительно будут направлены на борьбу с руководством ХАМАСа», — пояснил он. Семь месяцев спустя, когда Израиль сделал именно это, убив лидера ХАМАСа Исмаила Ханию, причем за пределами Газы, администрация дала понять, что Байден «пришел в ярость» из-за «своевременности» этого. Байден упрекнул Нетаньяху как в частном порядке, так даже и публично, заявив журналистам, что удар не помог. Помощники президента сообщили журналистам, что президент опасается, что смерть Хании нанесет ущерб непрямым переговорам с ХАМАСом об освобождении заложников в обмен на прекращение огня.
Заложники значат для израильтян больше, чем могут себе представить за границей, они пробуждают чувство национального братства и помогают исправить трагедии еврейской истории. Но то, что они так много значат для Байдена, когда многие лица с двойным гражданством США и Израиля были убиты террористами, не вызвав особого ажиотажа в Вашингтоне, можно объяснить только связью с прекращением огня, к которому Байден относился как к святому Граалю. Для Израиля это была война на выживание, и целью была победа, но для Байдена целью было просто закончить войну. Общепризнанная цель активного участия администрации состояла в том, чтобы превратить временное прекращение огня, предлагаемое Израилем, в постоянное, чтобы наступление прекратилось и открылась перспектива для возобновления переговоров, направленных на создание палестинского государства. Блинкен настаивал на том, что это остается ключом к миру, несмотря на то, что вторжение 7 октября сделало немыслимой в обозримом будущем перспективу создания суверенного государства на западной границе Израиля, которое могло бы свободно импортировать любое оружие по своему выбору.
Как было продемонстрировано на Национальном съезде Демократической партии, эта проблема была обоюдоострой. Хотя на первый взгляд демократы выражали озабоченность в отношении израильтян, их практическая цель заключалась в том, чтобы положить конец войне без полной победы Израиля. Делегаты съезда приветствовали заложников и, казалось, зааплодировали еще громче, когда Камала Харрис поддержала «самоопределение» палестинцев, подразумевая создание суверенного государства.
Администрация заняла особенно жесткую позицию по отношению к Израилю из-за Рафаха, самого южного города сектора Газа, граничащего с Египтом. Военная операция Израиля началась на севере и продвигалась на юг поэтапно, побуждая гражданское население к бегству, прежде чем он нанес удар по объектам и боевикам ХАМАСа на каждой широте. Летом около миллиона человек укрывались в Рафахе и его окрестностях, и официальные лица США настаивали на том, что они не видят возможности вывести этих невинных людей из-под перекрестного огня. В интервью CNN Байден подвел черту: «Если они войдут в Рафах, я не собираюсь поставлять оружие, которое исторически использовалось для борьбы... с городами». Он добавил: «Это просто неправильно... Мы не собираемся поставлять оружие и артиллерийские снаряды. Я ясно дал понять Биби и военному кабинету, что они не получат нашей поддержки, если действительно пойдут на эти населенные пункты». Вследствие Израиль в течение нескольких недель эвакуировал гражданских лиц и беженцев в близлежащие безопасные районы, применил иное оружие, а не 3500 бомб большей мощности, которые отказался поставить Байден, и сумел взять Рафах с минимальными потерями или ущербом для мирного населения.
Администрация также оказывала давление на Израиль, требуя от него борьбы с «Хезболлой», врагом более опасным, чем ХАМАС. Сразу после вторжения ХАМАСа министр обороны Йоав Галант предложил Израилю отложить решение проблемы Газы и сначала обратиться к «Хезболле». Его предложение было отклонено, но на следующий день «Хезболла» начала ежедневные ракетные обстрелы. Учитывая огромный арсенал «Хезболлы», он казался довольно незначительным, но привел к постоянному росту жертв и разрушений и вынудил десятки тысяч израильтян покинуть свои дома. В течение недели, посетив Ближний Восток в связи с кризисом, госсекретарь Блинкен сказал: «Никто не должен делать ничего, что могло бы подлить масла в огонь в любом другом месте… Никто не должен делать ничего, что каким-либо образом расширило бы этот конфликт». Он якобы предостерегал других врагов Израиля, то есть Иран и его многочисленных прокси, но «Хезболла» уже расширила конфликт, и Блинкен не выделял ее отдельно. Его настойчивый акцент на том, что «никто» не должен расширять конфликт, также был направлен против Израиля, возможно, в первую очередь.
Восемь месяцев спустя, когда Израиль, наконец, начал боевые действия в Ливане, администрация настаивала на том, чтобы его цели и действия носили ограниченный характер. Когда в сентябре Израиль разбомбил здание в Бейруте, где проходило совещание руководства «Хезболлы», убив Хасана Насраллу, генерального секретаря группировки, и других ее лидеров, Байден, как сообщалось, снова был «взбешен» «выбором момента». Байден потребовал прекращения огня на ливанском фронте, как и в Газе. В результате десятки тысяч израильтян оказались бы во временном убежище, вынужденные покинуть свои дома из-за бомбардировок «Хезболлы» и ее угрозы повторить вторжение ХАМАСа. И это оставило бы огромный ракетный арсенал «Хезболлы» по-прежнему висеть над шеей Израиля дамокловым мечом, созданным для защиты стремления Ирана к ядерному оружию. Но, в отличие от Газы, где Израиль, казалось, колебался перед лицом давления США, наступление в Ливане продолжалось быстрыми темпами.
_____________
Камала Харрис, избранная наследницей Байдена, в ходе своей предвыборной кампании позиционировала себя близко к шефу, но ей не хватает его опыта традиционного либерала. Она поднялась в политике как протеже лидера калифорнийских демократов левого толка Вилли Брауна. Исследование, опубликованное в The Hill, показало, что в результате поименного голосования она заняла второе место после Элизабет Уоррен в списке сенаторов-либералов-демократов за время своего четырехлетнего пребывания в должности. (Берни Сандерс не был включен в список демократов в этом исследовании.) А враждебное отношение к Израилю среди демократов сосредоточено главным образом в прогрессивном крыле партии, где оно практически является обязательным. Хотя на посту вице-президента она во многом вторила Байдену в отношении Израиля, в нескольких статьях она упоминалась как один из тех, кто внутри администрации призывал президента быть более чутким к палестинской стороне. Ее советником по национальной безопасности, который был бы вероятным кандидатом на аналогичную должность в белом доме, если бы она стала президентом, являлся Филип Гордон, дипломат, который, как ни странно, был дружелюбен к иранскому режиму. Он неоднократно выступал от имени Национального ирано-американского совета, который лоббирует протегеранскую политику и рассматривается иранскими эмигрантами как прикрытие исламистского режима. И он был соавтором в написании статей об Иране Ариан Табатабаи, сотрудницы Министерства обороны, которая была названа вместе с Робертом Мэлли, бывшим советником Обамы и сотрудником администрации Байдена, который был отстранен от должности и у которого был отозван допуск к секретной информации (в качестве возможного канала иранского влияния в Вашингтоне).
Харрис назначила Илана Голденберга ответственным по еврейским вопросам в своей предвыборной кампании. Он неоднократно выступал от имени J Street, левой организации, которая называет себя «произраильской», но при этом посвящает почти всю свою энергию критике Израиля, противодействию его законодательству и поддержке антиизраильских кандидатов. Когда Голденберг был назначен, Джереми Бен-Ами, основатель и глава J Street, с энтузиазмом отметил: «Организаторы кампании Камалы Харрис — Тима Уолца сделали отличный выбор». Ничто из этого не предвещало дружественной политики по отношению к Израилю, если бы Харрис стала президентом. Выбор ею кандидата в вице-президенты подкрепил этот вывод. Сообщалось, что популярный губернатор Пенсильвании Джош Шапиро является главным претендентом на этот пост, и опросы показывали, что Коллегия выборщиков, скорее всего, получит 19 голосов в Пенсильвании, но против Шапиро развернулась яростная кампания как против еврея, который решительно поддерживает Израиль. Дэвид Клион из The New Republic, возглавлявший кампанию, предупредил, что выбор Шапиро «разрушит демократическое единство». Так что Харрис выбрала Тима Уолца, неизвестного за пределами Миннесоты, штата, который уже уверенно числился в списках демократов. Будучи членом Конгресса от преимущественно сельского округа, Уолц добился умеренных результатов, включая поддержку Израиля. На посту губернатора он стал прогрессивным, но внешней политикой ему заниматься почти не приходилось. Став кандидатом в вице-президенты, Уолц заявил, что антиизраильские протестующие действовали «по веским причинам», несмотря на их слоганы «От реки до моря» и «Революция интифады».
Выбор ею Уолца горячо приветствовал Джеймс Зогби, основатель и президент Арабо-американского института и признанный лидер проарабских и антиизраильских агитаторов. Сделанные им комментарии также раскрыли его мнение о Харрис: «У нас есть все основания полагать, что она собирается свернуть с протоптанной дороги, и [Уолц] не препятствует этому повороту. Шапиро, с другой стороны, стал бы проблемой». Но команда Харрис-Уолца потерпела неудачу, заставив нас задуматься о том, в какой момент после выборов демократы начнут бить себя в грудь и заниматься самоанализом. Поражение Байдена уже придало новый импульс нападкам на Израиль. В конце ноября голосование в Сенате по трем предложенным Берни Сандерсом резолюциям о блокировании поставок определенных видов оружия в Израиль получило 19 голосов демократов, при этом еще один демократ из 49 заявил, что «не голосовал».
Очевидно, никто не пожелал согласиться с заявленным Сандерсом обоснованием того, что действия Израиля в Газе «чудовищны». Это значительно больше, чем 10 голосов, которые Сандерс собрал за аналогичную меру в начале года. Более того, по данным Times of Israel, представители администрации Байдена из Белого дома, Госдепартамента и Пентагона активно лоббировали резолюции Сандерса. Правда, будучи «хромой уткой», Байден пользуется меньшим влиянием, но он все еще президент, и сенаторы часто советуются с лидерами исполнительной власти своей собственной партии по международным вопросам. Даже поставляя столь необходимое Израилю оружие и противодействуя усилиям Конгресса воспрепятствовать этому, администрация Байдена сама воздержалась от применения бомб, чтобы оказать давление на Израиль в секторе Газа, и, по-видимому, поступила аналогичным образом в отношении Ливана, объявив о новом крупном пакете вооружений только после того, как Израиль согласился на прекращение огня с «Хезболлой». Тем не менее, большинство наблюдателей считают, что Израиль одержал победу.
Как бы ни выкручивал руки Байден, трудно сомневаться в том, что стремление демократов отдалиться от Израиля сохранится и после того, как он покинет свой пост. И если Дональд Трамп будет проводить решительно произраильскую политику, это, скорее всего, приведет к перевороту относительно того, какую партию считать произраильской. Как далеко зайдет отворот демократов от Израиля? На этот вопрос еще предстоит ответить. В 1990-х годах Билл Клинтон оттолкнул демократов от левых взглядов. Нет ничего невозможного в том, чтобы представить, что какой-нибудь новый лидер снова сможет сбить демократов с их нынешней траектории. Например, мог ли Ричи Торрес, блестящий чернокожий латиноамериканец, представитель гомосексуалов из Бронкса, который во время этой войны стал одним из самых красноречивых и преданных защитников Израиля, совершить скачок, которого в последний раз добивался Джеймс Гарфилд в 1880 году? Случались и более странные вещи, но это кажется маловероятным. Республиканцев сейчас часто называют «партией Трампа». Что касается Израиля, то демократы в обозримом будущем будут «партией Обамы». Эта партия вполне может отражать тонкое балансирование формулы Обамы «спасем Америку» в большей степени, чем однозначный переход на защиту Израиля, который был первоначальной реакцией Байдена на 7 октября.
Commentary, перевод Ильи Амигуда
