Я вырос в очень еврейском пригороде Майами, где мы никогда не звидовали пышному Рождеству. Рождественские огни на пальмах — это не то!
Сейчас я живу с женой и тремя детьми в Колорадо, и декабрьский пейзаж здесь напоминает рождественский фильм со свежим рассыпчатым снегом. Повсюду дома и улицы красиво украшены к празднику, сверкают ярко освещенные деревья.
Несколько лет назад, когда мы ехали на празднование Хануки, мой тогда четырехлетний сын спросил, для чего нужны эти огни. Я уже собирался придумать историю о том, что эти огни предназначены для Хануки, но остановился и понял всю иронию.
Рождественские украшения контрастируют с менорами, мерцающими в окнах еврейских домов.
Несомненно, популярность Хануки среди американских евреев обусловлена тем, что она совпадает с рождественским сезоном. Но Ханука — это не «еврейское Рождество». На самом деле Ханука олицетворяет победу духовности над материализмом, над одержимостью всем, что блестит. Эти украшения в соседских домах — не ханукальные огни; они представляют собой противоположность свечам, которые мерцают в наших окнах.
В этом году, когда по всему миру участились проявления антисемитизма, эти меноры кажутся не просто свечами — это символы стойкости и гордости, зримые напоминания о еврейской идентичности, выходящие из наших домов в мир.
Говорят, что смысл любого еврейского праздника можно свести к следующему: «Они пытались нас убить, мы победили, так давайте покушаем!». Однако с Ханукой дело обстоит иначе. В отличие от Фараона или от Амана из истории Пурима (или даже от антисемитов, изрыгающих ненависть сегодня в университетских кампусах, в Амстердаме и других местах Европы), греко-сирийцы в эпоху Второго Храма не стремились искоренить евреев. Они хотели искоренить иудаизм.
Почему иудаизм представлял такую угрозу для Древней Греции? Почему они могли терпеть нас, но не наш образ жизни?
Ответ кроется в базовом философском споре. Греческие ценности проистекают из одержимости внешней красотой. Рабби Иегуда Галеви предупреждал: «Остерегайтесь мудрости Греции, ибо в ней нет плодов, а только цветы». Фрукты дают насыщение, а цветы — лишь внешнюю красоту».
Греческое общество ценило внешнее, поверхностное. Греки считали, что только чувственный опыт является реальным, ограничиваясь тем, что мы можем попробовать на вкус, потрогать или интеллектуально постичь. Противоположную позицию занимает Тора, которая считает, что под поверхностью находится гораздо большее — мир бесконечной глубины за пределами того, что видит глаз.
Что же такое настоящая красота? Красота — это гармония, слияние противоположностей в дополнении и сосуществовании. Симфоническая красота — это когда разные инструменты играют разные ноты — все вместе. Поразительная красота горного массива обусловлена величественной высотой вершин по отношению к долинам внизу. Аккорд в музыке — это гармония разных нот.
Таким образом, высшая красота определяется как объединение полярных противоположностей. А какие две вещи более далеки друг от друга, чем телесность и духовность? Когда они гармонично сосуществуют, это и есть истинная красота. Напротив, когда физическое противоречит духовному или затмевает его, получается уродство.
В Талмуде говорится, что на мир снизошло 10 мер красоты, а Иерусалиму досталось девять из них. Иерусалим известен как город, где встречаются Небо и Земля. Святой Храм в Иерусалиме был прекрасным сооружением в физическом мире, воплощавшим духовное, и от него исходила вся красота. Именно поэтому греки ворвались в Храм, осквернили его и принесли на алтарь свиней.
Когда Маккавеи отвоевали Храм, они не могли найти в нем чистого масла. Когда они наконец нашли небольшой сосуд с маслом, то сделали импровизированную менору из копий и зажгли масло, которого должно было хватить только на один день. Бог совершил невероятное чудо, и масло горело восемь дней.
Почему чудо произошло именно с маслом? Почему бы чудесным образом не создать новую менору? Ханука — это воспоминание о скрытой сущности, о красоте, которая кроется внутри, а не во внешнем фасаде. Таким образом, чудо произошло с маслом, а не с самой менорой. Масла вокруг было много, но им не хватало духовно чистого масла.
Каждый момент жизни содержит как физические, так и духовные аспекты. Решение о том, на чем сделать акцент, — задача всей жизни. Чудо с маслом показывает нам, что, хотя физическое важно, оно не является главной сутью.
Когда мы зажигаем менору на Хануку, это напоминание о том, что наш свет, наши ценности и наше духовное наследие — это то, что остается на всю жизнь, гораздо дольше физических огней.
В современном мире вечное послание Хануки — празднование победы духовной стойкости над поверхностностью — приобретает новое значение, когда вновь проявляются антисемитские настроения и еврейские общины с гордостью объединяются. Ханука призывает нас взглянуть на поверхностное и проникнуть в суть того, кем мы являемся как евреи.
Устойчивость и гордость евреев, несмотря на эти проблемы, стали вдохновляющим чудом современности. Вид меноры, выставленной в окнах еврейских домов по всему миру, теперь имеет дополнительный вес. Они сияют не только как символы Хануки, но и как маяки единства, веры и непреходящей приверженности еврейской идентичности.
Для многих зажжение меноры в этом году — не просто ритуал, а заявление, подтверждающее их наследие, ценности и непреходящую связь с еврейским народом.
Зажигая менору, мы вспоминаем историю о маленькой, чистой склянке с маслом, которая поддерживала пламя в течение восьми дней, отражая то, как еврейские общины, несмотря на внешнее давление, продолжают сохранять свою уникальную духовную сущность, неразбавленную и сильную.
Это напоминание о том, что истинная красота, в еврейском понимании, проистекает не из внешних фасадов, а из целостности и чистоты внутри — послание, которое актуально сейчас, как никогда.
Празднуя Хануку в этом году, держитесь за силу, которая приходит от единства, и за веру, которая продолжает ярко сиять. В то время как антисемитизм и оппозиция растут, сияние меноры напоминает нам, что, как и на протяжении тысячелетий, дух иудаизма остается несокрушимым. Это свет, который не может быть погашен.
Aish.com, перевод Ларисы Узвалк
