Сегодня, когда мы празднуем Хануку, возникает вопрос: почему государство Израиль не называется «государством Иудея»? Не только последняя успешная война евреев за независимость была возглавлена Иудой Маккавеем, но и народ, который ранее выжил и вернулся из Вавилонского изгнания, назывался «иудеями». А термин «Иудейское царство» закрепился на несколько веков.
Я не удивлюсь, если к 2050 году Государство Израиль будет переименовано в «Государство Иудея». Вот почему — даю три разные, но взаимосвязанные объяснения.
Сначала немного истории о том, почему новое государство в 1948 году вообще было названо «Израиль». Действительно, это был главный вопрос на столе предправительства: какое название дать новой стране? Самым очевидным вариантом была «Иудея», учитывая ее значение как исторического названия области вокруг Иерусалима. К сожалению, в 1948 году эта территория с наименьшей вероятностью могла стать частью нового государства; согласно плану раздела ООН, Иерусалим и большая часть Иудейских гор должны были оказаться за пределами нового государства (как и весь или большая часть Иерусалима). Более того, поскольку историческая Иудея относилась лишь к сравнительно небольшой территории нового государства, которое должно было включать земли гораздо дальше на севере (Галилея) и юге (Негев), историческая параллель с Иудеей в то время могла бы ввести в заблуждение.
В ходе дебатов была поднята еще одна проблема: если государство будет называться «Иудея», то как будут называться его граждане: «йехудим»? Это было бы не очень приемлемо (или логично) для полумиллиона с лишним арабских граждан нового государства.
В условиях дефицита времени (вопрос обсуждался всего за несколько дней до официального провозглашения государства) Бен-Гурион предложил название «Израиль», и оно прошло при вялой поддержке. Почему не было энтузиазма?
По мнению Ицхака Грюнбойма, лидера польского еврейства в период между двумя мировыми войнами, впоследствии председателя Комитета спасения Еврейского агентства во время Холокоста и в конечном итоге первого министра внутренних дел Израиля — главная причина, по которой Бен-Гурион предпочел название «Израиль», заключается в том, что оно имело светский оттенок, в отличие от гораздо более еврейского «Иудея». Другими словами, Бен-Гурион стремился к символическому разрыву с еврейской историей, с галутным (изгнанническим) еврейским прошлым. С помощью названия «Израиль» первый премьер-министр Израиля пытался создать новую национальную идентичность, используя, но в то же время заменяя национальную идентичность еврейского народа.
В определенном смысле это удалось — что подводит нас к первой причине, по которой «Иудея» в недалеком будущем все же может одержать победу. В каком-то смысле Бен-Гурион лукавил, ведь он прекрасно знал еврейскую историю: 3000 лет назад 12 колен были разделены на два царства: 10 колен в Израильском царстве и 2 колена в Иудейском царстве. Главное различие между ними? Первое было преимущественно политеистическим, а второе — монотеистическим. С точки зрения еврейских ценностей, Израильское царство было «светским». Однако в конце концов оно исчезло в результате ассирийского завоевания севера, оставив Иудейское царство единственным продолжателем еврейской истории.
Сегодня история, похоже, «рифмуется» (не совсем повторяется), поскольку в демографическом отношении население Израиля становится все более религиозным. Не из-за какого-то «возвращения в лоно», а скорее в результате роста рождаемости: у ультраортодоксов — 6-7 детей на семью, у национал-ортодоксов — около 4, а у остальных израильских евреев — едва ли 3 ребенка на семью. Таким образом, с чисто демографическо-религиозной точки зрения, «Иудея» уже на подходе.
Но дело не только в демографии. Под политическим давлением религиозных общин Израиля политика носит все более религиозный характер: раздельные по полам классы в университетах; то же самое касается некоторых публичных выступлений; более широкие гражданские полномочия раввината и так далее.
Добавьте к этому второй фактор: территориальный. Ползучее расширение территории страны происходит (в настоящее время) в одном месте: Иудея и Самария. Разговоры об аннексии этой территории (на которой также проживает несколько миллионов палестинцев) становятся все сильнее. Независимо от того, произойдет ли это де-юре, это, несомненно, происходит де-факто. Таким образом, изначальная проблема 1948 года, которая логически исключала возможность использования названия «Иудея» для зарождающегося государства, исчезла как практическое препятствие для переименования государства.
Действительно, первый «шаг» в этом направлении был законодательно оформлен в 2018 году: Основной закон «Израиль как национальное государство еврейского народа». Он закрепил (подобно поправке к Конституции) еврейское главенство в стране. Все, что нужно сделать в будущем, — это заменить слово «Израиль» на «Иудея», совместив с ним два последних слова: «еврейский народ».
Третий и последний фактор в пользу «Иудеи» как замены «Израиля» ведет нас еще дальше назад — к самому началу еврейской «истории». Первоначальное имя нашего третьего праотца было Яаков (на иврите: «по пятам...»), но оно было изменено на Израиль («борющийся с Богом») после его полуночной схватки во сне с... (выбирайте сами: ангелом, Богом, самим собой и т. д.).
Однако, что интересно, в этой истории «Израиль» продолжал уклоняться от борьбы с кем бы то ни было! Ни с Эсавом (предлагавшим ему огромные взятки), ни с Лаваном (даже когда тот обманом заставил его жениться не на той сестре), ни даже ругая своих сыновей за месть за изнасилование его дочери Дины.
Кто же проявил храбрость в книге Берешит? Иуда: признание того, что он (неосознанно) спал со своей невесткой; противостояние своему непризнанному брату-наместнику Йосефу.
Учитывая «соседство» Государства Израиль, страна становится все более милитаризованной. Это не значит, что военные управляют страной — это не так. Речь идет о том, что «храбрость» стала высшей ценностью в израильском обществе — не то, за что выступал наш праотец «Израиль». Таким образом, переименование страны в Иудею приблизило бы ее к истинному, нынешнему психологическому состоянию и системе ценностей.
Все это не означает, что смена «Израиля» на «Иудею» является хорошей идеей — или что социально-политические, религиозные и военные явления, которые я перечислил выше, обязательно будут положительными. Я оставляю это на усмотрение каждого из вас, читатель. Однако это полезный способ взглянуть на глубоко укоренившиеся тенденции в израильском обществе: прошлое, настоящее и будущее.
Times of Israel, перевод Ильи Амигуда
