Каждый новый иммигрант в Израиле, известный на иврите как «оле хадаш» или «ола хадаша» в женском роде, сразу же проникнется ко мне сочувствием и состраданием, когда я скажу это: жить в Израиле трудно. Даже очень.

И, похоже, легче не становится — хотя я здесь уже три года.

Кажется, что независимо от того, как долго вы здесь живете и откуда вы родом, если вы оле, повседневная жизнь и, казалось бы, небольшие проблемы могут иногда казаться очень серьезными, как, например, поездка на автобусе.

Почему водители автобусов зимой включают такое сильное отопление, что вы рискуете потеряеть сознание, а летом забывают, что такое кондиционер? Или нажимают на педали тормоза с такой силой, что пассажиры, молодые и старые, летят по автобусу со скоростью 160 км в час — как будто это соревнование, чтобы как можно больше нас влетело друг в друга?

Почему мне нужно записываться на прием, чтобы забрать свою почту? И почему заказанное мной платье от Shein доставляют в какой-то непонятный продуктовый магазин в глуши, куда не ходит никакой транспорт, так что мне приходится добираться туда пешком — только чтобы обнаружить, что посылку потеряли или она вообще не пришла?

Почему я должна долгие часы висеть на телефоне, ведя переговоры с муниципалитетом Иерусалима, пытаясь заставить их принять мой платеж по арноне (который я обязана платить по закону) — потому что они не могут определить, сколько я должна?

Почему все превращается в спор? И почему, ох почему, израильтяне считают, что пихать свою тележку передо мной в очереди, обозначать свою территорию, а потом исчезать на неопределенное время — это нормально?

Несколько недель назад я предложила забрать мезузу для своей подруги в качестве одолжения, не думая о том, насколько сложным это окажется. Когда я пришла за ней, владелица магазина понятия не имела, кто я, кто моя подруга, что я забираю и сколько это стоит, хотя она заказала это несколько месяцев назад!

Я могу продолжать до бесконечности.

Но, несмотря на все эти жалобы и обиды, я не хотела бы жить нигде в другом месте.

Как бы ни было тяжело, тяжело жить в Израиле, зачастую чувствуя себя в изоляции после совершения алии, если рассматривать альтернативу жизни за границей в обществе, где царит постоянно растущий антисемитизм, приведенный выше список претензий кажется ерундой.

Несмотря на то что здесь на каждом шагу тебя подстерегают проблемы и разочарования, по моему скромному мнению, то, что происходит в диаспоре, в десять раз страшнее, чем жизнь в Израиле. По крайней мере, здесь у нас есть ЦАХАЛ, который нас защищает. По крайней мере, здесь у нас есть земля, которую мы можем назвать своей, и по крайней мере, здесь у нас есть народ, который всегда поддержит нас.

Так променяла бы я столкновение с вспыльчивым соседом по очереди или раздражительным бюрократом на антисемитские оскорбления или даже рукоприкладство? Ни за что.

Я не умаляю повседневных трудностей, с которыми приходится сталкиваться репатрианту. Поверьте, я живу ими каждый день (и порой они ломают меня), но когда я рассматриваю общую картину, внезапно компромисс не кажется таким уж плохим, и я вспоминаю, как мне действительно повезло, что я живу здесь. Потому что, несмотря на все страдания и травмы поколений, я лучше буду страдать вместе со своей семьей и народом, чем в одиночку или в тишине.

Несмотря на это, меня часто спрашивают, почему я решила совершить алию, или, если говорить более конкретно, почему я решила остаться здесь в эти трудные времена. Мой ответ звучит примерно так:

Где еще случайный прохожий, с которым вы только что познакомились, пригласит вас на шаббатнюю трапезу, причем искренне?

Где еще люди дадут вам мудрый (и часто непрошеный) совет или хотя бы расскажут занимательные истории о том, что ежедневно встречается вам по пути на работу?

Какой другой народ отправится на край земли, чтобы помочь своему товарищу в беде?

Какая другая армия разослала бы листовки мирным жителям на вражеской территории, предупреждая их о необходимости эвакуации?

В какой другой стране граждане, даже те, кто по закону не обязан служить, охотно вступают в резерв или прилетают из-за границы, даже жертвуя своей жизнью ради служения своей стране и народу?

Действительно, с начала войны тысячи солдат, живущих в диаспоре, прилетели и добровольно записались в резервисты. В большинстве других стран мы видим, как граждане, подлежащие призыву, бегут за границу, чтобы избежать этой повинности.

Я могу продолжать.

Поэтому в моих глазах, когда я рассматриваю варианты того, где я хочу видеть свое будущее, решение становится очевидным. И я не одна такая. По статистике, с начала войны алию совершили больше евреев, чем когда-либо прежде. Какая еще страна принимает больше иммигрантов во время войны, чем Израиль?

Я считаю, что это многое говорит о нашей нации.

Поэтому, когда я пропускаю очередной автобус или врезаюсь в очередного ребенка, крайне некстати оказавшегося у меня под ногами у входа в «Рами Леви» или посреди рынка Махане Иегуда, я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что я сама это выбрала. Я выбрала быть здесь. Это, конечно, нелегко, но мне больше нигде не хотелось бы быть.

Я решила сделать Израиль своим домом и в хорошие, и в плохие времена, и я не собираюсь бежать, когда станет трудно. Напротив, сейчас время для того, чтобы стать более целеустремленным и сионистски настроенным и использовать эту страсть к нашей земле и нашей нации для того, чтобы добиться перемен, уничтожить наших врагов и вернуть заложников.

Jerusalem Post, перевод Якова Скворцова