Необундизм — это не возрождение, это гальванизация трупа. Он напоминает пепел провалившейся идеологии, погребенной под тяжестью исторических катастроф и возрождаемой только теми, кто готов забыть, почему она умерла: причиной является Холокост.
В своем недавнем заявлении директор организации Jewish Voice for Peace («Еврейский голос за мир») Стефани Фокс заявила: «Я связываю себя с землей моих предков в Восточной Европе и с традицией еврейского социалистического антисионистского рабочего движения — Бунда. Бундовцев отличала глубокая приверженность к сопротивлению, борьбе, не стоять на месте, бороться за справедливость, равенство и свободу вместе со своими соседями. Эту приверженность они выражали на идише термином “доикайт” (от слова “до” — здесь).
Ссылка Фокс на Восточную Европу как на родину предков упускает из виду жестокую историческую реальность: нееврейское этнонациональное большинство этих самых земель категорически отвергало своих еврейских соседей как равноправных компатриотов. В Польше, Украине, Литве и Венгрии евреи считались не полноправными соседями, а вечными аутсайдерами. Слишком часто те самые люди, с которыми Бунд стремился заключить союз, оказывались добровольными пособниками эскадронов смерти (айнзатцгруппен). Называть эти места родиной в таком историческом контексте — значит, игнорировать глубоко укоренившийся антисемитизм, который в конечном итоге стремился полностью стереть еврейскую жизнь с европейского ландшафта.
Несмотря на то, что идея борьбы на месте проживания имеет определенный этический резонанс, она также является символом вопиющих недостатков необундистского возрождения среди современных еврейских антисионистов. Эти недостатки не только политические, но и исторические, культурные и даже моральные. Необундизм сегодня — это движение исторической амнезии и культурной близорукости, возрождающее идеологию, погашенную не только убийственной силой нацизма, но и холодным расчетом сталинизма. Избирательная ностальгия заслоняет реальную неспособность Бунда защитить еврейскую жизнь и идентичность и, что еще хуже, увековечивает европоцентристский «ашкенормативный» нарратив, который маргинализирует и стирает опыт жизни евреев неевропейского происхождения.
Основанный в 1897 году Бунд представлял еврейский пролетариат Восточной Европы и выступал за культурную автономию, социализм, развитие основанной на идише культуры и сопротивление как сионизму, так и ассимиляции. Но история не была благосклонна к этому видению. Эта идеология была уничтожена вместе с миллионами людей, которых она пыталась представлять. Та самая солидарность рабочего класса, которую представлял Бунд, рухнула под тяжестью нацистского геноцида. Фатальным недостатком Бунда была вера в то, что безопасность евреев может быть обеспечена доброй волей и культурной близостью, а не суверенитетом.
Вызывает настороженность, что эта модель обреченного на гибель идеализма находит отклик в виде союза некоторых современных необундистских групп (таких как JVP Фокс) с движениями, которые радовались резне 7 октября и известны как откровенные антисемиты. Подобно своим предшественникам, которые принимали идеологическую близость за подлинную солидарность, сегодняшние необундисты не замечают агрессивной риторики и действий выбранных ими союзников.
В своем рвении противостоять сионизму они объединились с силами, которые не просто критикуют израильскую политику, но и вообще отрицают легитимность еврейского самоопределения. Это не сопротивление, основанное на этике, это политический самообман, выдаваемый за принцип. Его приверженцы повторяют самую катастрофическую ошибку Бунда: доверие к тем, кто скорее хочет, чтобы евреи были стерты с лица земли, чем расширили свои возможности.
Одна из наиболее парадоксальных черт необундистского восхваления идиша заключается в вопиющем демографическом несоответствии между языком, который он романтизирует, и реальностью сегодняшней еврейской жизни. Идиш, будучи культурным достоянием, сегодня свободно используется почти исключительно анклавами ультраортодоксальных ашкеназов. Подавляющее большинство современных ашкеназских евреев идишем не владеют.
Напротив, современный иврит, восходящий к древним корням и сформировавшийся в горниле еврейского суверенитета, является живым языком почти 7,5 миллионов евреев и служит культурным двигателем самой большой еврейской общины в мире. Привязанность необундизма к идишу как к аутентичному еврейскому языку является примером ашкенормативного туннельного видения: ностальгическое возвышение одной узкой нити еврейского опыта в ущерб живому и разнообразному глобальному еврейскому гобелену. Представление идиша в качестве жизнеспособной альтернативы современному ивриту — это не культурное утверждение, а идеологическая игра, игнорирующая реальность.
Во времена популярности Бунда евреи мира жили не только в Восточной Европе, но и на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Евреи-мизрахи и сефарды имели процветающие общины в Багдаде, Алеппо, Фесе, Каире и других городах. Они говорили на еврейско-арабском, еврейско-персидском, ладино, но не на идише. Их опыт, языки и традиции совершенно невидимы в необундистском воображении.
Эта невидимость не является нейтральным недосмотром — это форма культурного расизма. Превозносить идиш как главный язык еврейского сопротивления, игнорируя при этом голоса, языки и историю ближневосточных евреев, которые были изгнаны из своих домов двумя силами — панарабизмом и исламизмом — значит, предполагать, что их опыт не имеет значения. Большинство этих евреев нашли убежище не в Европе, а в Израиле. Игнорировать это — значит, вычеркнуть из памяти огромную часть мирового еврейства.
На рубеже XX века еврейский ишув в Палестине был крайне малочисленным. Сегодня Израиль является местом сосредоточения крупнейшего в мире еврейского населения, составляющего почти половину евреев мира (и продолжающего расти). В отличие от этого, некогда процветавшие общины восточноевропейской диаспоры, интересы которых отстаивал Бунд, практически исчезли, как и еврейские общины арабского мира. Необундизм, предпочитая романтизировать прошлое, фактически поворачивается спиной к живому центру еврейской жизни сегодня.
Не сионизм оторван от еврейской реальности, а именно необундизм. Его политика — это политика призраков и руин, а не живых общин и будущих поколений. Многие израильтяне признают недостатки Израиля — но не для того, чтобы лишить свое государство легитимности, а для того, чтобы заставить его придерживаться моральных норм, лежащих в основе его существования. Они признают, что ни одна демократия не застрахована от ошибок, особенно та, которая находится в условиях экзистенциальных угроз и глубоких внутренних разногласий.
Критика конкретной политики должна быть основана на стремлении к выживанию и совершенствованию еврейского государства, а не к его распаду. Такая самокритичная позиция является отличительной чертой демократии и самого сионизма.
Необундизм представляет себя как моральную альтернативу сионизму, но на самом деле это историческая фантазия. Он цепляется за видение, которое не смогло защитить евреев, когда они больше всего в этом нуждались.
Сионизм, при всех его внутренних спорах и противоречиях, по крайней мере, исходит из исторической честности. Он признает, что выживание евреев не может зависеть от доброй воли других. Будущее сионистов основано не на ностальгии, а на тяжелых уроках истории и ярком разнообразии еврейского народа в его сегодняшнем виде.
Times of Israel, перевод Якова Скворцова
