Я поддерживал эту войну. Я не жалею об этом.
После 7 октября поддержка являлась не политической позицией, а моральным ответом. Масштабы, жестокость и уровень координация хамасовской атаки ясно говорили об одном: политика сдерживания рухнула. Гражданские лица были убиты, населенные пункты захвачены, а граница лишилась статуса безопасной. В те дни не было места для колебаний. Нужно было действовать.
Однако по мере того как война затягивалась, что-то менялось — не только на поле боя, но и в ее логике. Четкие цели первых дней уступили место ползучей эскалации, нереалистичным амбициям и все более увеличивающимся стратегическим, дипломатическим и моральным издержкам. Я по-прежнему считаю, что 7 октября требовало военного ответа. Но поддержка силы должна сопровождаться готовностью к переоценке. И сейчас очевидно: нынешний курс неустойчив.
Сначала это сработало
События 7 октября оказались не просто шоком — они стали жестким сигналом к пробуждению. Для многих евреев по всему миру, в том числе и для меня, масштабы и координация атаки ХАМАСа показали хрупкость наших представлений о сдерживании. Сразу после этого не было времени для дискуссий: настало время действовать. Призывы к прекращению огня со стороны международных игроков были оторваны от реальности: они были глухи к угрозе, с которой мы столкнулись.
Израиль ответил силой, и какое-то время казалось, что эта сила работает. В ходе военной кампании, которую решительно и без обиняков возглавил премьер-министр Нетаньяху, были нанесены мощные удары по руководству и инфраструктуре ХАМАСа. Рафах, который долгое время считался центральным пунктом операций ХАМАСа, был взят под прицел, несмотря на растущую международную критику. Нетаньяху отказался уступить давлению США, и какое-то время это неповиновение было оправданным.
Стратегические цели были достигнуты. ЦАХАЛ вошел в Рафах и уничтожил шесть последних батальонов ХАМАСа, находившихся там. Если бы Нетаньяху не устоял перед международным давлением, Израиль проиграл бы войну. В последующие месяцы Израилю также удалось ликвидировать нескольких полевых командиров, в том числе Мухаммеда Дейфа, лидера военного крыла ХАМАСа, и Яхью Синвара, организатора теракта 7 октября. Правосудие свершилось.
Война ширится, и путаница растет
По мере того как война выходила за пределы Газы, военные действия Израиля расширялись. На севере страны ЦАХАЛ провел так называемую операцию «Пейджер», фактически обезглавив руководство «Хезболлы». Затем последовало стремительное наземное наступление. Авиаудары были нанесены по центру Бейрута, в результате чего Хасан Насралла был убит в своем бункере вместе с большинством высшего командования группировки. В напряженном двухэтапном противостоянии с Ираном Израиль ликвидировал стратегическую сеть ПВО страны и при поддержке многонациональной коалиции успешно отразил волну ракетных атак. В итоге все это привело к отстранению от власти сирийского диктатора Асада. Так называемая «иранская ось сопротивления» рухнула.
Но успех на поле боя не равен стратегической победе — особенно когда речь идет о борьбе с партизанскими силами вроде ХАМАСа. К концу года стали очевидны пределы применения военной силы. Несмотря на мощные удары, ХАМАС уцелел. Гуманитарный кризис в Газе перерос в катастрофу. Международная критика усилилась, причем не только со стороны кругов от которых этого можно было ожидать, но и со стороны давних союзников. Внутри ЦАХАЛа старшие генералы начали предупреждать Нетаньяху: военная цель — ликвидировать ХАМАС как слаженную боевую силу — достигнута в максимально возможной степени.
Планы, обещания и никакой победы
Возвращение Трампа в Белый дом возродило надежду среди сторонников войны. Нетаньяху утверждал, что отказ администрации Байдена от поставок боеприпасов помешал «полной победе». Вскоре один за другим американские грузовые самолеты приземлились в аэропорту «Бен-Гурион». Но даже когда склады ЦАХАЛа заполнились, ХАМАС выстоял.
Некоторые обвиняли в этом гуманитарную помощь. США ранее оказывали давление на Израиль, чтобы он разрешил ввозить в Газу большие объемы помощи, которую, по данным израильской разведки, ХАМАС забирал, чтобы сохранить свой контроль. Тогда Израиль прибег к последнему варианту: он перекрыл доступ всей гуманитарной помощи на 70 дней. Война продолжалась. Произошли небольшие протесты против ХАМАСа. Но в конце концов, когда запасы Газы подошли к концу и ЦАХАЛ сам предупредил, что помощь срочно необходима, Израиль вновь открыл ворота для грузовиков ООН. А ХАМАС все еще был там.
Больше никаких оправданий
Все оправдания были исчерпаны. Все рычаги задействованы. И все равно враг не уничтожен полностью.
Правду трудно игнорировать: военный вариант достиг своего предела. Дальнейшая эскалация теперь чревата не только дипломатической изоляцией и моральным осуждением, но и стратегическим превышением полномочий. Вера в то, что безопасность можно обеспечить бомбардировками, была проверена и потерпела неудачу. Сильной стороной Нетаньяху всегда было управление кризисами, а не долгосрочное видение. Но Израилю больше не нужен менеджер. Ему нужен государственный деятель. Тот, кто способен превратить боевые успехи в политический прогресс. Тот, кто сможет возглавить переход от военной силы к дипломатии без ущерба для основных интересов безопасности.
Вместо этого 21 мая 2025 года Нетаньяху дал понять, что война будет продолжаться. В дополнение к своим постоянным требованиям (разоружить ХАМАС и освободить заложников) он добавил новое условие: выполнение «плана Трампа», который требует, чтобы миллионы жителей Газы покинули сектор. Никто не поддержит это: ни США, ни региональные партнеры, ни международное сообщество. Это не политика. Это фантазия.
Что мы еще можем спасти
И вот война продолжается. Пятьдесят восемь заложников остаются в Газе. По меньшей мере двадцать, как полагают, живы. Международное положение Израиля продолжает ухудшаться. Жители Газы продолжают страдать. А ХАМАС все равно не ликвидирован.
Нетаньяху настаивает на продлении войны уже не ради безопасности, а ради политического выживания. В условиях, когда его рейтинг пошатнулся, коалиция хрупка, а многочисленные судебные процессы по делу о коррупции все еще не завершены, война стала его политическим спасательным кругом. Пока конфликт продолжается, проверка откладывается, единство навязывается, а инакомыслие заглушается под флагом чрезвычайного положения. Расценивая любое прекращение огня как капитуляцию, а любую критику — как предательство, он связал свою судьбу с судьбой самой войны. При этом он гарантирует, что издержки — дипломатические, моральные и стратегические — понесет не он, а страна.
Мы скептически относимся к иллюзиям. ХАМАС по-прежнему представляет угрозу. Израиль должен сохранять бдительность. Но то, с чем мы столкнулись сейчас, — это не военная необходимость, а политическая инерция, замаскированная под решимость. То, что будет дальше, не может быть продиктовано страхом показаться слабым или отказом признать свои возможности. План будущих действий должен быть составлен на основе четкой оценки рисков, возможностей и долгосрочной безопасности.
Сейчас вопрос не в том, что мы можем разрушить. А в том, что мы можем построить.
Times of Israel, перевод Якова Скворцова
