Биньямин Нетаньяху, Эхуд Барак, Ариэль Шарон, Эхуд Ольмерт. С 1996 года, на протяжении более 20 лет, все премьер-министры Израиля подвергались уголовным преследованиям по подозрению в коррупции.

Не только они — разные министры и депутаты проводят много времени на допросах, а некоторые потом оказываются в тюрьмах. Подозревают министра Арье Дери, бывшего председателя правящей коалиции Давида Битана и многих членов НДИ. Подозревали и министра обороны Авигдора Либермана, дочь которого, как и его водитель, заработали миллионы долларов в ходе таинственных сделок в Восточной Европе. При этом Либерман ни разу не потрудился объяснить общественности, каким образом его соратники заработали эти миллионы.

Нет сомнений в том, что в последние десятилетия израильская политика серьезно больна. Наши политики попадают под подозрения один за другим. В чем причина? И как можно очистить эти авгиевы конюшни?

Конечно, было бы неплохо иметь избирателей поумнее, которые уделяли бы больше внимания чистоте рук своих избранников, а не их способностям работать, как «бульдозеры». Но нельзя поменять народ — а вот систему тормозов и противовесов изменить можно, добившись, чтобы она защищала общество от политиков, подверженных коррупции.

В исследовании, проведенном профессором М. Даганом для Института демократии, была рассмотрена эффективность израильского правительства по сравнению с правительствами других стран. Главный вывод: правительство Израиля менее эффективно, в первую очередь — из-за его тенденции к политическим назначениям.

Действительно, у нас ряд депутатов и министров в своем нарциссизме возомнили, что не они служат народу, а народ принадлежит им. Кульминацией этого заблуждения явился законопроект Амира Оханы («Ликуд»), согласно которому юридические советники министерств будут назначаться министрами, из числа тех, кому они доверяют. Когда предложение Оханы встретило сопротивление, его заменили компромиссным предложением министра юстиции: порядок назначения юрисконсультов будет изменен и вместо комиссии по назначениям, под руководством юридического советника правительства, будет создаваться комиссия во главе с гендиректором конкретного министерства и двумя другими сотрудниками, назначенными этим директором. Что автоматически даст директору большинство в комиссии из пяти человек, и, таким образом, будут рекомендованы кандидаты — в том числе и «нужный». Их представят министру, а он уже выберет, кто ему больше подходит.

Фактически, это позволит министрам гарантировать, что будет избран «их человек». Даган анализирует очевидную дилемму: прямое управление против независимой бюрократии — и показывает, что «кандидаты, выбранные на основе политических предпочтений, не являются наиболее квалифицированными. Поэтому в тех странах, где должностные лица назначаются, исходя из политических предпочтений, управление оказывается менее эффективным.

Те, кто выступает за набор на госслужбу по политическому принципу, убеждают, что эффективность работы правительства повысится, если политический эшелон и профессиональный эшелон будут иметь схожие политические взгляды. Но международные исследования опровергают этот тезис. Даган представляет график, в котором видна отрицательная корреляция между масштабами политических назначений и эффективностью правительства. Израиль оказался в нижней трети списка стран, ранжированных по эффективности управления.

Достаточно взглянуть на политическое назначение Шломо Фильбера гендиректором Минсвязи, которое провел в 2015 году Биньямин Нетаньяху, чтобы понять, к чему это привело. О какой эффективности можно говорить, если в течение месяца вся деятельность министерства была развернута на 180 градусов, но ни один из советников Минсвязи, включая юрисконсульта, этому не противился!

Очевиден вывод: надо укрепить контрольные полномочия юрисконсультов и прекратить попытки подорвать их статус, мотивируя это иллюзорным «повышением эффективности управления». Такая кампания способствует обратному. Она в лучшем случае откроет двери для личных политических пристрастий министров, а в худшем — для коррупции в чистом виде.