Почти три десятилетия Ави Гиль был старшим советником одного из крупнейших политических деятелей Шимона Переса.
И только теперь этот весьма осторожный человек рискнул опубликовать свои воспоминания, в которых рассказывает то, что видел столько лет крупным планом: Шимон Перес в своем величии и «ничтожности».
Говорят, что Гиль, находясь в самолете с Пересом, когда тот был премьер-министром, бывало, шутил, беседуя с журналистами, что если самолет с Пересом рухнет, то все газеты выйдут с аршинными заголовками, рассказывающими о гибели лидера нации, а на какой-нибудь двадцатой странице, куда обычно подверстывают не влезший на первые страницы материал мелкими буковками будет приписано: «В катастрофе также погиб А.Гиль». Все вежливо смеялись и были безумно счастливы, когда самолет приземлялся в аэропорту, и, стало быть, мрачная шутка не оборачивалась реальным предсказанием.
Однако, как любая шутка, эта содержала в себе некую истину, намек на правду. В течение двадцати восьми лет Ави Гиль находился рядом с Пересом, став своего рода теневой фигурой. Вряд ли кто-то узнавал его, когда он, скажем, шел по модной тель-авивской улице Шенкина, в районе которой Гиль жил, в потрепанном «прикиде». Этот человек никогда не изменял своим привычкам, занимая руководящие должности в министерстве внутренних дел или в канцелярии премьер-министра — он избегал, как правило, публичности, и не давал интервью, в отличие от других, кто, так или иначе, входил в близкое окружение Переса. Ави Гиль никогда не изменял своему боссу, и оставался с ним до его кончины.
И вот теперь, словно выйдя из многолетнего укрытия, Гиль опубликовал книгу «Формула Переса: дневник доверенного лица», где он представляет свой взгляд на внутреннюю жизнь покойного министра иностранных дел, премьер-министра и президента.
Никогда еще с такой резкостью и с таким правдоподобием не был описан портрет израильского лидера. В дополнение к панегирикам, а также задокументированным событиям, где Шимон Перес предстает, как блестящий государственный деятель, провидец и стратег, Гиль также описывает его непомерное честолюбие, гонор (черты, из-за которых он неоднократно спотыкался,) его одержимое неприятие по отношению к Рабину, снисходительность к арабам, а также страсть к «мужским разговорам», заполнявшим паузы во время долгих перелетов или время ожидания перед какой-то встречей в канцелярии премьера.
Когда в той же канцелярии Гиль говорил, что напряженная, многочасовая работа может создать проблемы семейного характера для персонала, будь то жены или дети, Перес отвечал: «Вы не учитываете особенностей женского характера, направленных на то, чтобы мы постоянно извинялись и оправдывались. И ничего здесь не поможет. Ничего из того, что вы можете или могли бы сделать, не изменит эту реальность. Детям не нужны родители. Пусть растут в одиночку, и когда-нибудь вы обнаружите, что все утряслось само собой, без вашего участия».
Перес подразумевал следующую модель существования: «Семья не есть что-то нормальное. Посмотрите на детей бедуинов – никто не обращает на них внимания, они либо играют в шатре, либо бегают по окрестностям без всякого надзора. Они никогда не плачут и всегда выглядят счастливыми».
Или пассажи, где Гиль описывает резкий переход в беседах со своим патроном «от обсуждения философских вопросов до диалогов в стиле стенд-апа, которые вряд ли были бы понятны постороннему человеку». Эти диалоги, по словам Гиля, были своего рода ритуалом.
«Я спрашивал у кого-то из своей команды: «Видели ту классную шиксу (нееврейскую женщину – прим.ред), которая с нами летела?» — и к игре тотчас подключался сам Перес, интересуясь: «Скажи, Ави, ты когда-нибудь делал это с шиксой?» А моя роль заключалась в том, что я невинно должен был ответить: «Послушай, Шимон, какая разница, у всех женщин – одна и та же анатомия»… Перес смотрел на меня, как на последнего дурака, и объяснял: «Наши еврейки, соглашаясь на это, словно делают тебе одолжение. Они будто страдают, что-то всегда причиняет им боль, неудобство, беспокоит. С другой стороны, шикса наслаждается каждой минутой, она лишена комплексов, она любит побаловать своего партнера и исполняет свою миссию до самозабвения». Естественно, он тотчас был готов к моему неизбежному вопросу: «Откуда вы это знаете, откуда подобная осведомленность?!». Он скромно говорил: «Мне рассказали друзья»…»
Книга Ави Гиля базируется на дневниковых записях, которые он вел на протяжении многих лет, работая вместе с Пересом – во время каких-то затянувшихся скучных конференций, в перерывам между встречами, во время полетов с шефом по миру. Тот знал об этом и даже предложил опубликовать эти записи, на что Гиль уклончиво ответил, мол, в книге не все будет гладко и хорошо, да и образ может сложиться далеко не идеальный. Перес заметил, что не видит никаких проблем с тем, если Гиль скажет правду, пусть даже и неприкрытую.
«Я поверил ему, когда он сказал, что готов принять критику в свой адрес, — подчеркивает Гиль, — но, с другой стороны, был обеспокоен, что Перес не слишком радовался бы, если бы его лишили некоего «официального лоска», того образа, который он демонстрировал прилюдно, на публике. Лидеры, знаете ли, откровенны со своими советниками, желая, тем самым, подчеркнуть свою лояльность и ожидая ответной лояльности по отношению к ним. Поверьте, советники вряд ли станут предавать гласности конфиденциальные данные, которые могут повредить их боссам и нанести ущерб их образу. Однако приверженность истине выше личной преданности. В конце концов, я не рассказываю сплетни о частном лице, а о человеке, решения которого определяли судьбу всего народа».
«В какой-то степени – это общественный долг тех, кто находился на переднем крае, там, где принимаются решения, порой роковые. И наступает момент, когда надо рассказать обо всем этом, потому что это — история», — говорит Гиль.
В конечном счете, на публикацию дневника его подвигло желание увековечить деятельность Шимона Переса, как государственного деятеля. «Он знал, что я считал его главной фигурой в подписании соглашений в Осло. На мой взгляд, также неоценим его колоссальный вклад в подписание мирного договора с Иорданией, — пишет Гиль. Мемуарист не претендует на роль историка, но надеется, что его книга поможет впоследствии тем, кто захочет написать историю Израиля, осмыслив ее по-новому.
Источник: Детали
