Был у меня знакомый. Он читал лекции и проводил семинары на разные психологические темы. В лекциях он часто говорил о вреде ксенофобии — неприязни к непохожим на нас.
Он говорил, что ксенофобия — болезнь мозга, чесотка души. Он клял нетерпимость к иным. Говорил, что всякая ксенофобия искажает и обедняет. Но однажды ему пришлось прочитать лекцию в одном израильском городке. На следующей лекции он рассказывал о том, что когда он там вышел в перерыве, то увидел, что там «бухарские» сидят на корточках, когда курят и разговаривают друг с другом. И у него сложилось впечатление, что они «срут прямо у подъезда», и «эти матом не ругаются, а разговаривают». На мой вопрос: «А вы уверены, что это были именно бухарские, а не кавказские? Или грузинские?». Он ответил: «А какая разница?».
Сейчас издательство Принстонского университета впервые опубликовало путевые заметки Эйнштейна, сделанные им в начале 20-х годов. Об этом сообщается в литературном приложении газеты «Гардиан».
Дневники велись физиком во время поездки по Азии с октября 1922 по март 1923 года, в них он делает замечания по поводу жителей Китая, Японии, Шри-Ланки и Индии.
И вот Эйнштейн там пишет, что китайцы «не сидят на скамейках во время еды, а сидят на корточках, как европейцы, когда те справляют нужду в лиственных лесах».
Китайцы Эйнштейну явно не нравятся
Он описывает их как «трудолюбивых, грязных, тупых людей».
В записях Эйнштейна китайцы — стадо, стадная нация. Он считает китайцев «своеобразной скотоподобной нацией, больше похожей на автоматы, чем на людей».
«Будет печально, если эти китайцы вытеснят остальные нации», — сообщает дневник великого физика.
О том, что вышеприведенные заметки — ксенофобия в чистом виде — спорить не приходится.
Поэтому возникают несколько вопросов. Во-первых, о несоответствии образов. Старший редактор проекта «Бумаги Эйнштейна» в Массачусетском технологическом институте Зеэв Розенкранц говорит, что опубликованные заметки совсем не сочетаются с образом Эйнштейна как прогрессивного гуманиста и либерала. Эти высказывания не подходят к образу, который укрепился в общественном сознании, благодаря статьям, публичным выступлениям, общественной деятельности Эйнштейна.
Зачем это публиковать?
Но тот же Зеэв Розенкранц, который перевел заметки Эйнштейна, замечает, что ученый не собирался их публиковать.
Тогда напрашивается второй вопрос: зачем публиковать то, что не было предназначено к публикации?
Пишущий — является в полной мере автором только того, что он решился опубликовать. Мало ли, что может храниться у человека в разрозненных листках, записных книжках, дневниковых тетрадях, компьютерных файлах.
Израильский писатель Михаил Хейфец говорил мне: «Пока я не решил опубликовать — не моё». Михаил Рувимович объяснял это так: «Я иногда записываю мысль или наблюдение, чтобы потом их столкнуть и оспорить».
Мир черновиков
Есть история мыслей и генеалогия суждений, есть ресурс черновика и творческая лаборатория. Автор может, наблюдая за рассуждениями собеседницы, записать: «Она думает большими сиськами». Эта фраза автора не красит. Сексизм. Но это первичное наблюдение. Потом идет правка: «Это только кажется, что она мыслит вздыманием грудей, идея увлекает её полностью». И снова выглядит неловко. А в окончательном варианте будет: «Подлинное понимание идет не только от интеллекта, но от всего естества человека».
Любой, кто занимался текстологией знает, что часто в рукописях знаменитых авторов (от лирических поэтов до глобальных мыслителей) фраза меняется на противоположную по смыслу… И противоположная по смыслу — выглядит не менее убедительно в этом месте. А бывает, что потом вычеркиваются обе.
Черная точка на белой стене
Авторов не стоит судить по тому, что у них осталось в черновиках. Был великий писатель Куприн, который последовательно выступал в защиту евреев в царской России во время погромов. Этот Куприн — автор «Гамбринуса». Куприн, который бескомпромиссно громил черносотенцев во время Дела Бейлиса.
Но… уже много лет, если я и встречаю у в своей френд-ленте ЖЖ или в Фейсбуке у еврейских авторов в интернете упоминание великого автора «Суламифи» и «Гамбринуса» А.И. Куприна, то только в связи с черновиком (неизвестно, был ли чистовик) дурацкого письма писателя своему другу, редактору журнала “Мир Божий” Ф. Батюшкову, в котором высказывается раздражение против евреев.
Зачем? Были великие люди, которые остались в истории с репутацией друзей еврейского народа, защитников евреев в тяжелые времена. А в последнее время у пишущих евреев тенденция — искать в этих «беленьких» «черненькое» и концентрироваться только на нем. Если найти на огромной свежевыбеленной стене черное пятнышко и смотреть на него в упор долго-долго, то видеть будешь только это.
Чужая душа
Когда речь идет об общественной позиции, о политическом, о мировоззрении — нас должно прежде интересовать то, что человек опубликовал, а не то, что копилось у него в душе.
Мало ли какие фобии, стереотипы, заблуждения могут копошиться в душе даже самого великого человека.
Один человек постоянно ловил свое сознание на гомофобии. Но, зная это, понимая, что это плохо, выступал всегда против гомофобов, даже, когда это приносило ему неприятности. Другой к гомофобии решительно не был склонен, но использовал её для получения дополнительной популярности и прочих пряников. Какой из подходов вам ближе?!
Эмиль Золя, по мнению многих исследователей, в душе не особенно жаловал иудейское племя. Но он написал «Я обвиняю» во время антисемитского угара Дела Дрейфуса. Полковник Пикар, который первый заявил о невиновности Дрейфуса и, настаивая на этом, пошел на каторгу, был юдофобом в душе. И терпеть не мог своего ученика — еврея Дрейфуса. Это не помешало ему совершить деяние, которое изменило Францию. А были люди, которые ничего против евреев не имели, но выступали с атидрейфусарскими заявлениями в партийных, религиозных, кружковых целях.
Наконец… были Праведники народов мира, которые спасали евреев от нацистов, хотя иногда терпеть их не могли. И были каратели, которые, вроде, евреев в душе и не ненавидели. Просто выполняли приказ. Или делали карьеру.
Зеев Жаботинскй писал в «Слове о легионе» про консула Петрова, которого многие евреи в Египте считали антисемитом: «Консул Петров был горячий русский патриот. Как он, помимо того, относился в душе к нашему избранному народу, за это я ручаться не берусь — и вообще сам еще не настолько освободился от пережитков дедовской ксенофобии, чтобы иметь право выслеживать зерна того же недуга в чужой душе». Абсолютно согласен с классиком…
Источник: Релевант
